Мы с коллегами в другой теме немного попытались реконструировать передвижения Иванова 1 марта и получается, что, с вероятностью 99 процентов, Иванов прибыл в Ивдель 28-го февраля...
Фантастически быстрая реакция на Телеграмму в ЦК Колеватовой-Анисимовой... 
Вот не покидает мою бедную голову мысль, что все были уже давно на старте, и только и ждали пока группа Слобцова найдет палатку... 
Ни в коем случае не собираюсь спорить с Вами, но тут у меня, как полного дилетанта и обывателя, проблема. Зачем звать Возрожденного, если копии для своей Папки Иванов мог сделать, как Вы не раз писали, сам и сам же заверить эти копии? Поэтому, у меня возникают некоторые сомнения в том, что текст оригиналов СМИ и копий СМИ в Папке имели полностью идентичный текст. Цель Иванова мне понятна - если что, по шее дадут не ему одному, а может ему и вообще не дадут, если есть подпись эксперта. И такая метОда похоже была свойственна Иванову, а может и всем прокурорским работникам. Осмотр палатки? А я тут не причем, ее до меня еще Темпалов не доглядел. Следы? Опять я не при делах, там до меня натоптали. Темпалов, наверно, тоже свалил на кого-то еще...
А вот, почему Возрожденный решил подписать измененный текст, я не знаю и ничего разумного мне в голову не приходит...
Это так, мысли вслух... 
Я как раз не считаю, что Иванов чего-то опасался (что ему «по шее дадут» и всё такое). Иванову опасаться было нечего. И никаких «секретов» у него от Москвы быть вообще-то не могло. Также, как и у всех, кто был задействован в этом деле. Потому что все они делали «общее дело»,и вопросы, связанные с происшествием (одним из результатов которого явилась гибель группы туристов),были решены на уровне ЦК КПСС- в том отделе ЦК КПСС, куда была адресована засекреченная записка Бардина и Шулешко.
А Иванов (как и Коротаев,Темпалов,Клинов) был всего лишь одним из исполнителей.
Здесь ведь надо иметь в виду систему подчиненности, на которой построена прокуратура. А она- аналогична армейской. На самом верху- Генпрокурор. Все остальные- находятся у него на службе. Со всеми вытекающими из этого последствиями. Потому какая-либо «оппозиция» в этой системе невозможна. И потому к тем заявлениям, которых наделал Коротаев о своей «особой роли», необходимо относиться с известной долей критики. Те, кто в эту систему не вписываются и проявляют своеволие, долго там не работают. Обычно их пребывание в этой системе ограничивалось 3-х летней обязательной «отработкой» после юрВУЗа. После этого «вольные» люди искали себе другое применение. Отчасти уходили в суд ( кому было 25 лет; там для «вольностей» система предоставляла на порядок больше возможностей) или в адвокаты ( ну там вообще была «вольность», и зарплата в те времена не сравнимая ни с судом, ни с прокуратурой- это сейчас там зарплата в адвокатуре в среднем «не очень», но тогда было иначе!). И если человек (подобно тому же Коротаеву, а также- Иванову) проработал в этой системе всю жизнь (!) это значит одно: он очень хорошо вписался в эту систему и полностью ей соответствовал. А отсюда- и всё остальное.
Ну и конкретно -к вопросу об актах СМЭ.
Как я вижу, существует непонимание одного важного обстоятельства. И когда это понимание будет достигнуто, остальное должно быть понято без особых затруднений.
Дело вот в чем – и здесь совсем немного теории, которая имеет прямой выход на практику.
При расследовании уголовных дел закон (УПК) устанавливает целый ряд случаев, когда в обязательном порядке должны проводиться экспертизы. Обращаю внимание еще раз на два момента: в ОБЯЗАТЕЛЬНОМ ПОРЯДКЕ, и именно – ЭКСПЕРТИЗЫ. И это не зависит от воли или желания следователя: законом установлено- должно быть исполнено.
Независимо от того, хочет этого следователь, или нет, считает он нужным проводить эти экспертизы- или нет. От него это не зависит: установлено законом- должны быть в деле, и именно ЭКСПЕРТИЗЫ. Никакие там не «СМИ», и всё такое прочее. Это пишу потому, что тут некоторые «знатоки» утверждают то, что все хорошо могли видеть (повторяться не буду).
И вот, к числу ОБЯЗАТЕЛЬНЫХ ЭКСПЕРТИЗ, которые должны быть в каждом уголовном деле, если это дело связано с гибелью человека или причинением ему телесных повреждений, относится СУДЕБНО-МЕДИЦИНСКАЯ ЭКСПЕРТИЗА для установления причины смерти и телесных повреждений.
На 1959 год это требование было закреплено в примечании к ст. 63 УПК РСФСР 1923 г.:
«Ст. 63. Эксперты вызываются в случаях, когда при расследовании или при рассмотрении дела необходимы специальные познания в науке, искусстве или ремесле.
Примечания. 1. Вызов экспертов обязателен для установления причин смерти и характера телесных повреждений, а также для определения психического состояния обвиняемого или свидетеля в тех случаях, когда у суда или у следователя по этому поводу возникают сомнения.».
Всему этому учат студентов-юристов, и эта аксиома известна каждому следователю (а если кто-то её вдруг не усвоил: ну, бывают тупые люди- так он проработает следователем максимум до ближайшей аттестации).
Надеюсь, здесь всё понятно: есть в деле труп- значит, в деле есть заключение СМЭ о причине смерти этого человека И- никакой не акт «СМИ», как здесь некоторые «знатоки» утверждают чуть ли не до истерики. Потому что так установлено законом. И это- без вариантов. И предметом для дискуссий не является.
Вот потому из этого требования, которое установлено законом, следует весьма важный вывод: все акты вскрытий трупов, которые имеются в деле , являются актами судебно-медицинских экспертиз, независимо от того, кто и как их пожелает обозвать.
А после того, как достигнуто понимание этой уголовно-процессуальной аксиомы, все становится простым и понятным.
Любое экспертное заключение непременно имеет набор предусмотренных УПК реквизитов. Например, в нем обязательно должна фигурировать отметка о предупреждении эксперта об уголовной ответственности за дачу заведомо ложного заключения. Кроме того, заключение эксперта, являющегося штатным сотрудником государственного судебно-экспертного учреждения, должно быть заверено печатью этого экспертного учреждения. И пр.
Пример надлежаще оформленного экспертного заключения можно видеть на л.д.303-304. Здесь есть и отметка о предупреждении эксперта об уголовной ответственности за дачу заведомо ложного заключения, и печать экспертного учреждения, и всё прочее.
Но всего этого мы не видим в актах СМЭ, которые имеются в деле. Нигде нет отметок о предупреждении эксперта (экспертов) об уголовной ответственности за дачу ложного заключения, 4 акта СМЭ «первой пятерки» заверены не печатью СОБСМЭ, в котором работал Возрожденный ,а «Североуральской» печатью, 1 акт СМЭ заверен печатью больницы Учреждения Н-240, к которому Возрожденный вообще никакого отношения не имел, акты СМЭ от 9 мая 1959 года вообще не имеют печатей, причем все они не подписаны Чуркиной, фамилия которой «впечатана» для подписи, а те экземпляры актов, что подшиты в н/п, не имеют и подписей Иванова, хотя экземпляры, подшитые в дело, Ивановым подписаны.
Вот возникает вопрос: а почему все эти акты СМЭ такие «инвалидские»? И ответ здесь находится в понимании двух обстоятельств.
Для актов экспертиз, которые выполняются государственными судебно-экспертными учреждениями, были разработаны и утверждены внутренними нормативными документами специальные типовые формы первых листов экспертных заключений. Например, такую типовую форму первого листа экспертного заключения можно видеть на л.д.303.
Немного иного вида существовали типовые формы первых листов экспертных заключений для Бюро СМЭ. Они отличались тем, что первый лист экспертного заключения был выполнен полностью типографским способом, и на нем типографским способом уже была отпечатана отметка о предупреждении эксперта об уголовной ответственности за дачу заведомо ложного заключения. А сам текст экспертного заключения начинался со второго печатного листа.
Второе обстоятельство- это то, что тексты актов СМЭ от 9 мая 1959 года отпечатаны на той же пишущей машинке, что и первый вариант постановления о прекращении дела- т.е на пишущей машинке областной прокуратуры.
Из этого следует однозначный вывод: к делу приобщены не оригиналы актов СМЭ, а их перепечатанные в областной прокуратуре копии, причем заверенные не по правилам заверения копий.
И почему такое произошло? Об этом надо бы спрашивать тех, кто всё это сделал. Но это как раз уже невозможно. А если разбираться «своими силами»,то получается вот что. Вроде бы что проще: заверил Иванов копии так, как и полагается («Копия верна. Иванов.Печать прокуратуры)- и проблем нет! Но это- смотря с какой стороны. В уголовном деле должны присутствовать оригиналы экспертных заключений. Копии (экспертных заключений и протоколов) допускаются в тех случаях, когда дело выделяется из другого дела: следователь указывает в постановлении, какие материалы выделяются в копиях, и сам эти копии заверяет.
А если такого нет- изволь, следователь, приобщить к делу оригиналы! На этот счет были неоднократные указания Верховных Судов СССР и РСФСР, который вошли как в методическую литературу для следователей, так и в учебники уголовного процесса. Если следователь утратил оригинал заключения экспертизы- он может обратиться в экспертное учреждение , где хранится второй экземпляр заключения, и получить дубликат. Но в этом случае на заключении будет отметка, что это-дубликат, а следователь должен будет мотивировать свое ходатайство о получении дубликата.
В любом случае- что с копией, что с дубликатом- становится очевидным то, что по каким-то причинам к делу приобщен не оригинал экспертного заключения.
Поэтому здесь очевиден вывод: Иванов по каким-то причинам не хотел, чтобы из материалов дела явно следовало, что к делу приобщены не оригиналы заключений СМЭ.
А вот здесь могут быть варианты. Но это- уже отдельный вопрос.
И чтобы к нему переходить, имеет смысл сначала завершить с первым вопросом. Иначе "каша" может получиться, в которой будет трудно разобраться.
Тема: Доклад В. Анкудинова на конференции 2016г. (Прочитано 1318421 раз)