Без разницы на какой признак проверяли,это уголовное дело и документ должен был быть подшит иначе получается хочу подошью а хочу
Это право эксперта. Оно и сейчас такое же. Он имеет полное право не включать другие экспертные мнения ( а гистология - как раз другое экспертное мнение), если оно идет в разрез с другим признаками. Сумма всегда подавляет единичность. Ему не обязательно даже искать доводную информацию, чтоб обосновать отказ. Просто отказаться учитывать. Тогда ж и сейчас тоже - может быть ошибка, брак технологии или брак биоматериалов. Если тот эксперт Ганц прям бы бился за ценность своего экспертного мнения. Но это редко случается. От слова никогда.
Думаю что Ольга не будет против,процитирую слова Ольги Литвиновой
Когда - то Юдин пытался, не без помощи знакомых из прокуратуры, в лаборатории, где когда - то делали биохимию для СМЭ, выпросить эти материалы для ознакомления с результатами анализов.
Так ему отказали, очень категорически, несмотря на давность лет и авторитетных знакомых. Но, по крайней мере, для себя он выяснил одну полезную информацию - что материалы эти остались и они не уничтожены.
Ю.Е.Юдин был человеком со специфическим мировосприятием. Он был если откровенно - не особо пробивным. Это оч. хорошо описывает Карелин В.Г.. Когда они встречаются в архиве и Юдин делится радостью про то что он наконец получил дело на почитать в чит. зале. Дело ходило по рукам с 1984 года. Не было проблем дойти до архива и запросить его и ознакомиться на двадцать лет раньше.
С той соликамской встречи более двадцати лет мы с Юрием не встречались. А затем судьба свела нас, и надолго, на туманной тропе разысканий дятловской трагедии. Прошло 25 лет со дня гибели дятловцев. Истек срок хранения прокурорского дела о трагедии. И дело передали в областной архив. Дело как бы находилось в открытом хранении. Но ознакомиться с ним сотрудники архива позволяли только с разрешения главного свердловского прокурора.
И неудивительно, что Юрий первым получил такое разрешение. Вспоминается мне наша неожиданная встреча в небольшой комнате читального зала в областном архиве. Я тогда копался в архивных папках в поисках моих родовых корней. И вдруг вижу - в комнату входит Юрий. В руках держит какой-то томик. Уселся Юрий за соседний со мной столик. Он показывает мне томик - дело о дятловской трагедии.
Для меня это не было внове. Как только дело изъяли из секретного хранения мне через третьи руки дали познакомиться с делом…на одну ночь. А Юрий впервые держал дело в своих руках. Несколько дней он читал страницы дела. Буквально по строчкам вникал суть записанного в деле. В читальном зале - тишина, только шелест переворачиваемых страниц. Для обсуждения возникающих вопросов мы с Юрием выходили на лестничную площадку. Запомнилось, что Юрий фиксировал свое внимание при прочтении дела на мельчайшие детали. Так он обратил внимание на дырки от дырокола на экспертных листах, касающихся анализов на радиоактивность. Благодаря его такому вопросу, мне вспомнилось, что когда я впервые смотрел дело, то листы с такой экспертизой были свернуты, прошиты нитками и скреплены сургучной печатью.
После моего пояснения мы с Юрием долго обсуждали эту злополучную экспертизу. И пришли к выводу: радиоактивность, скорее всего, попала с одеждой Кривонищенко. После той “архивной” встречи наши контакты с Юрием стали частыми.
Вспоминаю как Юрий у меня на квартире, знакомился с “дневником”, который вел Евгений Поликарпович Масленников во время поисковых работ в 1959 г. на месте дятловской трагедии. Это “дневник” в то время мне передала вдова Масленникова. Я видел как Юрий почти “вцепился” в каждую строчку “дневника”. Именно огромная целеустремленность в поисках причин дятловской трагедии была одной из черт его поведения практически всю сознательную жизнь. Он постоянно искал ответ на вопрос: “Что же произошло в ту февральскую морозную ночь?” Этот вопрос мучил его всю жизнь..." (с)В. Карелин. "Жизнь - с неполученным ответом на мучительный вопрос."
УД передали в ГААОСО - в 1974. Примерно через 10 лет - оно пошло по руками и оказалось дома у Карелина В.Г. Стучащему в дверь - откроют. Информация про свободный доступ - протекала. И Юдин при большом интересе - мог использовать шанс раньше.
Ю.Е.Юдин был склонен видеть во всем - ужас конспирологии. Ну вот кто он - чтоб просить архивы хранимые еще в организации? Никто. Он мог что-то искать уже в ГААОСО или где там. Ни одна организация не даст архив на чтение - не полномочным лицам. Писатель тюменский - яркий тому пример.
Ю.Е.Юдин - единственный из всех поисковиков ( впишу его в эти ряды, все ж его привлекали к опознанию и к палатке) - прямо сильно удивлялся солдатской обмотке. Она - ему жить не давала. Прямо вот с 1959 года. Он ведь обращал на неё внимание - Иванова Л.Н. и сердился что тот его не слышит. Так почему он не попытался - искать у еще живых поисковиков воспоминаний про эту обмотку? Они все тогда жили при СССР. Кто был в какой поисковой группе - знали. Ну что ж не расспрашивал-то? Что там помнили Аскинадхи, Суворов или Мохов. Что помнил Слобцов. Ладно уж ошеломленного этой находкой на настиле - Ортюкова, - пусть стеснялся.
А я скажу почему. То что они вспоминали - ему не годилось. Оно шло вразрез с его представлениями и он не хотел учитывать другие и экспертные кстати мнения/воспоминания.