Для Ирис и тех кто интересуется тем, что могло находиться в святилищах манси.
Известный пермский коллекционер и археолог Ф.А. Теплоухов в конце XIX века первым выступил с серьёзными научными аргументами против старой гипотезы о транзитном торговом пути из Индии через Каму в Белое море. Он указал на факты использования населением Урала древнего серебра в языческих святилищах. По описанию этнографа Финша, в одном из остяцких святилищ «идол состоял из мумиеподобной связки около 4 футов длиной, окружавшей ствол дерева и обмотанной красным сукном и лентами. Сверху связки, на том же стволе были прикреплены четыре металлические тарелки, из которых две большие, отлитые из олова, были европейского происхождения. Другие две тарелки имели около 3,5 дюйма в диаметре и были из серебра. На дне одной из них находилось грубое изображение северного оленя, а на другой — лося, и, кроме того, плоские края обеих тарелок были украшены охотничьими сценами, представляющими человека в длинной шубе и с луком в руках, преследующего волка или собаку». Этнограф Н.А. Абрамов в «Описании Берёзовского края» (1857 г.) указывает несколько случаев использования серебряных тарелок для изображения лица идола и среди главных остяцких идолов указывает кумир из золота, сидящий в чаше. «Судя по этим примерам, — пишет Ф.А. Теплоухов, — следует думать, что металлические тарелки представляют не простое украшение, а существенную часть идола». К этой точке зрения присоединился и известный пермский историк А.А. Дмитриев.
Я.И. Смирнов в кратком тексте к своему атласу восточного серебра защищает ту же точку зрения. И.А. Орбели и К.В. Тревер также говорят об использовании серебряных блюд населением Урала в культовых целях в качестве дисков священных светил или ликов идолов. Кольцевые ножки блюд для этого удалялись, чем достигалось более полное сходство со светилом или же ликом. Древневосточная металлическая посуда получила распространение в тех обществах, у которых сохранились следы древних культов, связанных с почитанием немеркнущих светил.
В самом деле, о формах использования драгоценной привозной посуды на Урале этнографические наблюдения говорят очень красноречиво. Так, в Зауралье такими же держателями драгоценных серебряных вещей, какими раньше были древние племена на Каме, Вятке и Сылве, до недавнего времени являлись маньси (вогулы), ханты (остяки) и ненцы (самоеды). До Октябрьской революции в голодные годы в Зауралье нередко можно было встретить на рынках древние серебряные блюда и чаши или слышать о смельчаках, решавшихся «сорвать шайтана», то есть с опасностью для жизни ограбить языческое святилище, где наряду с принесёнными в жертву лучшими мехами хранились серебряные блюда, чаши и серебряные фигурки людей и животных.
В начале текущего столетия К.Д. Носилов опубликовал свои интересные очерки и наброски о быте маньси Северного Урала. Между прочим, ему удалось детально ознакомиться с устройством одного из маньсийских святилищ и даже принимать участие в приведении его в порядок. Святилище было расположено в глухом лесу. Деревянный идол был облачён в одежды, в складках которых оказалась масса монет и прочих жертвенных предметов. «Нельзя было дотронуться рукой до истлевшей материи, чтобы через неё не скатилась монета, но моё удивление было ещё больше, когда вместе с серебром покатились на пол чёрные, ажурной старинной работы серебряные маленькие чашечки, полные монет. Я схватил одну и стал рассматривать. Она была тонкой нерусской работы, на дне её были изображены драконы, какие-то чудовищные птицы и звери, что-то знакомое по Египту и Персии. Я спросил старика Сопра, что это, и он, не колеблясь, сказал мне, что это старинная чашечка из чистого серебра, какие ещё от дедов достались женщинам как старинное дорогое наследство».
В 1826 году путешествовавший по Оби штаб-лекарь Шавров в одном из святилищ видел большой, туго набитый мехами мешок; по середине этого мешка была привязана серебряная тарелка, помещённая своим основанием к мешку, углублением наружу.
Для занимающей нас темы особенный интерес представляют угорские идолы, лица которых покрывались светлым металлом — серебром или жестью. Сюда относятся идолы Мастерок (Торым-Ас-Тер) и Ортик. Особенно интересен последний. Этот идол, помещавшийся в особом капище на Шоркарском городище, по данным Н.А. Абрамова, [68] имел деревянную голову и серебряное лицо, а вместо туловища — мешок, набитый мягкой рухлядью. Другого идола, обнаруженного в юртах схимонахом Федором, так описывает сопутствовавший последнему Григорий Новицкий, видевший идола, следовательно, почти 250 лет назад: «В среде поленце от пятьдесят лет прикладними обвитое сукнами, а на верху в жести изваянная личина мало что бяше подобие человека». Другого подобного идола, особенно почитавшегося среди прочих, видел Гр. Новицкий на р. Ковде: «Кумир же сей изсечен бе из древа одеян одеждою зелёною, злообразное лицо белым железом обложено, на голове его лисица черная положена» и т.д.
В этой связи любопытна тонкая серебряная маска с прорезями для глаз и рельефным носом, найденная у д. Постоногово на р. Обве, близ Рождественского городища, сообщение с которой опубликовано Ф.А. Теплоуховым. По мнению последнего, она могла в своё время использоваться в качестве личины идола.
В XIX веке остяцкий князь Тайшин, по слухам, для той же цели употребил серебряное блюдо, пожалованное ему императором Николаем I.
В.Н. Чернецов недавно указал и на иное культовое назначение металлических блюд у манси и хантов: культы некоторых родовых духов связаны с запрещением есть жертвенное мясо из деревянных чашек. У одного из родов, «тотемом которого является орёл, мясо жертвенных животных, принесённое со священного места в селение, разрешается есть только из металлической посуды. Для этого служат несколько тарелок и блюд, медных и оловянных, обычно хранимых в особом месте и не употребляемых для каких-либо иных надобностей».
Ещё один вариант применения металлических блюд связан с культом «за народом смотрящего человека». Последний «рисуется, как всадник, объезжающий мир на белом коне, по некоторым вариантам — крылатом, причём конь его может опускаться на землю не иначе, как став на четыре подставленные блюда». Поэтому при «вызове шаманами духа «за народом смотрящего человека» у задней стены юрты ставились четыре металлические тарелки. У некоторых родов, а тем более у крупных, издревле существующих святилищах имелись для этого серебряные тарелки и блюда», говорит В.Н. Чернецов. На тот же факт в аналогичных случаях уже давно указывал историк Н.Л. Гондатти: «Очень часто перед жильём ставится предварительно несколько серебряных или вообще металлических тарелочек, чтобы божий конь мог стоять не на голой земле или снегу».
По свидетельству одного старого источника, в XVI веке у вогулов существовал следующий обряд. Во время жертвоприношения на дереве висели два блюда. Блюда были обращены к молящимся обратными сторонами, поддоны с которых были соскоблены, так что блюда имели вид выпуклых металлических дисков. Блюда изображали собой солнце и месяц».
Серебро, называемое маньси «чистый, светлый металл», тесно связанное с древним культом небесных светил, приобрело само по себе значение священного металла. Поэтому в святилищах хранились не только серебряные сосуды, но и различные серебряные предметы.
Серебряные блюда, по свидетельству некоторых авторов, хранятся у маньси не только как родовые, но и как семейные святыни. Один маньси хранит серебряное блюдо завёрнутым в платки, не показывая блюда даже сыну. Последний, по существующему обычаю, может увидеть его лишь после смерти отца. Такое бережное, тайное хранение серебра, в большинстве случаев древнего, обусловило бытование его у населения Северного Урала и Приобья до наших дней; и ещё сейчас большое количество этого рода предметов находится у населения и на старинных жертвенных местах Приобья.
Столь широкое использование серебряной посуды на Урале и в Приуралье в культе обусловило огромный приток её с юга ещё в начале нашей эры, а также вызвало появление ряда подражающих местных поделок из серебра, олова и бронзы. В Приобье торговые сношения со среднеазиатским югом, наладившиеся ещё в начале II тысячелетия н.э., не прекращались до XVI века, когда бухарские купцы добирались до самых низовий Оби. В Прикамье же в условиях, аналогичных находкам сасанидской и византийской посуды, найдены русские серебряные блюда XVIII века. В XIX веке для тех же культовых целей жителями Северного Урала, хантами, скупались через обдорских купцов на Ирбитской ярмарке серебряные пластинки.
Имеется один легендарный, но небезинтересный источник, по времени восходящий к эпохе, когда восточное серебро ещё во множестве притекало в западное Приуралье, — источник, подтверждающий культовое использование металлической посуды в то время. Это древнескандинавские саги X века. Одна из них в следующих словах повествует о походе в Биармию братьев Карли, Гюнстейна и Торера «Собаки»: «... Пришли они на место, на большом пространстве свободное от деревьев, где была высокая деревянная ограда с запертой дверью; эту ограду охраняли каждую ночь шесть сторожей из местных жителей, по два человека на каждую третью часть ночи. Когда Торер и его спутники подошли к ограде, сторожа ушли домой, а те, которые должны были их сменить, ещё не пришли на караул... Торер сказал: «На этом дворе есть курган, насыпанный из золота и серебра, смешанных с землёй; к нему пусть отправляются наши; на дворе стоит бог биармов, который называется Иомаль; пусть никто не осмеливается его ограбить». Затем, подойдя к кургану, собрали сколь можно больше денег, сложив их в своё платье. Как и следовало ожидать, к ним было примешано много земли. Потом Торер велел им уходить, отдав такое приказание: «Вы, братья Карли и Гюнстейн, идите вперед, а я пойду самым последним (и буду защищать отряд); после этих слов все отправились к воротам. Торер вернулся к Иомалю и похитилсеребряную чашу (курсив наш. — О.Б.), наполненную серебряными монетами, стоявшую у него на коленях».
В конце прошлого века И.Н. Смирнов в своем историко-этнографическом очерке о пермяках отметил поразительное сходство древнего биармийского святилища, описанного в цитированной выше саге, со святилищами вогулов и остяков, сохранившимися до самого последнего времени: совпадают и деревянный забор вокруг святилища, часто также охраняемый сторожами; и деревянный истукан внутри с чашкой или тарелкой, наполненной деньгами, на коленях; и даже обычай перемешивать землю во дворе святилища с монетами.
Кстати, в связи с упоминаемым в саге курганом во дворе святилища необходимо отметить, что, по словам жителей д. Бартым, у места находок серебряных предметов к северу от деревни еще недавно был заметен небольшой земляной курган. Во время обследования нам не удалось обнаружить и следов его: повидимому, он совершенно распахан.
Приведённые материалы освещают вопрос об использовании привозной драгоценной посуды древним населением Урала для нужд культа.
Это позволяет определить назначение бартымского местонахождения серебряной посуды, как богатого святилища, существовавшего до VII-VIII веков н.э. и принадлежавшего местным племенам.
По свидетельству одного из авторов XVIII века о чердынских вогулах, «жертвоприношения отправляли они в лесу, на пустынном, от жительства удаленном месте, в кумирницах, сделанных из досок, перед поставленными в оных деревянными болванами». Аналогичные наблюдения сделаны и историком К.Д. Носиловым в XIX веке. Однако устройство святилищ в уединённых, тайных, тщательно оберегаемых местах не являлось у уральских угров традиционным обычаем и для последних веков объясняется скорее невозможностью иными способами гарантировать неприкосновенность святилищ, имущество которых в виде драгоценных серебряных сосудов, денег, лучших мехов и других приношений служило заманчивой приманкой для тех, кто не почитал и не боялся местных богов. В 1-м тысячелетии н.эры святилища воздвигались более открыто, не прятались, как это следует из некоторых приведённых выше источников. Находящееся рядом с бартымским местонахождением ломоватовское селище, весьма вероятно, существовало в одно время со святилищем.
Добавлено позже:http://uralistica.com/group/komipermians/forum/topics/2161342:Topic:110002
Голосование
Тема: Манси. Версия ритуального убийства тургруппы Дятлова в 1959 г. (Прочитано 1353052 раз)