Из воспоминаний П. Бартоломея:
«Была ли радиация на месте гибели дятловцев?
Этот вопрос мы задали еще одному участнику поисков туристов, Петру Бартоломею, который в 1959 году был студентом Уральского политеха.
— Изучением радиации на месте гибели туристов занимался известный физик Абрам Константинович Кикоин. Ныне покойный. Он же руководитель альпинистской секции в УПИ, преподаватель физики, кандидат наук. Кикоин прилетел туда с новейшим по тем временам радиометром, разработанным Юрием Штейном, также выпускником УПИ. Этот радиометр хотя и был довольно громоздким, но считался очень удачным. Его применяли в 1957 году для замеров радиации на месте известной аварии на челябинском „Маяке“.
Чем была вызвана необходимость замера радиации, я не знаю. Но, насколько мне известно, Кикоин работал там с радиометром по своей личной инициативе. Наверное, поэтому данный факт не отражен в уголовном деле. На самом перевале Кикоин опять же, насколько известно мне, опасной радиации не обнаружил. Однако проверка одежды туриста Юрия Кривонищенко показала повышенный фон. Кикоин тогда пришел к выводу, что эта радиация на одежде могла быть привезенной откуда-то. Возможно, с того самого завода „Маяк“, на котором работал Кривонищенко. Но более подробно по радиации на перевале вам может ответить конструктор радиометра Юрий Штейн, ныне живущий в Екатеринбурге. Он также занимался тогда этим расследованием».
Из соображений мэтра (АИР) на тему поиска трупов:
"Итак, 6 марта на склоне Холат-Сяхыл появился специалист по радиоактивным материалам, плотно связанный с госбезопасностью на протяжении по меньшей мере последних 15 лет своей жизни. Причём появился в должности руководителя группы! Примечательно, что Абрам Константинович Кикоин даже формально никакого отношения к свердловскому «Политеху» после 1952 г. не имел (до этого времени он возглавлял там кафедру общей физики). И вот после появления Кикоина привозят странный прибор из Москвы, который, якобы, поможет найти трупы под снегом. Только вот приборов таких, как было уже сказано, тогда не существовало.
Поэтому думается, что на самом деле в марте 1959 г. поисковикам привезли переносной индикатор радиоактивности, как сказали бы сейчас «профессиональный» (тогда технику такого рода называли «промышленной»). Дабы поработал с этим прибором Абрам Константинович Кикоин, возможно, не он один, а с напарником, тоже физиком соответствующего профиля. И искать индикатором радиоактивности надлежало штаны и свитера Георгия Кривонищенко. Эту работу нельзя было поручить солдатам внутренних войск или студентам по целому ряду причин. Во-первых, никто из посторонних не должен был знать, что в районе гибели группы ищут что-то радиоактивное. Во-вторых, прибор сам по себе являлся устройством секретным, к которому нельзя было подпустить даже военных (у военных была своя техника для этих целей, предельно упрощённая, рассчитанная на использование в районах с явным и притом значительным превышением естественного радиоактивного фона). В-третьих, с промышленным датчиком мог работать только специалист, имеющий должный опыт. Радиоактивность — явление очень специфичное, радионуклиды распределяются в пространстве и переносятся с места на место весьма прихотливо, неравномерно. Только специалист, имеющий должный опыт, знает где и как лучше их искать.
Разумеется, Абрам Константинович Кикоин со своим неизвестным помощником не бродил вслепую по лесам и оврагам, «прослушивая» многометровые сугробы. Он прекрасно знал, что снег большой толщины отлично экранирует альфа- и бета-излучения. Скорее всего, их работа строилась на определении степени «загрязнённости» ручьёв, талой воды, стекавшей по склонам. Со второй половины марта в районе Холат-Сяхыл началось таяние снега, так что воды становилось всё больше и больше. Расчёт, видимо, строился на том, что обнаружив «грязный» ручей, специалист сможет правильно определить направление на источник радиоактивного загрязнения, что позволит быстро его — этот источник — отыскать. Расчёт этот не оправдался — манси Куриков со своей собакой указал нужное направление быстрее и точнее…"