Владимир (из Екб)
Владимир, не могли бы вы поделиться вашим пониманием, что за Дело следователь Иванов отослал в Прокуратуру РСФСР (Уракову) в июне 1959 года? Было ли это Дело без номера? Или это было пронумерованное Дело? Или может он вообще ничего не отсылал?
Но если всё-таки отсылал, то что вернулось обратно в Свердловск? Дело, что отсылалось или его "огрызок"?
Вообще-то здесь всё получается просто и логично. Для этого надо всего лишь понять «бюрократические» процедуры, которые имели место. И в этом тоже ничего сложного нет. А потому -некоторые пояснения по вопросу этих «бюрократических процедур». Начнем с того, как и для чего было создано (в смысле- для реальных потребностей, а не формально, «по УПК») известное всем дело.
Обратите внимание на следующие существенные моменты.
Первый. Если посмотрите отсканированные материалы дела, то увидите на корешках некоторых листов «лишние» отверстия. Это- объективный признак того, что дело перешивалось. Если эти «лишние отверстия» вас заинтересуют, то, изучив их более основательно, вы сможете прийти к выводу о том, что дело перешивалось не один раз. Конечно, чтобы судить более определенно о количестве «перешиваний» и их последствиях (например, какие листы были изъяты, а какие добавлены) , надо подвергнуть соответствующему исследованию само уголовное дело. А это, увы, невозможно, потому приходится довольствоваться тем, что есть. Но и из того, что есть, можно получить представление о минимальном количестве «перешиваний».
Сам по себе факт «перешивания» дела мало о чем говорит: уголовное дело может перешиваться неоднократно. Но в совокупности с другими обстоятельствами, неоднократное перешивание дела наводит на определенные выводы.
Второй момент. Обратите внимание на бланк, на котором выполнено постановление о возбуждении дела. Здесь интерес представляют два обстоятельства. Первое. На постановлении обычно «от руки» проставляется номер уголовного дела. Это происходит потому, что уголовное дело «рождается» не в обложке. Обычно оно сначала представляет собой несколько «бумажек» с постановлением о его возбуждении «во главе», которые соединены между собой простой канцелярской скрепкой. Но это- уже уголовное дело, и потому оно обязано иметь номер. Поэтому номер дела и проставляется прямо на постановлении о его возбуждении. Где- нибудь «в правом верхнем углу» (если в бланке постановления не предусмотрено для номера соответствующей графы). За неимением другого удобного для этого места. Здесь- никакого номера нет. Второе. Обратите внимание, что это за бланк. Это- не «темпаловский» бланк. «Его» бланк имел другие (отпечатанные типографским способом) реквизиты. Примерно такие же, как и в «прокурорских» бланках протоколов допросов («Следователь прокуратуры_______________ района Свердловской области…»). А здесь- «эксклюзивный» бланк именно следователя Свердловской областной прокуратуры. Надеюсь, понятно, в чем разница? Бланк постановления, который должен быть «у Темпалова»- это бланк прокуратуры районного/городского уровня. А здесь- бланк, который выдавался следователям областной прокуратуры.
Конечно, кто-то может сказать: а в чем здесь проблема? Ведь в этом нет никакого нарушения закона! Да и мало ли каким образом у Темпалова оказался «областной» бланк! И будет прав. Никакого нарушения в том, что Темпалов составил постановление не на «своем» бланке быть не может: да хоть на тетрадном листе, лишь бы в постановлении были предусмотренные УПК реквизиты. Но сам факт того, что постановление составлено на «областном» бланке, тем не менее, наводит на вполне определенные подозрения. А вот вопрос, откуда у Темпалова появился этот бланк, дает всего три варианта ответов. Первый- просто взял, да и появился! Например, был Темпалов когда-либо в Свердловске , на Малышева 2-Б, зашел «по нужде» в очень нужное для каждого учреждения место (оно там на первом этаже находилось, и для всех- и прокурорских, и посетителей- было «общее»), и видит: в кабинке, в кармашке- бланки! Вот и подумал: «А что добру пропадать! Возьму- ка я их себе, в Ивдель- как раз бланков в моей прокуратуре не хватает!». Вот и взял себе «областной» бланк постановления о возбуждении дела. А тут- раз такое важное дело «подвернулось»- на «областном» бланке постановление и составил. Чем не объяснение! Как раз для тех, кто всё хочет объяснить «естественным» ходом вещей. Но есть и еще два других варианта. Второй вариант. Бланк привез Иванов. В этом случае постановление могло быть составлено в Ивделе, но никак не 26 февраля. Третий вариант- бланк «сунул» Темпалову, например, Клинов: пиши, Темпалов, постановление о возбуждении дела! И- продиктовал ему текст постановления. В этом случае постановление было составлено не в Ивделе, а в Свердловске, и тоже никак не 26 февраля, а когда- можно прикинуть по времени появления Темпалова в Свердловске.
Какой из вариантов вам представляется наиболее реальным- сами решайте. Но от факта того, что постановление составлено на бланке следователя областной прокуратуры всё равно никуда не деться.
Третий момент. Обратите внимание на текст постановления. В нем указаны обстоятельства, которые Темпалову 26 февраля еще известны не были. Это объективный показатель того, что постановление составлено «задним числом»: когда угодно, только не 26 февраля.
Четвертый момент. Посмотрите на «прокурорские» бланки протоколов допросов. Смотреть надо не перепечатанные (там этого не видно), а отсканированные материалы. Обратите внимание на графу в самом верху, справа: « Д. №__________________ 195 г.».
В этой (самой первой !) графе протокола должен быть указан номер уголовного дела и дата его возбуждения. Формально, следователь должен начинать допрос с заполнения этой графы. Но здесь- ни в одном протоколе (с февраля по май!) эта графа не заполнена. Обычно номер дела и дата его возбуждения не указываются, если следователь проводит допрос в порядке исполнения следственного поручения другого следователя ( в 1959 году- в соответствии с положениями ст. 126 УПК РСФСР), и номер дела (которое находится у «заказчика»), и дата его возбуждения следователю не известны. Эти данные проставляет в протоколе «заказчик» после получения протокола от следователя, исполнявшего следственное поручение.
И вот, если мы соединим между собой хотя бы вышеперечисленные «пазлы» ( а есть еще и другие!), то получим несколько вариантов общей «картины». Разбирать их все не буду, сразу остановлюсь на том, который объясняет все «пазлы» одновременно и в их совокупности. И общая «картина» получается такая. Сначала в производстве Ивдельской (и Свердловской областной) прокуратуры не было вообще никакого уголовного дела. Свердловская областная прокуратура и прокуратура г. Ивделя занимались сначала исполнением следственных поручений (чьих следственных поручений- это вопрос отдельный, и он уже разбирался, потому пока что здесь его касаться не будем). В порядке исполнения следственных поручений производились назначения СМЭ, допросы, осмотры и пр. И материалы (через прокурора области) направлялись в Москву, «заказчику». Потому, например, в этом деле не оказалось всех (девяти!) постановлений о назначении СМЭ, а также первых экземпляров СМЭ (с «круглыми» печатями СОБСМЭ): они все были высланы «заказчику», а в «своем» деле Иванов оставил их перепечатанные копии. На каком-то этапе расследования (того уголовного дела, которое было в производстве у «заказчика» следственных поручений и расследовалось в секретном порядке) было принято (согласованное с Прокуратурой СССР) решение о создании отдельного «уголовного дела», которое изначально (тоже- по согласованию с Прокуратурой СССР) нигде не регистрировалось, а потому вроде бы как официально не существовало. Необходимость такого решения обуславливалась рядом обстоятельств. Надо было «прикрыть» дело, по которому исполнялись следственные поручения, и которое расследовалось в секретном порядке. Иначе бы возник вопрос: проводятся следственные действия, а уголовного дела и нет?! И сразу же всем («окружающим»- не подумайте, не работникам следствия; они и без того всё знали и понимали) стало бы понятно, что с этим происшествием «очень что-то не так». Надо также было произвести «оформление» 9-ти погибших туристов. И удобнее всего (в т.ч,, и для маскировки реальной причины их гибели) сделать это было «через уголовное дело».
Кроме того, дело выполняло функции «накопителя» потенциально нужных «заказчику» материалов и одновременно- функции «мусорной корзины» для материалов, которые для «заказчика» никакого интереса не представляли.
Надеюсь, поняли- что и к чему получается с этим «делом без номера»?
А теперь станет понятным то, о чем вы спрашивали.
Свердловская областная прокуратура по запросу из Москвы выслала «дело без номера» в полном объеме. Были ли на этот момент его страницы пронумерованы, или нет- я этого знать не могу. Но ведь это не проблема: если была на то необходимость, и этот вопрос был согласован, то оно могло быть выслано и без описи. Но то, что оно было подшито- несомненно: сами понимаете, в «неподшитом» виде дело и выслать вроде как не получится.
И скорее всего, в Москве из этого «накопителя» были изъяты те материалы, которые имели какую-либо ценность для того уголовное дела, для «обслуживания» которого был создан этот «накопитель» материалов. После этого «дело без номера» фактически превратилось в «мусорную корзину»: в нем остались лишь «отходы производства», которые не представляли никакого интереса для «заказчика»,расследовавшего «своё» уголовное дело в порядке секретного производства. И эту, теперь уже не «накопитель» материалов, а «мусорную корзину» с «отходами производства» вернули в Свердловск, где её сдали в закрытый архив- чтобы после «вылеживания» положенного срока хранения сжечь всю эту никому не нужную макулатуру в доменной печи Верх-Исетского завода.
Вот так (в общих чертах) получается. Вот потому эту «мусорную корзину с отходами производства» с такой легкостью и отдали на потеху дятловедам. Правда, как это обычно и бывает в таких случаях, всех возможных последствий не просчитали. И сейчас разными способами пытаются исправить допущенную ошибку.
Тема: Доклад В. Анкудинова на конференции 2016г. (Прочитано 1324354 раз)