Уважаемый N_Nik!
Поскольку дискуссия предстоит долгой, я бы хотел сначала несколько прояснить свою позицию. Я не отношусь к числу людей, которые делают быстрые выводы и пытаются затем настаивать рна них «до последнего». Я, честно, не знаю, кто совершил это жестокое преступление и при каких обстоятельствах. Это мог быть и Колесников, а могли быть и некие «киллеры». Я просто пытаюсь на основе имеющейся информации (а она, увы, крайне скудна и базируется лишь на публикациях в СМИ) составить объективную картину того, что могло произойти.
И вот первый неоспоримый объективный факт: существование «киллеров» основывается исключительно на показаниях самого Колесникоа. Нет ни одного, исходящего из иного источника, доказательства, подтверждающего его показания в этой части.
Следовательно, необходимо тщательным образом проанализировать показания Колесникова (а он их давал несколько – более трех - раз!), сопоставить их и попытаться понять, что в них правда, а что ложь. Естественно, при этом необходимо обязательно учитывать условия, при которых давались показания, так как эти условия действительно во многом могут определять их содержание.
Поэтому я этим и занялся подробно Сначала разместил один материал о его первых показаниях, подготовленный на довольно обширном материале (всего я раскопал пока порядка 35-40 публикаций в СМИ по этой теме). Мне эти показания по целому ряду пунктов показались весьма противоречивыми и неправдоподобными (с чем, насколько я понимаю, Вы тоже согласны). Безусловно, следует учитывать условия, при которых они давались, но и преувеличивать влияние данных условий тоже неправильно. Ибо давал он их не только 7 сентября, через несколько часов после своего спасения, но и на следующий день, 8 сентября, когда здравый смысл должен был начать включаться если не у него, то у близких ему людей и адвокатов. И самое неприятное: судя по всему, он успел за это время несколько раз серьезно поменять показания – а это очень плохой признак. Так что объективно его первые показания говорят не в его пользу и вполне закономерно ставят его в позицию главного подозреваемого– разве нет?
Затем Колесниковым несколько раз давались признательные показания, весьма различные по своему содержанию. Впоследствии он от них отказался на основании утверждения о том, что они у него были выбиты. Могло такое быть? К сожалению могло. Но «могло быть» и «было» - совершенно разные понятия и подменять их недопустимо. Почему мы слепо должны верить любому слову стороны защиты, а следователей представлять исключительно кретинами и недоумками с явно выраженными садистскими наклонностями?
Я разместил еще один материал о признательных показаниях Колесникова в совершении непредумышленного убийства. Целый ряд утверждений, содержащихся в этих показаниях, показался мне странным. Еще больше странностей, по моему мнению, содержится в признательных показаниях в совершении предумышленного убийства, материал о которых размещаю ниже. Как бы то ни было, нам действительно не известны истинные обстоятельства, при которых давались все эти признательные показания, основываясь только на заявлениях защиты о том, что они были даны под давлением, и на последующем отказе от них самого Колесникова мы не можем рвать их и выбрасывать в унитаз. Ибо они являются составной и неотъемлемой частью уголовного дела и могут быть устранены из процесса выяснения виновности обвиняемого только в случае, когда эти истинные обстоятельства будут однозначно установлены, то есть доказано, что они действительно давались под давлением под диктоку следователей. А до той поры их необходимо держать в уме, но относиться с крайней осторожностью. Разве такой подход является необъективным?
Давайте короткое резюме. Эти показания даны при невыясненных обстоятельствах, в угнетенном состоянии, возможно, под прямым давлением и/или под действием психоактивных веществ. При принятии решения о виновности Колесникова эти показания лучше всего просто игнорировать. Согласны?
Предлагаю другую редакцию резюме о признательных показаниях.
«Эти показания даны при невыясненных обстоятельствах, возможно под давлением, о чем заявляла защита и сам обвиняемый, отказавшийся от них впоследствии. Кроме того, многие содержащиеся в них утверждения противоречат здравой логике и известной нам информации. Следовательно, к признательным показаниям Колесникова необходимо относиться с большой осторожностью, а степень их достоверности может быть установлена только путем сравнительного анализа с другими материалами уголовного дела».
Согласны?
***
2.2. Признательные показания в предумышленном убийстве и версия следствия
Здесь мы переходим к совсем запутанной и малопонятной истории. Сразу хотел бы предупредить, что вряд ли удастся сделать на этот счет какие-либо определенные выводы, ибо, пытаясь понять, что на самом деле можно определенно сказать о второй явке с повинной, мне пришлось столкнуться с откровенным дефицитом информации. Впрочем, к делу.
Выше уже говорилось о том, что о наличии таких признательных показаний впервые написал «Московский комсомолец» в конце ноября 2014 года, причем в статье сообщалось, что сделаны они были 16 сентября. По некоторым признакам можно утверждать, однако, что это не так: скорее всего 12 и 16 сентября были сделаны две редакции признательных показаний в убийстве, совершенном в состоянии аффекта (о наличии двух различных редакций говорилось выше). Соответственно, вторая явка с повинной произошла чуть позже, но не позднее начала 20-х чисел сентября, когда Колесникова перевели в «Матросскую тишину», где он отказался от ранее сделанных признательных показаний.
Следует отметить тот факт, что о первых признательных показаниях Колесникова было сделано официальное заявление СК (цитировалось выше), а вот о вторых признательных показаниях никто официально не сообщал, а информация о них просочилась в прессу аж через два месяца. Более того, детали этой второй явки с повинной практически не известны, факты, поведанные обвиняемым следствию, никогда не разглашались, кроме довольно общих и неконкретных заявлений.
Попытаемся разобраться в этом деле повнимательней; для этого нам придется использовать косвенную информацию – сведения о версии, выдвигаемой следствием, ведь по «старой доброй традиции» обвинения у нас любят основывать прежде всего на признаниях самих обвиняемых. Кроме того, нам придется поближе познакомиться с еще одним главным персонажем этой истории – Дарией Переверзевой: она называется следствием организатором преступления, она в этом качестве, как мы увидим ниже, фигурирует во вторых признательных показаниях Колесникова.
Вот как выглядит версия следствия, изложенная в статье «Новой газеты»:
«Из постановления о привлечении в качестве обвиняемого Колесникова, написанного следователем Сергеем Калугиным, следует, что на почве выкидыша, и «на фоне предшествовавших бытовых конфликтов с матерью», у девушки сформируется убеждение, что «ее мать причастна к потере ею ребенка», и препятствует вступлению в брак. И потому Даша решила, что ее мать «должна понести за это наказание в виде смерти», а она «завладеет» ее имуществом. Запланирует убийство и своего 12-летнего брата Даниила, ведь он тоже наследник. Оставшихся детей — 3-летних двойняшек — решит усыновить. По версии следователя, 22-летняя девушка разработает целый план: «приискание и склонение к совершению преступления непосредственно исполнителя убийств» — своего парня, «распределение» между ними наследства, и «в целях избежания уголовной ответственности» «создание алиби» и «ложных показаний Колесниковым».
После убийств и вступления в наследство Даша планировала уехать из России вместе с Колесниковым и «начать путешествовать». Не забыла она и о богатом дедушке. По ее прогнозам, писал следователь, Иван Чернов, «узнав об убийствах своей дочери и внука в силу преклонного возраста умрет от инфаркта», и тогда Даша в придачу получит и его наследство (почти в 170 миллионов рублей). В случае успеха Даша пообещала подарить сожителю свою квартиру в Москве, в случае отказа «грозилась покончить жизнь самоубийством». Но Колесников согласился, правда «допустил эксцесс исполнителя», убив путем «поджога дома» и трехлетних малышей».
Я просмотрел множество материалов, опубликованных в СМИ за последние два года, пытаясь найти хоть какие-то дополнительные детали версии следствия, однако безрезультатно. А те, которые есть (см. выше) сразу же вызывают массу недоумения.
Действительно, приведенные выше цитаты относятся фактически лишь к самой первой, самой неопределенной стадии преступления, когда оно только замышлялось в самых общих чертах. Но абсолютно ничего не говорится о других, самых важных стадиях преступления: подготовке преступников к убийству, его совершения и последующих действиях по сокрытия своего участия в нем.
Допустим, мотив совершения преступления существовал, было и желание его реализовать – и, благословленный своей сожительницей, Колесников отправляется вечером 6 сентября в «Терехово» убивать свою без пяти минут тещу и подростка-шурина, будто на пикник? Но ведь Дмитрий и Дария – люди взрослые и, надо полагать, разумные. Они должны были прекрасно понимать, что такое сложное преступление необходимо тщательно подготовить, запастись алиби – однако следствие, помимо простого упоминания о «создании алиби» ничего не говорит нам о таких чисто практических планах и конкретной подготовке, без которых, наверное, даже опустившийся наркоман не соберется убивать ради очередной дозы какую-нибудь несчастную жертву.
Совершенно непонятно, как, собственно, было совершено убийство, причем двойное. Из опубликованной в СМИ косвенной информации можно сделать странный вывод о том, что в этом плане следствие осталось на уровне признательных показаний в совершении убийства в состоянии аффекта, о чем подробно уже говорилось выше. То есть снова возникает вопрос о том, как была убита и Елена (как ее душил Колесникоа и душил ли вообще, бил или не бил по голове бутылкой), и, тем более, Данила – об этом никакой информации не обнародовано.
Также абсолютно ничего не известно о том, как, по версии следствия, Колесников при содействии Дарии пытался скрыть причастность к преступлению. Неужели они изначально планировали поджигать дом? Как тогда планировалось спасать двойняшек для последующего усыновления? Очень сомнительный вариант; но тогда как без него собирался скрывать Колесников обличающие его улики, что он вообще собирался говорить сотрудникам правоохранительных органов – неужто невразумительную и противоречивую (а главное, абсолютно ничем не подтверждаемую) легенду о таинственных киллерах? И это те «ложные показания Колесникова», по словам следствия, которые были заранее подготовлены?
Вопросы, вопросы, вопросы – но абсолютно никаких ответов… Но самый злой сарказм заключается в том, что даже озвученная следствием часть его версии вызывает не меньше вопросов и недоумения, чем то, о чем следователи предпочитают пока умалчивать.
Так, непонятно, что за «бытовые конфликты» существовали между Еленой Переверзевой и ее дочерью и насколько они были серьезными – известные публике отзывы знакомых и друзей говорят прямо противоположное. Не ясна и история выкидыша, переросшего затем в аборт - как непосредственной причины перерастания имевшейся ранее напряженности в свою крайнюю форму – подготовку к убийству. И уж совсем на подается объяснению готовящаяся смерть Данилы; если Елена и «должна была понести наказание в виде смерти», то почему такое страшное наказание должен был понести ни в чем не повинный двенадцатилетний ребенок, только за то, что являлся еще одним наследником жертвы?
Здесь мы плавно переходим ко второму (после неприязненных отношений) декларируемому следствием мотиву: меркантильному, а точнее о желании получить наследство как самой Елены Переверзевой, так и ее отца и главы семьи Ивана Чернова.
Мы, конечно, не знаем финансовых деталей жизни семьи Переверзевых, но то, что знаем, заставляет опять ощутить крайнее недоумение. Елена, похоже, не занимала какую-то высокую позицию в «Роснефти», работая в должности бухгалтера-экономиста; они лишь недавно вернулась к работе после длительного пребывания в отпуске по уходу за детьми после рождения двойняшек, да и то работала неполный рабочий день. Поэтому представлять ее как богатую «нефтяную бабу» вряд ли стоит. Поэтому сожжение основной и самой ценной, как кажется, составной части наследства – 150-метрового коттеджа в элитном поселке – представляется крайне странным для убийц, нацеленных на это наследство.
Не менее странными представляются и планы юных убийц завладеть главным кушем – наследством Ивана Чернова. Ни для кого не является секретом, что получение наследства прежде всего регулируется завещанием его владельца – а если таковое отсутствует, то вступают в силу соответствующие правовые нормы; вообще говоря, прямой наследницей является супруга Ивана Чернова – «бабушка», о существовании которой несколько раз вскользь упоминалось. В принципе, Дария могла знать или предполагать, что написано в завещании деда, если таковое существовало, но для того, чтобы оно в вступило в силу, нужно было ждать его смерти, а когда она наступит, ведомо только Господу Богу, да и отношения в семье после грядущих трагических событий могли кардинально измениться, а завещание – переписано.
Короче говоря, ситуация с потенциальным наследством представляется, по имеющийся информации, крайне запутанной и в качестве основной цели двойного убийства довольно странной. Единственное, что может прийти в голову по этому поводу, это предположение о том, что в связи с теми бытовыми конфликтами между матерью и дочерью, о которых говорит нам следствие, могла сложится ситуация, когда Елена могла угрожать Дарии добиться, чтобы дед вообще лишил внучку наследства (возможно, ей стала известна какая-то информация, полностью компрометирующая дочь в глазах главы семейства). Но это исключительно теоретическое предположение.
Но если мотивы Дарии еще хоть как-то можно притянуть за уши, то мотивы Дмитрия Колесникова в совершении двойного убийства, закончившегося четверным убийством, понять практически вообще запредельно. Он берет на себя всю грязную работу, все риски – во имя чего? Во имя неких потенциальных богатств, которые ему должны «обломиться»? Но он ей не муж, никаких формальных прав на получаемое ею наследство у нег нет…
Правда, есть здесь одна маленькая деталька, которая все же «цепляет» внимание. Речь идет об упоминавшемся следствием обещании Дарии подарить «сожителю в случае успеха свою квартиру в Москве». Оно, в свою очередь вызвало негодование матери Дмитрия Елены Колесниковой: зачем ее сыну понадобилась эта квартира, если у него в Москве и так есть в Митино 80-метровая трехкомнатная квартира? Однако допустимо взглянуть на вопрос и другими глазами. Ведь на момент подготовки и совершения убийства трехкомнатная квартира на улице Лавочкина – это единственный реальный актив, находившийся в собственности Дарии, которым она действительно могла распоряжаться в отличие от потенциальных «золотых гор» в форме наследства и который действительно мог заинтересовать Колесникова именно с практической точки зрения. И то, что разговор зашел о квартире, как раз и вносит чуть-чуть достоверности в эту историю.
Однако это всего лишь капля. В целом же версия следствия – в том виде, в котором она была сделана достоянием общественности – представляется откровенно абсурдной. Можно даже сказать, что в таком виде она даже гораздо абсурдней первых показаний Колесникова. Впрочем, следует особо подчеркнуть, что такое впечатление может оказаться явно преждевременным и необоснованным. Следствие не раз декларировало, что в его распоряжении находятся убедительные доказательства, полностью подтверждающие выдвинутую версию, но они пока не оглашаются. Остается лишь ждать суда и выяснить, что представляют собой эти доказательства и насколько они убедительны.
Возвратимся, однако, к признательным показаниям Колесникова. Учитывая все вышеизложенное, можно сделать следующие выводы:
- в середине сентября Колесников дал признательные показания об организации Дарией Переверзевой убийства своей матери и брата и совеем участии в этом преступлении, жертвами которого стали еще и трехлетние двойняшки;
- подробности изложенной в этих показаниях информации нам не известны, известны лишь, со слов представителей следствия, предварительные замыслы преступников, да и то в самой обшей форме, конкретные детали подготовки и осуществления преступления нам не известны;
- то, что было озвучено следствием, вызывает множество вопросов даже на уровне здравого смысла и той информации об обстоятельства дела, которая нам известна; никаких убедительных объективных доказательств в пользу данной версии пока приведено не было, что вызывает серьезные вопросы к ее достоверности, особенно после отказа Колесникова от своих показаний.
/Продолжение следует/
Тема: Четыре смерти и восемь версий (Прочитано 404283 раз)