ОБ ОДНОМ ИЗ "ВКУСОВ" ЦАРСТВА НЕБЕСНОГО
В евангельском чтении грядущего воскресного дня Иисус Христос рассказывает притчу о двух должниках. Один из них был прощен своим господином, но сам, в свою очередь, простить того, кто должен был теперь уже ему самому, за что был сильно наказан.
Смысл этой притчи достаточно прост: если мы хотим, чтобы нам прощали, то и мы в свою очередь должны прощать. Это совершенно очевидно, но далеко не самый важный ракурс, с которого необходимо посмотреть на приведенную Господом притчу. Помимо юридического аспекта - "как ты сам прощаешь, так и тебе будет прощено" - в притче есть другая очень важная мысль. Данное евангельское чтение начинается словами: "Подобно есть Царство Небесное человеку царю, который захотел сосчитаться с рабами своими" (Мф. 18, 23). То есть речь идет не просто о том, что мы должны, а о том, чему подобно Царство Небесное. Так вот, исходя из смысла притчи, одним из важнейших принципов Царства Небесного является взаимное прощение друг друга.
К сожалению, сегодня многие задают скептический вопрос: "Что есть Царство Небесное?". Точно также, как и Пилат задал Христу риторический вопрос: "Что есть истина?". Мы часто настолько закапываемся в мелочные перипетии повседневной жизни: ссоримся, завидуем, осуждаем, и настолько к этому привыкаем, что не верим в то, что может быть какое-либо подобие Царства Небесного. Думаем: "Царство Небесное будет потом, а мы пока живем здесь, на этой грешной земле". У многих скептиков само выражение "Царство Небесное" вызывает улыбку или усмешку. В ней, может, и нет злобы, а, скорее, некое отчаяние.
Прощение - это одна из дверей в Царство Небесное. Но очень важно помнить, что прощать нужно не просто для того, чтобы и нас простили, а для того, чтобы войти в Царство Небесное. Войти не потом, после смерти, а сейчас, сразу же после того, как мы простили. И самое главное, что у человека, который умеет прощать, появляется "вкус" Царства Небесного. Можно долго объяснять человеку, что есть Царство Небесное, но понять это он сможет только после того, как мы дадим ему ощутить его через нашу собственную жизнь, через наш личный опыт прощения и незлобия. Именно поэтому, прощение - это и один из самых действенных миссионерских приемов, его сложно не заметить и не почувствовать. Пример прощения всегда выводит человека из состояния теплохладности, и никогда не оставит его таким, каким он был прежде.
"... В те годы дальние, глухие,
В сердцах царили сон и мгла:
Победоносцев над Россией
Простер совиные крыла,
И не было ни дня, ни ночи
А только — тень огромных крыл;
Он дивным кругом очертил
Россию, заглянув ей в очи
Стеклянным взором колдуна;
Под умный говор сказки чудной
Уснуть красавице не трудно, —
И затуманилась она,
Заспав надежды, думы, страсти…
Но и под игом темных чар
Ланиты красил ей загар:
И у волшебника во власти
Она казалась полной сил,
Которые рукой железной
Зажаты в узел бесполезный…
Колдун одной рукой кадил,
И струйкой синей и кудрявой
Курился росный ладан… Но —
Он клал другой рукой костлявой
Живые души под сукно.
II
В те незапамятные годы
Был Петербург еще грозней,
Хоть не тяжеле, не серей
Под крепостью катила воды
Необозримая Нева…
Штык све́тил, плакали куранты,
И те же барыни и франты
Летели здесь на острова,
И так же конь чуть слышным смехом
Коню навстречу отвечал,
И черный ус, мешаясь с мехом,
Глаза и губы щекотал…
Я помню, так и я, бывало,
Летал с тобой, забыв весь свет,
Но… право, проку в этом нет,
Мой друг, и счастья в этом мало…
III
Востока страшная заря
В те годы чуть еще алела…
Чернь петербургская глазела
Подобострастно на царя…
Народ толпился в самом деле,
В медалях кучер у дверей
Тяжелых горячил коней,
Городовые на панели
Сгоняли публику… «Ура»
Заводит кто-то голосистый,
И царь — огромный, водянистый —
С семейством едет со двора…
Весна, но солнце светит глупо,
До Пасхи — целых семь недель,
А с крыш холодная капель
Уже за воротник мой тупо
Сползает, спину холодя…
Куда ни повернись, всё ветер…
«Как тошно жить на белом свете» —
Бормочешь, лужу обходя;
Собака по́д ноги суется,
Калоши сыщика блестят,
Вонь кислая с дворов несется,
И «князь» орет: «Халат, халат!»
И встретившись лицом с прохожим,
Ему бы в рожу наплевал,
Когда б желания того же
В его глазах не прочитал…
IV
Но перед майскими ночами
Весь город погружался в сон,
И расширялся небосклон;
Огромный месяц за плечами
Таинственно румянил лик
Перед зарей необозримой…
О, город мой неуловимый,
Зачем над бездной ты возник?..
Ты помнишь: выйдя ночью белой
Туда, где в море сфинкс глядит,
И на обтесанный гранит
Склонясь главой отяжелелой,
Ты слышать мог: вдали, вдали,
Как будто с моря, звук тревожный,
Для божьей тверди невозможный
И необычный для земли…
Провидел ты всю даль, как ангел
На шпиле крепостном; и вот —
(Сон или явь): чудесный флот,
Широко развернувший фланги,
Внезапно заградил Неву…
И Сам Державный Основатель
Стоит на головном фрегате…
Так снилось многим наяву…
Какие ж сны тебе, Россия,
Какие бури суждены?..
Но в эти времена глухие
Не всем, конечно, снились сны…
Да и народу не бывало
На площади в сей дивный миг
(Один любовник запоздалый
Спешил, поднявши воротник…).
Но в алых струйках за кормами
Уже грядущий день сиял,
И дремлющими вымпелами
Уж ветер утренний играл,
Раскинулась необозримо
Уже кровавая заря,
Грозя Артуром и Цусимой,
Грозя Девятым января…"