Спасибо за обстоятельный ответ, хотелось бы прояснить еще вот что:
- Бог с ним, как оно в действительности называлось в 1959 г. - наблюдательное или надзорное, не суть
- также не суть, по хорошему, и отсутствие номера, у меня мысли совершенно другого плана
1. нельзя ли вычислить, кто в Свердловской прокуратуре в 1959 г. осуществлял надзор за этим резонансным делом? Выше вы написали, что надзирающий прокурор - нет, понятно, что Клинов, но кто то должен быть из исполнителей? Где это должно быть написано?
2. выше вы написали, что в данном наблюдательном (надзорном) производстве должны быть все основные материалы УД - но ведь это не так? Там практически ничего нет по делу? Буде время, я попробую проанализировать то, к чему склонялись в Свердловске - и подбирали необходимые бумаги в данную папочку, но мне надо больше времени. То есть по подобранным документам из второго тома (которые собирало начальство - а ему видней, что интересно а что нет) попробуем вычислить хотя бы направление поисков.
Совершенно верно: не имеет никакого значения, как называлось в 1959 году наблюдательное производство- «надзорным» или «наблюдательным». В те годы еще не существовало приведенной здесь известной «дятловедкой со стажем» Инструкции 2011 года, не существовало даже и в «проекте» состемы Арбитражного судопроизводства, которая принципиально изменила всю систему Гражданского права и Гражданского процесса, и,соответственно все подзаконные акты, к ней относящиеся. За это время не стало «Советского уголовного процесса» и «Советского гражданского процесса» (которых уже совершенно не знают современные юристы) со всеми их подзаконными актами и инструкциями (а также и терминами, которые использовались в этих подзаконных актах и инструкциях).
К тому же всем хорошо видно, что эти две (скажем мягко) «дамы» здесь просто «по бабски» издеваются над мужиком, к которому (по каким-то, им одним известным причинам «женского» характера) имеют совершенно иррациональную «бабскую» неприязнь, которая не поддается каким-либо разумным объяснения (ведь объект их неприязни с ними лично не знаком) и коррекциям
Поэтому оставим им их мелкотравчатые подковырки, и решим этот вопрос по существу: если напечатано типографским способом очень крупными буквами на обложке «Наблюдательное производство», то какие у нас основания называть это иначе, потворствуя прихотям совершенно некомпетентных в этих вопросах «дятловедок-со-стажем»!
И попробуем не обращать внимания на весь этот мусор, который всеми силами старается хоть каким-то образом, но помешать, показывая свою «значимость».
Наблюдательное производство (которое без каких-либо оснований назвали «вторым томом»)- весьма важный в данном случае документ, которому почему-то не придается должного значения. И уж совершенно это не «папка», в которую Иванов («…валялись у него бланки такие- он и вложил в папочку…»- как утверждает здесь одна из «дятловедок-со-стажем») ) поместил ненужные ему «бумаги». Хотя бы потому, что вопреки «дятловедческому мнению», вовсе не Иванов подшивал в наблюдательное производство «бумаги», а надзирающий прокурор.
Сначала о том, что такое «наблюдательное производство». Уголовно- процессуальным законодательством этот вопрос не регулировался. Наблюдательное производство- это материал сугубо «внутреннего» прокурорского пользования. Необходимость его появления была вызвана функцией прокурорского надзора за расследованием уголовных дел. Дел следственные органы расследуют очень много, следователей тоже много, надзирающий прокурор не имеет физической возможности «стоять над душой» и проверять у каждого следователя каждое уголовное дело, вот потому был установлен порядок, в соответствии с которым следователь обязан все свои процессуальные документы составлять в двух экземплярах: один подшивается в дело, другой ( в виде копии) направляется надзирающему прокурору. Ну а для «аккумулирования» этих копий процессуальных документов и заводится специальная папка под названием «наблюдательное» (иногда называли «надзорное»,или проще, на профессиональном жаргоне: «надзорка»- наименование не имеет никакого значения) производство. Наблюдательное производство обязательно заводится по каждому уголовному делу и находится у надзирающего прокурора. Для следователей районных прокуратур таковым являлся обычно прокурор района, для следователей милиции надзирающим прокурором был заместитель прокурора района. По- нормальному, в н/п должны были находиться копии всех процессуальных документов, которые составлял следователь. «На практике»- это зависело от требовательности надзирающего прокурора и добросовестности следователя. Но обычно- всё-таки основные «бумаги» в н/п всегда были. Вот по этим «бумагам» надзирающий прокурор и осуществлял контроль за расследованием дела. В н/п также подшивалась копия обвинительно заключения, и потому с этим н/п прокурор являлся в суд поддерживать обвинение. Также подшивали в н/п копию приговора суда, копию определения суда о возврате дела на доследование, а если прокурор приносил протесты в суд II инстанции- копии этих протестов и копии решений суда II инстанции по этим протестам. Так что н/п было вовсе не «папкой для ненужных бумаг», а материалом, позволяющим судить о движении уголовного дела- от начала до конца. Вот потому любой процессуальный документ из наблюдательного производства по «второму» делу (если таковой удастся получить) способен полностью закрыть данную тему. А вместе с ней- и всё это «дятловедение»!
Кроме того, в н/п помещались все те документы, которые не имели прямого отношения к расследуемому делу (всякого рода переписка, расписки, письма и прочее)- т.е. разная «белиберда»,которую надо где-то хранить и нельзя выбрасывать.
Бывали случаи (и лично я такие знаю), когда в н/п «прятали» материалы следствия, которые противоречили предъявленному обвинению. Например, из конца 70-х,начала 80-х, могу привести пару примеров, которые мне стали известны в рамках служебной деятельности в качестве эксперта- криминалиста- потому что к «спрятанным» в прокурорских н/п материалам экспертных исследований я имел самое прямое отношение, и в дальнейшем эти факты сокрытий материалов вскрылись, а потому получили огласку. Были, разумеется, и другие факты, но приведу лишь то, что было достоверно установлено в результате пересмотра вынесенных в те времена приговоров, а потому никаких «служебных секретов» не составляет.
Например, по одному из уголовных дел, которое расследовалось прокуратурой одного из «северных» городов Свердловской области, в качестве «орудия» фигурировал нож, якобы добровольно выданный оперативному работнику уголовного розыска приятелем фигуранта этого дела и принадлежавший этому фигуранту (по показаниям этого "приятеля", фигурант дела якобы передал ему этот нож и попросил надежно спрятать). Как считало следствие, этим ножом был перерезан провод телефона с целью воспрепятствования вызова милиции. И для установления данного факта была назначена криминалистическая экспертиза. Однако заключение экспертизы надёжно исключило данный нож: провод был перерезан вовсе не ножом, а «орудием с двумя лезвиями, движущимися навстречу друг другу»- т.е. проще говоря, ножницами. Поскольку это заключение экспертизы противоречило версии следствия, следователь (надо полагать, «по предварительному сговору» с прокурором) не стал это заключение приобщать к материалам дела, потому оно (с постановлением о назначении экспертизы) оказалось в наблюдательном производстве. Был вынесен приговор суда, который впоследствии был признан ошибочным и отменен. Вот тогда это заключение и было извлечено из наблюдательного производства и оказалось в уголовном деле. И при дополнительном расследовании было установлено, что у совершенно другого фигуранта была сообщница- женщина, которая имевшимися у неё (в т.н. «косметичке») ножницами и перерезала этот телефонный провод.
Также следователь, осматривая место происшествия, возле трупа убитой в проходной завода охранницы, у которой был похищен служебный револьвер, обнаружил лоскут, вырванный из резиновой перчатки. Что любопытно, этот лоскут «очень нахально» попал в фотоснимки места происшествия. Поскольку следствие посчитало, что эта женщина была убита на личной почве одним из ей очень хорошо знакомых лиц, и резиновых перчаток у фигуранта не было, этот лоскут от резиновой перчатки, когда дело пошло в суд, следователем из дела был изъят (чтобы не вводил суд в смущение) и в самом натуральном виде был помещен прокурором в наблюдательное производство. В суде дело прошло «гладко»,и был вынесен приговор. Через некоторое время один из з/к, отбывавший наказание за ряд совершенных им преступлений, мучимый своей совестью (вроде бы до него дошло то, что за совершенное им преступление осужден другой человек) начал писать явки с повинной, в которых утверждал, что именно он убил охранницу завода и обещал выдать похищенный у неё револьвер и указать место, где он его спрятал (револьвер следствие не отыскало).При этом он указал весьма примечательный факт: чтобы не оставить отпечатков пальцев, он воспользовался резиновыми перчатками, которые приобрел в указанной им аптеке, и только дома уже заметил, что охранница, когда он её убивал, вырвала из перчатки лоскут. Потому перчатки он сжег. Поскольку это дело приобрело скандальный оборот, началась проверка вышестоящей прокуратурой. И обнаружилось, что в наблюдательном производстве действительно находится «живой» лоскут от резиновой перчатки! Приговор был отменен, и при дополнительном расследовании был назначен и проведен ряд экспертных исследований, которыми была даже установлена конкретная форма, на которой на заводе (здесь следствие, надо сказать, постаралось и выявило всю цепочку прохождения этой резиновой перчатки- от формы, на которой на заводе эта перчатка была изготовлена- до аптеки, в которой её купил фигурант данного дела). Также и был найден выданный этим фигурантом револьвер.
Так что, как можете видеть, наблюдательное производство- это вовсе не мусорная корзина для бумаг и никому не нужных бланков (как считают некоторые представители дятловедения), которые кто-то поленился выбросить, а весьма важный источник доказательств- причем самого разного рода.
Вот и здесь- благодаря наблюдательному производству, мы можем видеть переписку «с Москвой»,которая указывает на дважды повторяющийся номер 3/2518-59. Мы можем видеть то, что вторые экземпляры перепечаток (на прокурорской пишущей машинке) актов СМЭ «последней четверки» без подписей Иванова подшиты в наблюдательное производство, а первые экземпляры, на которых Иванов свои подписи изобразил, находятся в материалах дела: соответственно, возникает закономерный вопрос- а где подлинники актов СМЭ???
Мы можем видеть, что в н/п нет никакой копии постановления о следственном поручении, в порядке исполнения которого прокурор Новой Ляли произвёл отыскание и допрос 29 мая 1959 года свидетеля Скорых- отсюда возникает закономерный вопрос: а чьё в таком случае следственное поручение исполнял прокурору Новой Ляли? Ведь не Иванова- однозначно! Иначе бы в н/п была копия этого поручения «от Иванова».
Можем видеть, что в н/п нет никакого экземпляра т.н."спецсообщения", на основании которого, как здесь утверждалось одним из исследователей, в Прокуратуре СССР было заведено наблюдательное производство № 3/2518-59 по факту гибели 9-ти человек. Ведь экземпляр этого спецсообщения обязательно должен был остаться если не в уголовном деле, так в н/п. А его нигде нет- отсюда: материал под номером 3/2518-59 не может быть "производным" от "дела без номера".
Мы можем видеть, что самым чудесным образом это н/п вдруг «распухло» (и с чего бы это!) в период между 24 мая 1974 года по 2 февраля 1996 года.
И, также мы видим, что в н/п нет никакой копии постановления о возбуждении дела!
И много чего еще можно увидеть, разбираясь с данным наблюдательным производством.
Если хорошо посмотреть.
И кто был надзирающим прокурором, у которого находилось это н/п? Могу предполагать, что это был Лукин. Возможно- Окишев. Как вариант- можно допустить, что кто-либо из замов Клинова. Но это маловероятно.
Пока что наиболее реально кандидатурой является Лукин.
Тема: Доклад В. Анкудинова на конференции 2016г. (Прочитано 1323523 раз)