Исключительно для удовлетворения вашего интереса. 
Из допроса отца Кривонищенко из Дела без номера:
"Участники двух групп рассказывали, что наблюдали 1-го февраля 1959 г. вечером поразившее их световое явление к северу от расположения этих групп: чрезвычайно яркое свечение какой-то ракеты или снаряда. Свечение было постоянно сильным, что одна из групп, будучи уже в палатке и приготавливаясь спать, была встревожена этим свечением, вышла из палатки и наблюдала это явление. Через некоторое время они услыхали звуковой эффект подобный сильному грому издалека."
Спасибо, но это пересказ события поразившего группу Карелина.

Дело в том, что группа Шумкова - шла с двумя палатками. Это определенно и однозначно описывает Владимиров в произведениии - "В страну Югорию".
https://pandia.ru/text/77/410/84677.phpВ ведре аппетитно булькает несчастный косач, кто-то рубит топором заледенелый хлеб. Усталые, разморенные едой расползаемся по палаткам. А на душе как-то неспокойно, жутковато. Ночью вижу сон: на палатку навалился медведь, душит меня. Пытаюсь кричать - не получается крик. Рядом тоже стонут и ворочаются товарищи. Оказывается, ночью пошел густой, мягкий снег, завалил палатку, старые пеньковые оттяжки не выдержали снежной массы и лопнули. Кое-как^ выбираемся из-под завала, укрепляем палатки, но сон уже неспокойный.
Согласитесь - что сюжет не клееется? Тогда бы уж папа Георгия - использовал упоминание о двух палатках? Ибо как так? Одни - вышли, а другая часть группы - в игнор поставила свечение? Или все решили гуртом упаковаться штабелями спать в одной палатке, не годной под размещение такого численного составу?
Мне печально - что Вы как-то занимательно кастрируете имеющуюся матчасть. Видимо влияние господина Анкудинова? Но он ведь - ни разу не дятловед. А дятловед обязан сводить в единый информационный блок все по каждому аспекту. Ну вот решили Вы что это - группа Шумкова прозвучала в допросе Кривонищенко. Дык хоть почитайте для общего развития - как же там они походничали в части количества палаток и времени укладывания ко сну ( а там такой шикарный рассказ Владимирова - про ни разу не вечер, а собственно практически раннее зимнее утро, ибо они спирту принимали для сугреву и долго пели песни).
Недаром русские назвали гору Чистоп, что значит «чистая». Короток январский день. Солнце медленно скатывается за хребет. Что делать? Спускаться вниз, в кедрач - терять высоту и время. А вершина, вот она, кажется, совсем близко! И команда поддерживает капитана:
- Штурмуем!
А штурм горы всеми предписаниями и инструкциями в ночное время запрещен. Узнает МКК - дисквалифицирует! Оставляем у границы леса лыжи, рюкзаки. Натягиваем на лицо шерстяные маски, лыжные палки в руки и вперед! Под ногами фирновый снег, щебенка, даже своего следа не видно. Подъем идет уступами: крутой склон, наклонная терраса, опять крутой склон. Солнце упало за гору. А впереди маячит остроконечная вершина. У русских она называется Острая Сопка, а у манси - Лошадиная Титька.
По долинам и ущельям ползет густой мрак и туман. Над вершиной ярко горит «вечерняя звезда»- Аврора - планета Венера. Это наш маяк.
Мороз далеко за тридцать. Хорошо, хоть нет ветра. Наконец, последний взлет и мы на вершине! Ночное ощущение неповторимо! На северо - западе тянется Главный Уральский хребет. На фоне черного неба, в 25 километрах от нас белеет снежный купол горы Отортен. Там на вершине наши земляки - студенты УПИ, группа Дятлова.
Быстро в деревянной пирамиде находим каменный тур и банку с запиской пермских туристов и оставляем свою. Это доказательство того, что мы были на вершине - нужно для отчета. Последний раз окидываем взглядом горную ночную страну. Но что это? Над Отортеном, прорезая ночную мглу, взмывает сигнальная ракета. Жилья в том районе нет. Неужели политехники празднуют восхождение? Так ведь они там должны быть несколько дней тому назад! Задумываться некогда - мороз поджимает. Бегом вниз к лесу наугад. Хорошо, что нет опасных спусков. Но и следов наших не видно. Подбежали к лесу в полной темноте. А где искать наши рюкзаки и лыжи? Влево или вправо? Разбиваемся на группы. Фонарики на таком морозе не горят. Наконец, у одной группы вдалеке вспыхивают огоньки от спичек. Рюкзаки найдены, мы спасены! Спускаемся в кромешной темноте вниз, в кедровый пояс. Там дрова, там жизнь! Но что значит спускаться вниз по крутому склону в темноте? Ужас! Это надо испытать! Только разъедешься и - бряк... Кто-то опять лежит головой в снегу. Только бы не сломались лыжи!
Наконец, кедрач. Расползаемся вокруг, ощупывая каждое дерево - надо найти сухарину. А фонарики, проклятые, не горят на морозе! Но вот крик: - Есть сухое дерево!
Звенит пила. Вспыхивает костер. Теперь при свете огня готовим дрова, разгребаем снежную яму под палатки, ломаем лапник, вешаем ведра со снегом на огонь. Вот теперь можно отдирать примерзшие ботинки от носок, а носки от ног с помощью спирта. У некоторых озноблены пальцы. Медику хватает работы. Слава богу, серьезных обморожений нет. А вот и ужин готов! Все обулись в сухие теплые валенки, согрелись у костра. Мужики вопросительно смотрят то на завхоза, то на капитана:
-А емас будет?- ;
-Ос емас орул!- пожалуйста, заслужили.
«Тихо над тундрой шуршит снегопад, сучья трещат на огне» - задумчиво, глядя
на костер, начинают девушки.
«В эти часы, когда все уже спят, что вспоминается мне... » - подхватывают
мужские голоса:
- «Снег, снег, снег, снег, - по берегам замерзающих рек, снег, снег, снег... ». В
этот вечер пели и про костер догорающий, про уральский край, про геологов,
про альпинистов, песни Визбора, да и про откровенно уголовную лирику. В те
годы еще мало собственно туристских песен. Пели все. Как будто и не было
такого трудного дня.
Назад, к вину и куреву, житью культурному Скорее нас, начальник, отпусти...
Блин, ну как же так можно? Ну как же так можно? Вы дятловед - или просто погулять вышли?
Единственно кто ровно так похоже описывал наблюдение - это участники гр. Карелина и он сам. И это - про 17 февраля. А папа Георгия просто от горя - все свалил в один котел. И Шумковкие участники - не ходили в гости к Кривонищенко. Ибо - Пединститут и это разные турклубы и социумы.
Тут источники очень надёжные. То, что следственную группу обследовали на радиацию, говорит Окишев. А Коротаев говорит, что Темпалову после закрытия Дела дали путёвку в санаторий, чего отродясь не было. При этом Темпалов предложил Коротаеву тоже обследоваться (помните, на что они обследовались?), а то мол есть опасность, что у Коротаева детей не будет. Выводы напрашиваются сами, но вы конечно можете считать, что Темпалов с Коротаевым просто кое что отморозили за пару дней на Перевале.
Говорит и показывает Окишев? И еще и самый надежный свидетель - Коротаев? А как же быть с мамою Георгия Кривонищенко - которая до последнего дня держала под кроватью вещи погибшего сына, выданные их семье?
Я опять Вам задам вопрос. Кто дает приказ обследовать на радиацию, если это - область гос тайны? Я уже по второму кругу напоминаю про Худенского (Штейнва) что заведовал дозиметрической службою УПИ по линии ФизТеха. Им давали задания - через КГБ. Так про что Окишев плетет небылицы?
Ну Коротаева с бочкою спирта для купания уже давно просчитали - на что она шла. Вы еше Аскинадзи вспомните - как он описывал желание Ортюкова оздоровиться оленьими пантами. А Коротаева - про бухаловку начальства на Лозьве ( это кстати отделение Гулага Лозьвинское) - и вся картинка у Вас сведется к одному и понятному. Санаторий - это не радиация. Санаторий - это лечение от осложнений при ранениях. При радиации - в санаторий отправляют такой, про который - ну понимаете: подписка должна быть. Это ж опять область гос. тайны. Где и чего нахватался и контингент лечащихся/оздоравливающихся там с допуском к госсекретам. Там - про что Вы небылицы себе рисуете?