Может с высот юриспруденции имеющихся документов и недостаточно, чтобы сделать безупречно правильный вывод о движении Дела Рееба, но эти документы по крайней мере существуют и дают непротиворечивое предствление об этом движении:
- Дело возбуждено в мае 1958 г.
- Кузьминых выносит Постановление о прекращении Дела летом того же года
- В конце августа 1958 г. следственный отдел облпрокуратуры приходит к заключению, что Дело прекращено неправильно, требует устранить ошибки следствия
- Клинов даёт отсрочку до 31 марта 1959 г.
- Дело поступает в суд 2 апреля 1959 г.
- 16 апреля 1959 г. происходит заседание суда по этому Делу, причём в отсутствии прокурора, что логично - Темпалов в Свердловске.
А можете ли вы сослаться хоть на один документ из официальных архивов, где указано, что суд на Реебом был 16 февраля? И почему вы увязываете наличие "второго" дела по дятловцам с датой Записки? Записка может быть апрельской, и "второе" дело может при этом прекрасно себе существовать с начала февраля. Одно с другим не связано.
Вот то, что дело было возбуждено в мае 1958 года, а приговор по нему вынесен в апреле 1959 года (при этом, судя по имеющимся данным, дело было на одного фигуранта и состояло из одного эпизода), и наводит на сомнения и подозрения.
А чтобы было понятно, как отслеживается движение дела, примите к сведению вот что.
На каждый «чих» по уголовному делу следователь заполнял карточку. Возбудил дело- «выставил» карточку. Предъявил обвинение, избрал меру пресечения (арестовал фигуранта)- аналогично. Отправил дело в суд - обязательно заполнил карточку! То же самое- и в суде. Отправил суд дело на доследование- заполняется статистическая карточка. Вынес суд приговор- тоже карточка. И все эти сведения поступают в ИЦ УВД. Поэтому, если запрашивают из ИЦ УВД справку (даже если карточки уничтожены, а сведения в журналах учета следственного органа или суда не сохранились), то получают исчерпывающие сведения о движении конкретного уголовного дела. Даже в том случае, если дело уже давным-давно уничтожено. Конечно, «всякому» (а тем более- дятловеду) такие сведения никто не даст. Но прокуратура имеет право на их получение.
А вообще- официальным документом, устанавливающим обстоятельства, связанные с осуждением конкретного человека, является копия приговора суда. И даже если дело уничтожено, копию приговора можно найти всегда: не здесь, так там. Потому что в суде в обязательном порядке печатается много копий приговора, которые направляются в самые различные государственные органы. В первую очередь- вместе с осужденным- по месту отбытия им наказания. И эта копия приговора хранится в личном деле осужденного (с неё при необходимости делаются другие копии). Направляется (на военнообязанных) копия приговора в военкомат. И вообще- много куда эти копии приговора могут быть направлены. Раньше даже с места жительства паспортный стол выписывал человека на основании приговора суда, если срок лишения свободы превышал 6 мес., и этот человек навсегда терял свою жилплощадь.
Так что найти копию приговора в нашей стране- не проблема.
Но всё это нужно в данном случае не для того, чтобы знать, сколько получил Рееб и за что был осужден, а для того, рассматривалось ли в суде в феврале 1959 года дело Рееба, или нет. Потому что между маем 1958 года и апрелем 1959 года находится февраль 1959 года, а в записке, датированной февралем, имеется ссылка на предполагаемый приговор по делу Рееба. Поняли, в чем проблема? Как видите- вопрос очень даже простой. И почему бы прокуратуре было не сообщить все сведения о движении уголовного дела Рееба?
И ведь не нужно было бы даже проводить какую-то там «экспертизу» (заключение которой показано не было) об «умственных отклонениях» у Темпалова.
Вот и возникает вопрос: почему не сделали «прямо», а пошли каким-то «окольным» путём?
Ну а к вам тогда один вопрос: тот «отрывок», что вы демонстрируете, дает достоверный и однозначный ответ на вопрос о том, было ли в феврале 1959 года дело Рееба в суде, или же нет? Если дает, то будьте любезны, покажите, где этот ответ в этом отрывке запрятан.
А второе дело, действительно, никак от этой записки не зависит. И я об этом говорил уже давно, в этой теме. И объяснял, почему оно так. Только ведь некоторые комментаторы читают то, что пишу, как-то «однобоко». А другие- вообще не читают, относя мои тексты к разряду «портянок».
Но я здесь не при чем.
Добавлено позже:Я тоже пытался расписать подобный сценарий и начал именно с того, что Темпалов очень рано утром заскочил в Прокуратуру, чтобы оставить записку Коротаеву. В Прокуратуре тоже выходной и народу наверно было совсем мало, а Коротаева могло не быть вовсе. Вроде и у меня получалось, что логичнее воскресенье, как день написания Записки...
Но, дальше я поплыл, так как не знаю работу Судов и я все стер...
Тут вроде понятно...
А тут я снова поплыл... 
Если Заседание Суда было 14-го, то 16-го Судья должен был прийти на заседание с готовым Приговором? Он же не знал, что Темпалов вчера, в воскресенье, уехал?..
И еще один вопрос. Темпалов поручил Коротаеву провести допрос Хакимова. Коротаев мог его провести по телефону? Я как-то, по незнанию предмета, думаю, что допрос - это какая-то бумага. Мог Темпалов иметь в виду просьбу Коротаеву позвонить Хакимову и передать ответ Хакимова по телефону, когда он сам позвонит Коротаеву из Свердловска?...
Продолжаю читать тему про Записку. Яснее не становится... 
Как раз и думаю, что фотографировал и должен был фотографировать, раз таскал на шее фотоаппарат. По поводу отсутствия пленки - это была ирония...
Вот, жду пока кто-то обоснует и расскажет, почему в деле нет фотографий Иванова... 
==============================
Видео посмотрел. Вернее, пересмотрел...
Не совсем так. Судья, когда суд удаляется в совещательную комнату для вынесения приговора, не обязан объявлять время, когда приговор будет вынесен. Но может предположительно это время назвать, если захочет. Например, «сегодня вечером» суд «ушел на приговор», судья может сказать, что приговор будет объявлен «завтра» ( в такое-то время).Или- послезавтра. Или- когда еще.
Судья обязан был составить (писали в те времена «от руки») полный тест приговора и затем его зачитать участникам процесса. И время пребывания суда «на приговоре» обычно определялось объемом той «писанины», которую надо было выполнить судье. Заседатели обычно в это время развлекались, как могли. Хорошо, если читали книжки или играли в шахматы. А то, бывало, затеют промеж себя натуральный базар (если обе заседательницы- женщины), и только мешают судье составлять текст приговора!
Конечно, сидеть всю ночь в совещательной комнате никто не будет, но в пределах рабочего дня- полагалось.
В данном случае- дело было на одного фигуранта и к «многоэпизодным» не относилось. По таким делам составление приговора обычно не отнимает слишком много времени. Поэтому как-то нереальным смотрится, что если суд «ушел на приговор» 14 апреля, то составляться приговор по такому делу должен был аж до 16 апреля! А вот если впереди было воскресенье- тогда более реально всё это выглядит.
Ведь в райнарсудах нагрузка всегда была высокой, и «засиживаться» лишнее время судья не мог себе позволить. Если по гражданским делам судья имел право объявить (после кратковременного «посещения» судом совещательной комнаты) резолютивную часть решения, а полный текст решения «отписывать» у себя дома, то по уголовным делам полный текст приговора надо было составить в совещательной комнате и зачитать его в полном объеме. А тут уже и следующие дела «поджимают». Так что без необходимости «не засидишься». И такой период времени (с 14 по 16 апреля) для такого уголовного дела- представляется излишней «роскошью». А вот «на приговор» в субботу вечером, а «с приговора» в понедельник утром- это как раз реально.
Ну а то, что прокурора в срочном порядке в воскресенье вызвали в Свердловск- в условиях Ивделя в те времена узнать было нетрудно. Наверняка среди сотрудников местных правоохранительных органов этот «переполох» со срочным отъездом прокурора был очень даже обсуждаем! Поэтому, если было именно так, судья вполне мог воспользоваться отсутствием прокурора, чтобы вернуть дело «на дослед». Вернуть можно было и «при прокуроре», это не проблема! Но всегда существовало «неофициальное» указание облпрокуратуры о том, что каждый «дослед» суда должен опротестовываться (потому что ведь прокурор направляет дело в суд, а если он направил в суд «недорасследованное» дело- то это брак в его работе!),а это- протест прокурора, направление дела на рассмотрение облсуда, который неизвестно какое решение примет, и всё такое…
А когда прокурора на месте нет- и протест подавать некому! А когда срок подачи протеста на определение суда прошел, суд принимать протест не будет. И определение вступает в силу. Так что- с точки зрения судьи- очень простой расчет. Да и из записки видно, что Темпалов опасается, что суд «завернет на дослед» дело Рееба (а то и вообще («оправдашник хлопнет»- а это для прокурора- почти катастрофа: уж лучше «дослед» и прекращение дела во время доследования, чем оправдательный приговор суда!).
И, надо полагать, не зря прокурор опасается: знает хорошо «недостатки» этого дела!
Поэтому не всё здесь так однозначно. И надо бы эти «белые пятна» было прояснить. Но, как видите, никто ничего делать не стал. Объявили дятловеческому сообществу: раз приговор был в апреле- то и записка- апрельская! И- нечего тут рассуждать!
И «народ» это очень даже устроило. А вот у меня –вопросы остались. Так ведь я - не «народ», что с меня взять…
А то, что в деле нет фотографий, сделанных Ивановым- так что странного? Они, надо полагать, там, куда и предназначались. А «дело без номера» и без них обойдется!
И- «допрос по телефону». Допрос по телефону невозможен. Свидетель должен быть лично допрошен следователем. И обязательно должен быть составлен протокол допроса свидетеля.
Тема: Доклад В. Анкудинова на конференции 2016г. (Прочитано 1324706 раз)