https://pikabu.ru/story/pro_nastoyashchuyu_raschlenenku_3528922Повествование идет от лица оперативного работника.
В конце 90-х годов, в самом начале июня, прямо с самого утра меня (старшего следователя районной прокуратуры) и следственно-оперативную группу отправили на происшествие – в речке всплыло туловище человека. Прибыв туда, мы обнаружили, что место происшествия представляет собой берег небольшой речки, поросший кустарником. Вот в этом кустарнике и запуталось туловище человека. При извлечении его из воды и осмотра судмедэксперта выяснилось, что туловище принадлежало мужчине средней полноты, примерно средних лет, особых примет не было. Судмедэксперт также сказал, что ноги и руки отделены от тела острым предметом, скорее всего ножом, а голова отрублена и отрезана чем-то острым, вероятно – ножом и топором. На туловище имелись телесные повреждения – сломано 3 ребра слева. С учетом времени нахождения в воде давность наступления смерти – 2-3 недели, точнее он сказать не мог. Выполнив процессуальные формальности, мы запросили сведения о лицах, пропавших без вести («потеряшках») в указанный период времени, но ничего интересного не узнали.
Через 3 дня, опять же утром, в этой же реке, метрах в ста далее по течению от места обнаружения туловища, всплыла левая рука, также без особых примет и тоже по внешним признакам отрубленная топором. Было понятно, что рука и туловище ранее составляли единое целое.
Еще через 3 дня, как по расписанию, я провел целый день в осмотрах всплывших в этой же речке в разных местах дальше по течению от всплытия туловища правой руки, правой голени со стопой. Ближе к концу дня всплыли и были осмотрены два бедра. Сомнений, что все эти части принадлежали одному телу, у нас не было. Появилась и первая зацепка – на плече правой руки была татуировка «ГСВГ». Но зацепка была так себе, потому что эта наколка означала, что её обладатель служил срочную службу в Группе советских войск в Германии, а таких людей было достаточно много. Опять же, «потеряшек» с такими приметами не имелось.
Для полного набора не хватало только головы и левой голени со стопой. Но это совсем не означало, что убийство не надо было раскрывать, и уголовный розыск уже работал в этом направлении.
Изначально было решено, что необходимо провести подворный обход в двух деревнях, расположенных в нескольких километрах выше по течению речки от места обнаружения расчлененки. Процесс этот долгий, муторный, и стопроцентного результата, конечно, не гарантировал, но это было единственное, что могло нам помочь.
На второй день после крайнего обнаружения останков, где-то ближе к обеду, мне позвонил Евгений – тогда начальник отделения уголовного розыска райотдела, попросту – Женя. Женя был назначен на должность не так давно, имел большое желание проявить себя, и поэтому рыл по этому убийству землю копытом, не давая заснуть ни себе, ни оперсоставу. Так вот Женя сообщил, что на связь вышли его два опера, которые делали подворный обход в одной из деревень, и сказали, что нарыли кое-что интересное. Оказывается, один из домов, огород которого выходил прямо к речке, принадлежал коммерсантке из города, которая купила этот дом под дачу, и приезжала туда с семьей по выходным. А постоянно в доме проживала женщина средних лет по имени Наталья, которая присматривала за имуществом и вела хозяйство. Ничего плохого по Наталью соседи сказать не могли, но в конце весны – начале лета у Натальи поселился хахаль – мужчина также средних лет по имени Иван, который в итоге забухал, причем несколько раз по синей грусти выступал с произвольной программой перед соседями, и кроме того, Наталья жаловалась, что по пьянке этот Иван её немножко гонял. И что самое интересное, где-то в начале мая, то есть недели за три до обнаружения расчлененки, этот Иван пропал, как объяснила соседям Наталья – она его выгнала и он уехал обратно в город.
Все это звучало очень перспективно, и мы с Женей тут же выехали в эту деревню. Опера показали нас исковый дом, и мы все вместе зашли туда. Нам открыла женщина средних лет, вполне заурядной наружности, назвалась Натальей и сообщила нам уже известное – что дом принадлежит её знакомой, которая живет в городе, а Наталья присматривается за хозяйством. Мы очень вежливо попросили Наталью разрешения осмотреть дом и надворные постройки, она согласилась, не обнаружив при этом вообще никакого волнения. Зайдя в дом, я прошел в комнату и первое, на что обратил внимание – на запах свежей побелки и краски, стены в комнате были тщательно и явно совсем недавно побелены, а пол свежевыкрашен масляной краской. Это сразу навело меня на грустные мысли, и я вышел на улицу, чтобы покурить и потолковать с Женей. Ему я сказал, что учитывая всё известное нам, убийство могло произойти в этом доме, а стены и пол покрасили с целью закрасить брызги крови. Женя согласился с этим доводом, а также с моим предложением детально осмотреть дом. Опера пригласили соседей-понятых, и мы приступили к смотру. Надо отметить, что во время всех наших действий Наталья вела себя совершенно невозмутимо, настолько, что я на секунду даже засомневался – а там ли ищем? Но потом решил довести осмотр до конца. Как я и ожидал, простое ковыряние свежепобеленных стен в разных местах нам ничего не дало – побелка была плотная, наверное, в несколько слоев, и все скрывала, также, как и краска на полу. Тогда мне пришла в голову мысль, что если убийство произошло тут, то должно было быть много крови, которая должна была затечь в щели между досками пола. Мы взяли монтировку и стали вскрывать пол. Наталья опять же даже бровью не повела. Первые три доски были мимо, а вот на четвертой доске с обратной стороны обнаружились обильные потеки бурого цвета. Такая же картина была и на последующих досках.
Тут самое время настало задавать Наталье вопросы. К нашему большому удивлению, она без всяких признаков волнения тут же сказала: «Гражданин следователь, хочу оформить явку с повинной». Когда мы стали интересоваться, откуда она такие слова знает, она ответила, что была у «хозяина» два раза. Это существенно облегчало нашу задачу. Мы тут же спросили, где голова, она пошла и показала нам голову, лежавшую под крышей бани. После того, как мы отпилили доски со следами крови, изъяли голову и оформили осмотр, мы переместились в райотдел, где я оформил явку с повинной и начал допрашивать Наталью, которая рассказала следующее:
Зимой она освободилась из мест лишения свободы, где сидела два раза – сначала по ст. 144 УК РСФСР (кража), а второй раз по ст. 206 (хулиганство). Родом она была из другой области, но ехать туда ей было некуда и не к кому, поэтому она нашла в нашем городе работу по объявлению у одной коммерсантки чернорабочей. Поскольку как работница она была очень добросовестной, коммерсантка, узнав, что ей негде жить, предложила присматривать за её деревенским домом. Наталья согласилась и стала заниматься хозяйством. Перед этим она сообщила некоему Ивану – мужчине, с которым познакомилась после освобождения, куда она едет жить. Этот Иван был полубомжик, полу – потому что еще находил места, где забухать у друзей и еще не окончательно переселился на ПМЖ в теплотрассу. Но он помогал Наталье на первых порах с ночлегом, и она решила помочь ему. Короче, этот Иван приехал в деревню, где сначала тоже работал по хозяйству, но потом ожидаемо запил, и стал выпрягаться, в том числе и на неё. В один прекрасный вечер Иван гонял её уже с топором, она рассказывала об этом соседям и коммерсантке, которая на следующий день приехала с семьей на выходные на свою дачу. Коммерсантка дала Ивану денег на дорогу до города и сказала уматывать, что он и сделал. Но через два дня вечером Иван появился вновь, до города он не доехал, а деньги пропил. Он попросился помыться в бане и снова дать денег на дорогу. Наталья дала ему денег, но Иван опять же купил где-то так называемой «композиции» и стал снова её гонять. В один момент в той самой комнате, которую мы осмотрели, он якобы стал её душить, она вырвалась от него, хотела убежать, но он погнался за ней с ножом. Наталья схватила тяпку, которая стояла в комнате, и стала бить этой тяпкой Ивана, сколько раз и куда, не помнит. Когда очнулась, то обнаружила, что Иван лежит мертвый. Под утро она перетащила волоком труп Ивана в подпол, где он пролежал 3 дня. Потом она хотела вытащить его оттуда, но не смогла, поэтому решила разделать и выбросить его по частям. Конечности отделяла ножом, а голову – ножом и топором. В дальнейшем она по ночам выбрасывала в речку части тела, последним выбросила туловище, нож и одежду Ивана, и на следующую ночь после этого уже собиралась выбросить голову, но тут по деревне пошли слухи, что в речке нашли туловище, и выбрасывать голову она побоялась, положила до поры под крышу бани.
Вот такую историю поведала мне Наталья. Я в эту историю поверил не совсем. Прежде всего потому, что на голове, обнаруженной на крыше бани, имелось 25 рубленых ран с переломом свода и основания черепа – как-то не совсем характерно для необходимой обороны. Поэтому я задержал Наталью по «сотке» (так на жаргоне тогда называлось задержание подозреваемого в порядке ст. 122 УПК РСФСР), а затем предъявил ей обвинение по статье 105 части 1 УК РФ – убийство, то есть умышленное причинение смерти другому человеку, и с санкции прокурора избрал меру пресечения в виде заключения под стражу.
В дальнейшем уголовное дело было направлено в суд. Как же были удивлены я и надзирающий прокурор, когда узнали, что суд квалифицировал действия Натальи по статье 1087 части 1 УК РФ - убийство, совершенное при превышении пределов необходимой обороны, и назначил ей наказание в виде 1 года 6 месяцев лишения свободы, освободив ее при этом от наказания в связи с амнистией. Причем адвокат у Натальи был не по соглашению, а по назначению. Опротестование приговора в судебную коллегию по уголовным делам областного суда в кассационном порядке никакого результата не принесло, приговор был оставлен без изменения.
Ну что ж, у судей тоже имеется своя точка зрения, и она не всегда совпадает с точкой зрения следователя и прокурора.
Тема: "Корсиканское чудовище" или чисто петербургское убийство (Прочитано 547290 раз)