Точно так же можно сказать, что не знал он никаких деталей, планов.
Но Юдин должен был их знать ! Он был участником похода. Он собирал вещи, знал маршрут, общался с ребятами из группы.
К слову - детали он знает. "Пели песни", "хороший человек", "Зина подарила по зеленому блокноту".
А вот что-то важное - нет.
Как только у него спрашивают что-то кроме никому не нужных мелочей - как отрубило, не помню и все.
Просто и вопросы ему задавались соответствующие, может он чувствовал себя как на допросе.
Элементарные вопросы по походу, участникам, оснащении, датам, событиям.
Оказалось - Юдин не знает ничего. Вот это поворот.
Многие вопросы ему уже видно, что надоели.
Надоели, потому что постоянно приходилось лавировать, избегать неудобных вопросов, держать 2 картины произошедшего в голове.
Если бы он хотел что-то прояснить - нужно было сесть и написать полную версию происходящего в феврале 1959 года.
Написать четко, прояснить непонятные моменты.
И от него бы все отстали.
Это было бы понятным и логичным шагом человека, который хотел помочь выяснить как погибли его друзья.
Но он этого не сделал.
Выводы очевидны.
Добавлено позже:Вот я об этом и пытался сказать, что хорошо бы, если бы задающий владел вопросы азами психологии и строил бы интервью, а не велся бы на ответы, перепрыгивая с одного на другое вслед за ответами.
Такие моменты были - при уточнении или перекрестных вопросах ЮЮ начинал раздражаться(что за бред! что за вопросы! к чему это!), нести несуразицу и в итоге так и не отвечал на вопрос.
Прояснить все на 100% можно было только одним способом - полиграф. Никому не пришло в голову спросить ЮЮ, согласится ли он? Интересна реакция.