Так создали бы отдельную тему со своими наработками? Вы то предмет знаете, а мы (я в том числе) гадаем...
Были у меня когда-то намерения основательно заняться заключением экспертизы палатки и соотнести его с фотографиями из Ленинской комнаты. Но чем глубже я влезал в вопросы, связанные с этими фотографиями, тем меньше у меня к ним интереса оставалось… Я уже вам объяснял, что с этими фотографиями получается. А я не люблю заниматься вопросами, в которых кто-то «водит за нос» и фальшивит. А вот со всеми этими фотографиями что-то похожее и получается. Опираться на эти фотографии в своих выводах- себя обманывать. Ну и всё такое прочее.
А когда я разобрался с механизмом следствия по данному происшествию в целом и с ролью «дела без номера»- в частности, а также с фактическими функциями Иванова в расследовании всего этого инцидента, который повлёк гибель 9-ти туристов, оказавшихся «не в том месте не в то время», то лично у меня практический интерес к заключению экспертизы по палатке существенно утратился. Потому что для расследования всего этого инцидента в целом данная экспертиза была вовсе и не нужна. Иванов её назначил, заведомо зная результат, который он получит, и, назначая экспертизу в Свердловскую НИКЛ, он намеренно ограничил экспертов объёмом исследования и кругом решаемых вопросов. Разумеется, это- установленное законом право следователя- озадачивать экспертов только теми вопросами, которые ему нужны, и не позволять им совать свой нос туда, куда следователю не нужно. И я в период своей работы экспертом-криминалистом с таким сталкивался. И всегда это оставляло крайне неприятное впечатление. Хотя так установлено процессуальным законодательством: расследует дело следователь, и ему виднее, о чем спрашивать эксперта, а о чём- не спрашивать. Но эксперты- они ведь не дураки, они в своих профессиональных вопросах разбираются куда лучше, чем следователи и прокуроры- криминалисты. Поэтому всё понимают. Вот и здесь- Чуркина, судя по всему, поняла, что Иванову зачем-то нужно выяснить только ограниченный круг вопросов, а вовсе не «вытягивать» из исследуемой палатки всё то, о чём она может «рассказать».
А получается, после того, как выяснилось всё то, что в данное время всё- таки выяснилось, следующее. По палатке была проведена самая нормальная экспертиза, и еще до того, как Иванов эту палатку направил для исследования в Свердловскую НИКЛ. По всей вероятности, это была, как и полагается в таких случаях, комплексная экспертиза- палатку исследовали эксперты- трасологи и эксперты- химики (отсюда- и приведенное ранее упоминание «С.М» с авиафорума еще в 2009 году об исследовании одного из отсутствующих лоскутов, о которых вообще нигде нет никаких сведений!). Исследования проводились НЕ экспертами из Свердловска. Могу предположить, что такие экспертные исследования могли провести специалисты одной из центральных военных СМЛ- у них имелись возможности для весьма экстренных экспертных исследований в т.н. «полевых условиях». Это- в качестве одного из вариантов. И вот эти эксперты и установили, в частности, механизм образования повреждений на палатке и их последовательность (что отмечено в докладной записке для ЦК КПСС Бардина и Шулешко: сначала-разрезы, после чего скат палатки был разорван- что так оно и получается на самом деле), тогда как вопросы о разрывах и о последовательности повреждений (что сначала: разрезы или разрывы ткани?) Ивановым не ставились, и, соответственно, экспертом Чуркиной не решались. Сведения из этой экспертизы были предоставлены Бардину и Шулешко, поскольку они были направлены на место происшествия для составления докладной записки для ЦК КПСС, которая (как это видно из опубликованного «КП» текста этой записки) имела в то время гриф секретности. Т.е. Бардин и Шулешко имели допуск к информации, составляющей гос.тайну. Поэтому их и знакомили для составления документа, адресованного в ЦК КПСС, с материалами, которые не вошли в известное всем «дело без номера». А распространяться о том, что им стало известно, Бардин и Шулешко не имели права. Вот и молчали.
Но в докладной записке для ЦК КПСС Бардин и Шулешко прямо сослались на эту экспертизу палатки. И еще такая «тонкость»- они пишут, что ЭКСПЕРТАМИ было установлено- т.е. в множественном числе. Тогда как Чуркина проводила свою экспертизу единолично. А вот комплексное исследование палатки (судебно- трасологическое и судебно-химическое) должна была проводить экспертная комиссия- как минимум, это эксперт- трасолог и эксперт- химик.
Поэтому Иванову было хорошо известно всё то, что было установлено при экспертном исследовании палатки. И ему только оставалось провести следственный эксперимент- для воспроизведения возможности образования этих повреждений и процессуального закрепления полученных результатов. А для следственного эксперимента он должен был истребовать со склада турснаряжения УПИ несколько аналогичных палаток. И все эти материалы ушли в то уголовное дело, о котором сообщил Окишев («не на камеру») журналистам «КП» и адвокату Прошкину. Собственно, данные материалы для этого дела и предназначались- как и оригиналы актов СМЭ (с «круглыми печатями», на типовых бланках, полученные прокуратурой в СОБСМЭ) трупов погибших туристов.
Но Иванову (в перспективе) надо было прекращать «своё» дело (то, которое сейчас известно всем дятловедам в качестве «самого настоящего и единственного дела»), причем с уже заранее назначенной («сверху», по партийной линии) формулировкой- туристы погибли в результате «большого урагана»: чтобы все окружающие знали, что произошел самый обычный «несчастный случай при туризме» (да вот не получился «большой ураган»- эксперт 9 мая 1959 года нашел у Тибо, Золотарева, Дубининой травмы, несовместимые с «ураганом»- и пришлось импровизировать, выдумывая неопределенную формулировку в виде «стихийной силы!). А для этого Иванову надо было «отсечь» внешнее нападение на туристов. Для этого как раз и подходил в качестве ссылки на него вывод о том, что палатка разрезана изнутри, а не снаружи. Однако выводами этой экспертизы Иванов воспользоваться для своего «дела без номера» не мог. Это заключение содержало много «лишнего», а, кроме того, оно было приобщено к делу с грифом секретности. И потому ссылки на него в материалах «обычного» дела исключались полностью. Потому Иванов и назначил экспертизу палатки в Свердловскую НИКЛ- чтобы получить для «своего» дела заключение по тем вопросам, которые ему были нужны, и только в нужных ему пределах. Поэтому данная экспертиза и находится в деле в подлиннике- потому что она (как и экспертиза Левашова) была совершенно не нужна для того дела, о котором сообщил Окишев, тогда как заключения СМЭ представлены в «деле без номера» не в оригиналах, а в виде перепечаток (выполненных, к тому же, на пишущей машинке областной прокуратуры).По этой причине-поскольку результат Иванову был уже известен еще до назначения данной экспертизы- Иванов и не спешил с проведение данной экспертизы: назначена она была 16 марта 1959 года, а Чуркина получила материалы только 3 апреля 1959 года, уже после того, как докладная записке Бардина и Шулешко со ссылками на выводы экспертов поступила 23 марта 1959 года в ЦК КПСС. Экспертов, как водится в подобных случаях, Иванов в известность о проведенной уже экспертизе не поставил. Но, по всей вероятности, эксперты о чём-то догадались и что-то заподозрили… Ведь не просто так начальник лаборатории Б.Ф Кретов сохранил от уничтожения и палатку, и наблюдательное производство по экспертизе- я не знаю ни одного такого случая, кроме этого. А вот Иванов наверняка рассчитывал, когда из лаборатории не стал забирать палатку, что её после истечения срока хранения уничтожат- и «концы в воду», как говорится! Потому что при прекращении дела по указанным в постановлении основаниям, Иванов был обязан вещдок возвратить по его принадлежности. То есть вернуть палатку в УПИ. А это делать было опасно. «УПИвцы» могли сами заняться исследованием палатки, возможности для этого у них были. Во всяком случае, провести химическое исследование на предмет загрязнений ткани палатки (а по опубликованному на этом форуме свидетельству Г. Баталовой, поисковики предполагали, что слой черной пыли, который они увидели на палатке в момент её обнаружении- это копоть от сгоревшего ракетного топлива!) в УПИ могли провести без всяких проблем и на самом высоком научном уровне. Поэтому отдавать в УПИ эту палатку было нельзя. А если бы Иванов получил палатку из лаборатории- то ему бы пришлось решать в процессуальном порядке вопрос с её уничтожением. И мотивировать её уничтожение в соответствующем процессуальном документе, который подлежал приобщению к делу. И могли возникнуть вопросы… А тут- «забыл» забрать палатку- и её уничтожат «чужими руками» и без всяких процессуальных формальностей, оставляющих в деле следы. Со всех сторон- правильное решение!
Вот потому эта экспертиза для выяснения обстоятельств происшествия была не нужна. И была проведена, к тому же, после того, как палатку уже основательно исследовали другие эксперты.
После того, как я всё это понял, я и утратил былой интерес к данной экспертизе. Ну, «выкопаю» я что-то - и что это даст в практическом смысле? Получается, что ничего, кроме познавательного интереса. А здесь и так всё стало понятно и без «познавательного интереса».
Надеюсь, объяснил всё исчерпывающим образом- почему я прекратил дальнейшие «копания» в этих вопросах.
Тема: Экспертиза палатки (Прочитано 270976 раз)