«Смешинка и Хохотушка»
Смешинка и Хохотушка
Однажды, в прекрасное осеннее утро, Смешинка, как обычно сидя на веточке и собирая солнечные лучики в свою волшебную сумочку, увидела стремительно несущуюся к ней, растревоженную Сороку Симу. Сорока работала почтальоном и разносила разные вести: кому, где, когда, кто и что сказал. Она, конечно, работала не одна, их было целое отделение, и за каждой был закреплён свой район. Поэтому Сима никогда не пропускала ничего важного, всё знала и работала оперативно. Ведь не зря в народе говорят: «Сорока на хвосте принесла». И вот Сорока Сима, вся взъерошенная и взбудораженная, села на ветку к Смешинке и начала тарахтеть:
- Там, ой, такое! Лети! К Хохотушке. Быстрее! Кошмар!
- Подожди, сорока, не тарахти! Спокойно объясни, что случилось у моей сестрёнки, с чем бы она сама не смогла справиться? — попыталась успокоить Симу Смешинка.
Чуть отдышавшись, Сима примостилась на ветке поудобнее, тяжело вздохнула и начала рассказывать Смешинке новость.
- В городе у Хохотушки — Чрезвычайное Происшествие. На какой-то там свой ежегодный слёт собралось неимоверное количество Грустинок, Печалек, Хмуринок и т. д. Ну, ты же знаешь, они всегда осенью собираются, какие-то свои конференции проводят. Но в этом году их слетелось особенно много, и город медленно погружается в грусть. Поэты стали писать слишком грустные и мрачные стихи, прозаики перестали писать вообще: ни сказок весёлых, ни смешных рассказов. Все, что не прочитаешь, пропитано такой безысходностью, что хочется достать свой, припасенный на «черный день» кусочек сыра и съесть его, будто этот день наступил. Это так ужасно! Люди ходят хмурые, дети не смеются, бабушки с дедушками перестают баловать своих внуков и вспоминают о всех жизненных неприятностях. Хохотушка уже с ног сбилась, чтобы везде успеть! Только в одном районе порядок наведёт, как в другом вспышка хандры. В общем, эпидемия какая-то! Вот, послала за тобой. Я все крылья отрепала, когда к тебе спешила, даже не успела потрещать со свое подружкой, которую встретила по дороге! А она мне так хотела показать обновку, что намедни стащила! К тебе торопилась!
- Понятно, — задумчиво произнесла Смешинка. — Видимо, дела очень плохи, раз Хохотушка тебя ко мне за подмогой послала. Значит так, Сима, назначаю тебя ответственной по городу, пока я буду у Хохотушки. За день-два тут страшного ничего не произойдет, люди у нас в городе позитивные, ответственные, знают, что лучшее лекарство — это смех. Поэтому я — на помощь Хохотушке, а ты тут бди и при первом же происшествии зови меня! Поняла? Только, чур! Никому ни слова, что меня пока здесь нет! Меньше знают — крепче спят! — пошутила Смешинка и пошла к себе собирать волшебные кружева, которые она припасла на осенне — зимний период. Ведь в короткие зимние и хмурые осенние деньки солнышка меньше, чем летом, и поэтому нужно делать запасы из солнечных лучиков и сплетённых из них кружев для того, чтобы в городе круглый год было радостно и доброжелательно.
А Сима, назначенная на дополнительную должность и преисполненная безграничной ответственностью, полетела над городом «бдеть» как приказала Смешинка. Кстати, Смешинку в городе все очень любили и уважали,и любое поручение от неё воспринималось как оказание высшего доверия и даже как поощрение.
А Смешинка уже летела к Хохотушке. Лететь было недолго, и вот через часик-два Смешинка уже сидела на дереве возле Хохотушки и слушала её сбивчивый, чуть озабоченный рассказ. Нового она ничего не узнала, всё так, как рассказывала Сорока Сима.
- Ладно, показывай, где у них там слёт! Полетим на переговоры!
- Ой, Смешинка, я не знаю, может, ещё кого возьмём? У них там вроде как гостья заморская, вот они все и собрались её послушать. Захотят ли с нами говорить?
- Кто такая? — удивлённо вскинула бровь Смешинка.
- Да Замкнутость Безысходновна какая-то! — пожала плечами Хохотушка. — Рассказывают, что обучает их, как делать так, чтобы люди стали злыми совсем и ни с кем не дружили, не общались. Вот есть у человека проблема, он как обычно, к другу идёт, посоветоваться там, поделиться, поддержку найти. А друг, вместо того, чтобы выслушать, поссочувствовать, ссылается на занятость. Или еще лучше: «Это твои проблемы!» Представляешь? — сделала круглые от удивления глаза Хохотушка. — Люди перестают общаться, теряют друзей, становятся замкнутыми и несчастными. Не слышно уже задорного смеха, на видно улыбок на лицах, не чувствуется доброжелатеность в городе. Я одна уже не успеваю навести порадок.
- Да…Точно, проблема. Ладно, смотри, что я придумала! У тебя есть хорошие знакомые среди них?
- Обижаешь! Конечно есть! Грустинка Лёгкая, Задумчивость, Печалька Светлая, ну, и еще парочка наберётся…
- Зови свою «почту», сороку Ксюшу, пусть под каким-нибудь предлогом их к нам приведет. Пусть скажет, дело чрезвычайной важности — у них неприятности, и если они не явятся, то на их гостью Замкнутость произойдёт покушение! Вот они перед друзьями — родственниками заморскими опозорятся! А это уже международный скандал и всё такое!
Через полчаса, на городской лужайке собралась компания, состоящая из Смешинки, Хохотушки и их, обманным путём, приглашённых гостей. Удивлённые и встревоженные гости перешёптывались, шушукались и ожидали, что же им скажет Хохотушка и зачем их позвали, отвлекая от такого интересного семинара.
Но заговорила Смешинка:
- Итак! Вы все прекрасно знаете, какая сложилась ситуация в городе на данный момент? То, что это не есть нормально, вы тоже догадываетесь. А теперь смотрите, чем чревато такое положение вещей? Вот ты, Грустинка, хочешь,чтобы люди побольше грустили, никогда не смеялись, никогда не радовались, а только хмурились, злились, ругались между собой и раздражались по пустякам,правильно?
- Ну, да, наверное… — неуверенно ответила Грустинка.
- А если люди будут очень и всегда грустные, перестанут смеяться и радоваться, то ты понимаешь, что в первую очередь пострадаешь ты?
- Как? — ухмыльнулась Грустинка.
- А так! — с вызовом сказал Смешинка. — Поэты перестанут писать красивые грустные стихи, потому что будут пребывать в депрессии. Литераторы перестанут писать мудрые, поучительные, нравственные рассказы или повести с грустным концом, потому что, их одолеет апатия. Не будут звучать волнующие сердце песни, исполненные лёгкой печали… Люди не смогут наслаждаться красивым осенним закатом солнца, испытывая легкую светлую грусть, не смогут нормально прощаться с уезжающими друзьями, опять-таки чуть погрустив и улыбнувшись легкой улыбкой на прощание, потому что у них уже не будет друзей. Ведь все станут сами по себе, все вокруг покроется мраком, злобой, агрессией и безразличием… И тогда твои тонкие ажурные кружева - грустинки станут никому не нужны, и превратятся в старый дряхлый хлам! Вы все хотите этого? Ведь мы друг без друга не сможем быть! У нас добрые и светлые люди, а вы хотите их отдать черным заморским силам? У них там, может, так принято, но ведь мы — не такие! Всегда, еще испокон веков, наши люди улыбались сквозь слёзы, смеялись через боль, радовались через грусть. Нас просто с вами не станет! — щечки Смешинки раскраснелись, голос становился всё громче и жёстче, и её боль, её решительность и её беспокойство и небезразличие передались окружающим.
Гости в один голос загалдели, поворачиваясь друг к другу, заволновались, зашумели.
- Нет! — выступила вперёд Грустинка - мы не хотим, чтобы так было, как ты сказала! Что мы должны делать? Учи нас! Не отдадим свои города, свою страну, своих людей!
- Вы должны не ходить на выступления заморской гостьи и подговорить других участников лететь по домам и заниматься своими обычными делами. И когдао на увидит, что здесь её никто не ждёт и никто не приходит на её обучения, она сама уберётся в свою Заморию! — ответила Смешинка.
Всем понравился её план, и довольные проведенными переговорами, обе стороны разлетелись по своим важным и нужным делам.
- Спасибо тебе, сестричка — сказала Хохотушка — я бы одна не додумалась до такого.
- Ой, Хохотушка, ты просто чуть растерялась вот и всё! — засмеялась Смешинка, и её заливистый кристальный смех разнёсся по городу чистым прозрачным эхом.
А через пару часов над городом стало светлеть, солнышко выглянуло из-за туч, просвечивая своими лучиками пожелтевшие листочки на деревьях, и они переливались янтарным светом, будто это драгоценные камни, которые Осень развесила на веточках, украшая так парк и даря людям красоту.
- О! Смотри! Сработало! — сказала Смешинка, указывая на сидящего на лавочке в парке Человека.- Поэт! Вот послушай!
Хохотушка прислушалась и услышала, как Человек мысленно говорил:
Осень лёгкой грустью рассыпала
Золота караты по листве,
И парчой деревья укрывала,
С грацией ступая по земле..
А рядом, на скамеечке, лежало тонкое ажурное кружево — грустинка, искрясь в лучах солнца легкими кристалликами росы. Смешинка положила рядом свое кружево, и они с Хохотушкой, довольные и счастливые, полетели домой, радуясь, что город возвращался к обычной нормальной жизни без хандры, апатии и злобы.
Добавлено позже:
Живу я в Питере, мне, что бы добраться до работы надо выходить ст. Василиостровская, это одна из самых старых станций питерского метро, маленькая, совершенно не приспособленная к такому огромному пассажиро потоку. Вестибюль по направлению к эскалаторам сужается, образуя воронку. В час пик давка страшная, даже мне молодому мужику, не обделённому Богом силой, мягко говоря, очень дискомфортно вылезать из подземки, давят так, что кости трещат. Я часто бываю в Москве и видел, сколько народа там в метро, гораздо больше, но особой давки нет, просто народ двигается плотной толпой. На нашей же «Ваське» реальный утренний запрессон.
Так вот значит, вылез я сегодня как обычно из поезда и стал пробиваться к эскалатору, потихоньку продвигаюсь к жерлу, рядом мамашка, метр в кепке, тощенькая, маленькая, плюнь в нее снесет. И пацаненок с ней, года четыре, в очечьках. Ну и нас начинают ожидаемо зажимать. Мать пытается прикрыть ребенка, да куда-там, прессуют знатно. Дите жалобно начинает поскуливать, выдавать в эфир что-то типа: «Ой, оййй, мамочка, больно, ооойоо... » . Самые умные начинают давать советы типа: «Мамаша! Возьмите ребенка на руки». Да куда там… Поздняк метаться, еще и волна пошла по толпе. Короче жесть, мать запаниковала, пихается, всхлипывает, дите скулит, жуть какая-то. Попытался я оттеснить мужика от них, уперся в него, надавил, не фига, только сам, отезжаю назад, как в стену давлю.
Ну начал я как мог от дитя всячески отпихивать народ, тут пацан рядом, орет мне: «Ща помогу!», пролез тоже стал отпихивать, потом мужик присоединился и еще. Короче в итоге выстроили мы вокруг этой мамаши боевое построение из шести мужиков, в народе именуемое «черепаха». Сомкнулись плечами, сделали круг, они в центре, а давят, что писец, по кафелю ноги едут, вот-вот схлопнет круг наш. Азарт какой-то появился. Дядечка с усами из нашего оцепления проорал «Держать строй! Сынки! Если выживем, дам три дня на разграбление.». Кто-то из толпы проорал в ответ «Это СПАРТА!». Народ начал смеяться. И тут нас выплюнуло на эскалатор, давка кончилась! Мамаша рассыпалась в благодарностях, мужики стали обсуждать, что давка сегодня как-никогда сюрьезная. А я стоял на ступеньках последним, обсудить было не с кем и думал о том, что чушь это все, что народ у нас равнодушный, мужики перевелись, подыхать будешь мимо пройдут. Вот мимо пьяни действительно пройдут, а матери с ребенком, все помогать бросились. И не фига мы не потерянная нация.
Тема: АссамблеЯ (разговоры о хорошем) (Прочитано 288841 раз)