Вот и ответы на все вопросы и про второго пилота тоже. Оказывается он бортпроводником 7 лет до этого работал но мечтал стать пилотом.
Все ниже.
Переговоры пилотов Ан-148 подтвердили версию крушения, но оставили загадку
«Почему они замолчали и горящим факелом выскочили из-за облаков?»
Экспертам МАК удалось расшифровать с «черного ящика» переговоры пилотов потерпевшего крушение Ан-148 «Саратовских авиалиний». Эксперты сообщают, что эти данные не противоречат параметрическим — то есть основная версия причины крушения остается прежней — обледневшие приборы и невозможность определить скорость. Но вот какую роль сыграл именно человеческий фактор?
У второго пилота, 44-летнего Сергея Гамбаряна, было только 812 часов налета на Ан-148. Он около семь лет работал бортпроводником, и, по рассказам друзей, мечтал, как и отец, стать пилотом.
Отец Сергея — Арсен Гамбарян — известный в авиационных кругах летчик, который долгие годы летал в качестве командира экипажа на Ил-86. И, по рассказам сослуживцев, хотел, что его сын продолжит летную династию.
Сергей уже в достаточно зрелом возрасте закончил в Санкт-Петербурге университет гражданской авиации. Ему удалось устроиться на работу сначала в небольшую авиакомпанию «Ангара», которая базировалась в Иркутске.
На условиях анонимности один из пилотов нам рассказал, что Арсен Гамбарян пытался устроить сына во многие солидные авиакомпании. Но у него в 40 лет был совсем небольшой опыт, и перевестись удалось только в «Саратовские авиалинии».
В роковой рейс Сергей Гамбарян отправился после отпуска. Пилоты говорят, что после месяца отдыха нужно быть особенно внимательным, отправляясь в полет. Тумблеры обогрева приемников полного давления, которые из-за обледенения не сработали, находятся как раз над головой второго пилота...
Хотя есть на этот счет и другое мнение.
- Авиационный мир тесен. Я хорошо знаю семью Гамбарянов. Отец Сергея, Арсен Гамбарян, был командиром «Ил-86», очень опытным инструктором, настоящим профессионалом, - говорит в свою очередь заслуженный пилот России Константин Онохин. - Я в это время был командиром отряда.
Арсен очень внимательно относился к подготовке пилотов. Становление его сына пришлось на 90-е годы, период безвременья и всеобщего развала. Ребята, которые хотели летать, устраивались работать и бортпроводниками, и грузчиками.
Хочу сказать, что Арсен воспитал своего сына как очень достойного парня. Делился с ним профессиональными знаниями. Сергей летал вторым пилотом, учился у своего наставника, командира.
Константин Георгиевич считает достаточно опытным пилотом и командира экипажа разбившегося Ан-148 Валерия Губанова.
-У него был налет - 5000 часов, на Ан-148 он налетал 2147 часов. Я хочу сказать, что это очень хороший середнячок.
Валерий Губанов - бывший военный летчик, выпускник Балашовского высшего военного авиационного училища лётчиков, прошел Афганистан. У него была очень хорошая психологическая подготовка. И я не могу поверить, что экипаж забыл включить обогрев приемников прямого давления (ППД).
Карта контрольных проверок — это обязательная процедура, причем на любом этапе. Сели пилоты в кабину, надо запустить двигатели, они начинают читать карту контрольных проверок. Один читает, другой — отвечает. Двигатели запустили, перед выруливанием - опять читают карту. В кабинете идет такой диалог: «Тормоза» - «Проверены» - «Разворот» - «Включен». Перед взлетом они обязаны включить обогрев приемников прямого давления (ППД). Это то, что замеряет скоростной напор, показывает скорость. Есть обогрев ППД основного — у командира, у второго пилота и плюс резервного. Резервный предназначен как раз для самописцев, для черных ящиков.
Карта контрольных проверок выполняется неукоснительно. Каждый летчик понимает, что если наступит обледенение, он столкнется со сложностями. Заметьте, я не говорю, что с непреодолимыми. Отказы статики и динамики летчиками отрабатываются на земле.
Меня удивляет другое, у пилота психологически заложена реакция — доложить. В данном случае была московская воздушная зона. Диспетчер видел, где находится борт, его высоту, скорость. Если вдруг у пилотов отказывают приборы, они должны нажать кнопочку и доложить: «Проверьте мою скорость и высоту». Диспетчер тут же бы указал им все нужные параметры... И было бы принято решение о возвращении на аэродром вылета.
Более того, в такой непростой ситуации экипаж должен был включить сигнал бедствия. Командир воздушного судна закончил военное училище, где четко объясняют: «Если что — то случилось, доложи». Почему они замолчали? Почему горящим факелом выскочили из-за облаков?
Добавлено позже:
Крушение Ан-148 предстало в новом свете: пилотов учат отвратительно.
Экс-командир Ил-96: «Никто не пойдет преподавать за 10 000 рублей»
Причиной крушения Ан-148 начали называть человеческий фактор — один из наших экспертов сделал вывод о том, что пилоты просто забыли включить приемники полного давления. Также сообщают, что второй пилот Ан-148 переучился из бортпроводников в летчики на краткосрочных курсах. О проблемах с подготовкой летчиков гражданской авиации нам рассказал экс-командир Ил-96 Сергей Кнышов.
- Сергей, как сегодня обстоят дела с подготовкой российских пилотов?
- В советское время к подготовке пилотов подходили куда более ответственно. Чтобы попасть на так называемый большой самолет, допустим, Ту-154 или Ил-96, нужно было пройти все этапы обучения.
Начинали с «кукрузников» и, не спеша, летали на самолетах сначала 3-го класса (Ан-24, Ан-26), завтем 2-го (Ту-134, Як-42) и только потом 1-го (Ту-154 Ил-86, Ил-96).
Что сейчас происходит? У меня есть информация, что недавно так называемые «купцы» от авиакомпании, которую называть не буду, поехали в Ульяновское училище, чтобы пригласить будущих выпускников стать пилотами на самолете Боинг 747 — на лайнере, который весит под 500 тонн и перевозит более 400 пассажиров. Это нормально? Можно только «порадоваться», что наша страна может позволить себе такой самолет первоначального обучения, как Боинг-747...
- Что значит «самолет первоначального обучения»?
- Когда я еще был курсантом, на втором курсе в учебной программе появлялся самолет первоначального обучения. Для чего он нужен? Чтобы просто понять молодому человеку что такое авиация, что такое воздух, и так далее.
Только на четвертом курсе вводился выпускной самолет - это тот самолет, на котором ты будешь летать в производстве. Например, в Кировограде было большое училище гражданской авиации, которое выпускало пилотов Ан-24, в Актюбинске выпускали пилотов Як-40, в летных училищах в Бугуруслане и Сасове - Ан-2. Государство экономило бюджет, выпуская готовых пилотов конкретных типов самолета.
Если пилот и дальше хотел совершенствоваться в профессии — он шел учиться дальше. В советское время было нереально стать командиром большого лайнера без высшего образования в Академии гражданской авиации в Питере или в Москве.
- Были разговоры, что в Ульяновском училище остался чуть ли не один учебный самолет...
- Может не один, но точно не столько, сколько их было в советское время. И этого, конечно, не хватает, чтобы качественно учить молодых специалистов. Даже если в училище три самолета, для 700 студентов это мизер.
- Что с преподавательским составом?
- Да его почти нет. Преподают в основном пенсионеры — преподавательский состав на 90 процентов — люди давно не летающие. Чему они могут научить будущих летчиков? В разбившемся самолете как пассажир летел заслуженный летчик Борис Кармалеев. Летел читать лекции о безопасности полетов. Ему было 79 лет...
- Почему нет молодых и опытных пилотов среди преподавательского состава?
- Потому что никто не пойдет работать за 10 тысяч рублей... Опытный командир будет до последнего летать — потому что у него зарплата совершенно другого уровня. Сегодня учат те, кому просто неохота сидеть на пенсии.
- У второго пилота Сергея Гамбаряна был налет 812 часов, а у командира Валерия Губанова — пять тысяч часов — это много или мало?
- 812 часов - это, скажем, год очень интенсивных полетов. А 5 тысяч часов - налет довольно солидный. Но сегодня, как видим, часы налета ни о чем не говорят - можно закончить пять курсов, налетав несколько десятков часов, и стать вторым пилотом на Боинге.
- Как в случае со вторым пилотом разбившегося в Подмосковье самолета, можно было пойти учиться, скажем, в 30 лет?
- Нет, раньше были четкие возрастные лимиты. Переучиться на другой тип самолета можно было до 45 лет, в училище принимали строго до 27 лет. Сегодня, как видим, можно ремонтировать машины, а завтра пойти и стать хирургом... И, к сожалению, это не единичный случай.
Я знаю многих пилотов, которые переучивались из штурманов и бортинженеров и в 40, и в 50 лет. Авиакатастрофы, к сожалению, будут продолжаться до тех пор, пока не будет введена персональная ответственность руководящего состава. Катастрофы будут продолжаться, пока в том же Управлении летной эксплуатации Росавиации за подготовку пилотов отвечает бывший учитель географии и человек, хоть и окончивший Ульяновское училище, но ни дня не летавший...
Тема: Современные авиакатастрофы: хроника событий (Прочитано 432006 раз)