Почему Влад мог идти? Про мотивацию... К какой структуре принадлежит "Сальвар"?Что общего у сантехника и сотрудника ФСБ? В любой момент после тяжёлого (или, если повезёт, лёгкого рабочего дня) они готовы сорваться в самый дремучий лес и искать заблудившегося человека, даже когда его уже не ищут родственники. Они – поисково-спасательный отряд «Сальвар».
Поисковики выстраиваются в цепочку, которая больше напоминает расчёску: каждый человек – зубчик. Сейчас эта «расчёска» начнёт медленно проходить по «волосам» — лесу, в котором потерялся очередной грибник. Сегодня, правда, он условный, а сам лес, по мнению ребят из «Сальвара», больше смахивает на парк – учения отряда проходят в щадящей обстановке. Если не считать холод.
Поисковики выезжают на такие учения 3 раза в год – весной, летом и осенью. Здесь они отрабатывают те навыки, которые помогают им спасать людей.
Сам поиск, по словам координатора отряда Юрия Василевича, начинается ещё в городе – с сообщения родственников, полиции или МЧС о пропаже:
— Мы получаем от них минимальную информацию: из этого складывается понимание, каким методом будем искать. Готовим карты, сделанные специально для поисковиков. Из-за того что количество людей всегда ограничено, мы должны максимально эффективно выбрать способ поиска.
Если из разговора с родственниками становится понятно, что человек заблудился и может идти самостоятельно, выбираем «на отклик». Если он уже не может ходить, применяем «сплошной прочёс».
Дальше начинается мозговой штурм: координатор изучает карту и разрабатывает версии. Сейчас условия диктует местность – если в лесу есть река или газовая магистраль, часть поисковиков отправляется вдоль них. Вообще в самих группах может быть от 2 до 5 человек. Так называемые двойки ходят по линейным ориентирам – линиям электропередач, просекам – и работают «на отклик». Группа из 5 человек превращается в ту самую расчёску.
Многое зависит от вводных, информации о потеряшке: если у него есть с собой сигареты, поисковики ищут окурки, если конфеты – фантик может помочь определить нужный квадрат поиска.
— Когда в поиске участвует большое количество людей, это всё похоже на операцию. При случае мы могли бы даже захватить небольшую деревню, — улыбается Юрий.
Вместе с группой идём захватывать лес – тот, который больше смахивает на парк. «Зубчики» расчёски в ярких жилетах (чтобы видеть друг друга в темноте) выстраиваются на расстоянии 8-10 метров. Старший группы контролирует, чтобы они двигались ровно: от этого зависит эффективность поиска. За час таким способом можно пройти около километра.
— Наши навигаторы пишут треки – линии пройденного маршрута, они наносятся на карту, и по ним мы видим качество прочёса – надо ли его переделывать или нет, — объясняет Юрий.
— Ко-о-о-ля-я-я!! – прерывает его рассказ дружный крик.
— Это они сейчас имитируют работу на отклик. В момент, когда кричат, вся группа прекращает какие-либо действия, чтобы услышать голос человека на далёком расстоянии. Доходит до 800 метров. Сплошным прочёсом мы ищем человека, который уже не может ходить и лежит, но это не значит, что он умер или не может говорить. Даже если он охрип и не закричит, то хотя бы постучит по дереву. Не услышали — идём дальше. И так — каждые 100 метров, — поясняет попутчик.
«Сальвар» тесно сотрудничает с коллегами из других регионов, например москвичами «Лиза Алерт». Сообща отряды ищут людей, пропавших не в родных местах: смолянина, заблудившегося в Московской области, или москвича, транзитом следовавшего через Смоленщину. В числе друзей и минский отряд «Ангел».
А вот с местными ведомствами сотрудничество не ладится.
— В России нет профессиональной организации, которая могла бы заниматься поисками, имела бы соответствующее оборудование и навыки. У нас не получается взаимодействовать с ведомствами даже внутри поиска – они не настолько мотивированны, — объясняет Юрий.
Работает «Сальвар» бесплатно – за спасение денег не берёт принципиально. Сами поисковики говорят: хорошо выполнять своё дело им помогает мотивация. У каждого она своя. Некоторые приходят, потому что это интересно им в качестве «хобби». Есть те, кто привязан к этому эмоционально – пережил подобное со своими родственниками. Средний возраст отряда приближается к 30 годам – те, кто зацепился и остался, делает это осознанно, а не в поисках драйва.
— Бывают резонансные поиски, когда к нам подключается много людей. На эмоциях все хотят, а когда они спадают, люди видят, что это ежедневная сложная работа. Кто-то «отваливается» сразу, когда попадает на сложный поиск с тяжёлыми физическими нагрузками и понимает, что не справляется. Остаются те, кто знает и верит, что этим нужно заниматься, — говорит Юрий.
Ещё большая мотивация приходит из понимания, что «Сальвар» не подчиняется никакой структуре – добровольцы никому ничего не должны, поэтому о проделанной работе они отчитываются только своей совести.
— Региональные власти предлагали нам зарегистрировать как некоммерческой организации и помочь материально. Но на этом моменте теряется сама идея добровольчества, если мы будем кому-то подчиняться, потеряется смысл движения. Мы добровольцы до мозга костей. (улыбается Юрий) Мы готовы принимать подарки, если они будут выражаться в виде оборудования или необходимых вещей. Деньги не берём – это принципиальная позиция.
Что общего у студента, инженера, сантехника и сотрудника ФСБ? Сегодня, в свой выходной, они ищут в лесу условного пропавшего грибника, чтобы уже завтра также искать реального потеряшку и найти его живым.
https://smoldaily.ru/poiskovo-spasatelnyiy-otryad-salvar-hronicheskoe-dobrovolchestvo-i-geroizm-so-stazhem
Тема: Таинственное исчезновение Влада Бахова (Прочитано 2551294 раз)