ко дню рождения Владимира МаяковскогоПожалуй, лучшее место для празднования дня рождения Владимира Маяковского – это улицы и площади Москвы.
Маяковский - один из самых ярких поэтов-урбанистов своего времени.
Буквально влюбившись в юности в город, поэт изображает его в своих стихах.
Люблю Кузнецкий
(простите грешного!),
потом Петровку,
потом Столешников;
по ним
в году
раз сто или двести я
хожу из "Известий"
и в "Известия".
*
Когда автобус,
пыль развеяв,
прет
меж часовен восковых,
я вижу ясно:
две их,
их две в Москве —
Москвы.
1
Одна —
это храп ломовий и скрип.
Китайской стены покосившийся гриб.
Вот так совсем
и в седые века
здесь
ширился мат ломовика.
Вокруг ломовых бубнят наобум,
что это
бумагу везут в Главбум.
А я убежден,
что, удар изловча,
добро везут,
разбив половчан.
Из подмосковных степей и лон
везут половчанок, взятых в полон.
А там,
где слово «Моссельпром»
под молотом
и под серпом,
стоит
и окна глазом ест
вотяк,
приехавший на съезд,
не слышавший,
как печенег,
о монпансье и ветчине.
А вбок
гармошка с пляскою,
пивные двери лязгают.
Хулиганьё
по кабакам,
как встарь,
друг другу мнут бока.
А ночью тишь,
и в тишине
нет ни гудка,
ни шины нет…
Храпит Москва деревнею,
и в небе
цвета крем
глухой старухой древнею
суровый
старый Кремль.
2
Не надо быть пророком-провидцем,
всевидящим оком святейшей троицы,
чтоб видеть,
как новое в людях рои́тся,
вторая Москва
вскипает и строится.
Великая стройка
уже начата.
И в небо
лесами идут
там
почтамт,
здесь
Ленинский институт.
Дыры
метровые
по́том поли́ты,
чтоб ветра быстрей
под землей полетел,
из-под покоев митрополитов
сюда чтоб
вылез
метрополитен.
Восторженно видеть
рядом и вместе
пыхтенье машин
и пыли пласты.
Как плотники
с небоскреба «Известий»
плюются
вниз
на Страстной монастырь.
А там,
вместо храпа коней от обузы
гремят грузовозы,
пыхтят автобу́сы.
И кажется:
центр-ядро прорвало̀
Садовых кольцо
и Коровьих вало́в.
Отсюда
слышится и мне
шипенье приводных ремней.
Как стих,
крепящий бо́лтом
разболтанную прозу,
завод «Серпа и Молота»,
завод «Зари»
и «Розы».
Растет представленье
о новом городе,
который
деревню погонит на корде.
Качнется,
встанет,
подтянется сонница,
придется и ей
трактореть и фордзониться.
Краснеет на шпиле флага тряпи́ца,
бессонен Кремль,
и стены его
зовут работать
и торопиться,
бросая
со Спасской
гимн боевой.
Рассказывает Марина Краснова, сотрудник Государственного музея В.В. Маяковского и специалист по его творчеству:
"Мать Маяковского вспоминала, что он любил уходить и долго гулять по Москве . По словам его друга Василия Каменского, когда Владимир попал в Бутырскую тюрьму и лишь спустя шесть месяцев вышел из нее, первым делом пошел гулять по бульварам. На Сретенском состоялся его литературный дебют – он прочитал свои стихи Давиду Бурлюку, сказав, что это сочинения "одного приятеля". Но Бурлюк догадался об авторстве и заявил Маяковскому, что тот – гениальный поэт. С тех пор так его и представлял всем своим друзьям".
Любимым временем суток для прогулок у поэта была ночь. Во многих воспоминаниях знавших его женщин есть рассказы о том, как он поздно провожал их или вел гулять. Недаром фонари – постоянные герои его стихов. Вот они стоят, как "цари в короне газа", а вот один из них "сладострастно снимает с улицы черный чулок".
Они участвуют в любовных признаниях: "я в тебя вцелую сквозь туманы Лондона огненные губы фонарей".
При этом город у поэта похож на организм. Выразительными метафорами и образами он оживляет улицы, водосточные трубы, площади.
Сам поэт в этом городе очень одинок. "С небритой щеки площадей стекая ненужной слезою, я, быть может, последний поэт,"
В воспоминаниях Виктора Шкловского "О Маяковском" видим такие же мотивы:
"Он не был бездомным. Дом – квартира, семья – у него есть. Но в стихах и даже в воспоминаниях его друзей того времени он кажется бездомным. Это бездомность юноши, который отрывается от своего дома и ищет собственную судьбу. По Москве ходят быстрые, просторные и дорогие трамваи. На Садовых шумят деревья. Москва вся круглая, запутанная, вся в вывесках – пестрые вывески и вывески черные, с золотыми буквами. Москва вся вымощена черепами булыжников. По круглой Москве блуждал Маяковский в черной бархатной рубашке, темные волосы закинуты назад. Так ходили мастера-печатники. Но у тех рубашки сатиновые. Такую рубашку звали "пузырем", а человека, так одетого, звали "итальянцем".
"Маяковский любил большие города, скорость, автомобили, технику. В автобиографии он напишет, что после электричества, с которым он познакомился в семь лет, бросил интересоваться природой – "неусовершенствованная вещь".
В путешествии по Америке он восхищался небоскребами и в первый раз в жизни увидел светофор. Он не знал английского, поэтому сам придумал название новшеству, которого еще не было в СССР – "полицейские маяки".
У Льва Кассиля есть воспоминания о том, как они с Маяковским ехали по Москве в новом трамвае, и поэт радовался, что эта новая модель отечественного производства:
"Маяковский любовно трогал медные скобы, грузно, по-хозяйски прохаживался по вагону, мычал что-то про себя, заглядывал под скамейки, прислушивался к ходу, высовывался с площадки, чтобы осмотреть трамвай снаружи. Кондукторша с явным осуждением смотрела на громадного человека, восторгавшегося таким будничным и неказистым явлением, как трамвай. По ее снисходительному лицу видно было, что она приняла Маяковского за ротозея из провинции".
"Истомившимися по ласке губами тысячью поцелуев покрою умную морду трамвая", – отразится эта любовь в стихах.
А однажды трамвай стал для поэта местом свидания. Маяковский пообещал Эльзе Каган (младшей сестре Лили Брик) прокатить ее на извозчике в Сокольники. Но перед этим сильно проигрался, и катал девушку на трамвае вокруг Триумфальной площади. Той самой, на которой через много лет поставят ему памятник.
Маяковский настолько верил в технический прогресс, что смело создавал в своих произведениях необыкновенные города будущего. Например, в "Летающем пролетарии" он утверждает:
В Москве
не будет
ни переулка,
ни улицы –
одни аэродромы
да дома.
На портале "Узнай Москву" появился посвященный Маяковскому маршрутhttps://um.mos.ru/routes/pamyatnye-mesta-vladimira-mayakovskogo/Общая его протяженность составляет 10 километров.
Экскурсия начинается возле дома 15/13 в переулке Маяковского, где поэт жил с 1926 года с Лилей и Осипом Брик. Маршрут проходит через бывшую Мясницкую полицейскую часть в Хитровском переулке, музей Маяковского в Лубянском проезде, Петровский пассаж на Петровке, Дом Романова на Тверском бульваре и здание Моссельпрома в Калашном переулке. Финальной точкой маршрута станет памятник поэту на Триумфальной площади.
Тема: Москва... как много в этом звуке (Прочитано 124816 раз)