Академик Бартоломей Петр Иванович - доктор технических наук, действительный член Российской академии инженерных наук, заслуженный работник высшей школы России (УГТУ-УПИ). Председатель Правления Фонда Памяти, участник поисков в марте 1959, друг Игоря Дятлова.
Туризм: мастер спорта СССР, заслуженный путешественник России.
1. Интервью Саши КАНА и Хельги с П.И. Бартоломеем, 2012г.:
http://video.yandex.kz/users/kan140111/view/20/2. ©ОО"ИНТЕРНЕТ-ЦЕНТР трагедии Дятловцев" , 2009г.
Текст видеозаписи выступления Бартоломея П.И на вечере 01.02.09 г. 50 Лет трагедии.
http://infodjatlov.narod.ru/bart_50Let.doc3. Статьи в журнале "Уральский следопыт":
№ 3 2018г.
Зима 1958: Снова к Манараге, или О грифе «ДСП», вреде спешки и пользе фотографической памяти.Шестьдесят лет назад шестерка свердловских туристов, пытавшихся покорить зимнюю Манарагу, вынуждена была на самом старте — на станции Кожим — разделиться, чтобы заброситься в горы самолетом. Второй тройке — Игорю Дятлову, Петру Бартоломею и Николаю Хану — пришлось догонять остальных, перейдя на восточный склон Урала, на базу Северная Народа, в экстремальных условиях — без спальных мешков и печки. Из-за этой неудачи было потеряно не только пять дней, но и много сил, что, вероятно, сказалось на дальнейших событиях. После соединения группе предстояло снова перейти Урал, чтобы двигаться к главной цели похода — горе Манараге.
статья "Пятидесятые. Приполярный зимний",
автор Шубницина Елена
№10 2010г.
П. Бартоломей
Гибель группы Дятлова: к критике лавинной гипотезы. №1 2009г.
Петр БАРТОЛОМЕЙ
Что было дальше?
От одной трагедии к другойКак же повлияли события, связанные с гибелью студентов УПИ, на дальнейшее развитие туризма в институте, в городе, в стране? Как могло случиться, что через некоторое время в общегосударственном масштабе были приняты решения о запрете спортивного туризма в СССР? Глобальный ответ довольно прост: функционеры различных уровней пытались обезопасить себя от подобных случаев. Началось все с ужесточения требований, к организации походов в высших учебных заведениях. На руководителей вузов как по партийной линии, так и со стороны Минвуза СССР оказывалось сильное давление по всемерному сокращению и сворачиванию спортивного туризма.
Летом 1959 года резко уменьшилось количество категорийных походов. Походов третьей (высшей) категории вообще не было, а «двоек» было всего две: на Кавказ (руководитель П. Бартоломей) и на Северный Урал (руководитель Н.Трегубов).
Тревожной стала осень 1959 г. в преддверии новой зимы. Спортклуб УПИ, во главе которого стояли в.п. Столбов и пострадавший за гибель «девятки» Л.С. Гордо, был вынужден искать новые формы организации туризма в институте. Во-первых, была создана туристская специализация: преподаватель Ю.Н. Копытов возглавил ее на кафедре физкультуры и далее работал со спортсменами-туристами, во-вторых, решили походы первой категории сложности проводить через туристские лагеря, опыт организации которых в УПИ был: в 1957-1958 годах работали первый и второй Саянские лагеря, через которые прошли почти две сотни туристов. В новых условиях походы второй и третьей категории сложности стали редкими, так как получение разрешения . на их проведение было сопряжено со многими трудностями. Однако тяга к спортивному'туризму в студенческой среде была очень сильна. Слова Пржевальского о том, что жизнь замечательна еще и тем, что можно путешествовать, являлись для многих студентов образом жизни. Испытать себя, познать свою Родину, остаться наедине с дикой природой, узнать настоящую дружбу, взаимопонимание и локоть своего товарища - все это влекло молодых людей.
Руководители туризма пытались свести к минимуму субъективные причины травматизма. Естественно, от объективных - стихийные бедствия, форсмажорные обстоятельства - никто небыл застрахован даже в домашних условиях. С этой целью в области, городе и в УПИ действовали маршрутно-квалификационные комиссии (МКК) различного, уровня.
Походы первой категории сложности утверждала МКК УПИ, второй категории - областная МКК, а походы третьей, высшей категории Центральная МКК в Москве. Позднее областная МКК, в которую входили многие выпускники УПИ, получила право на утверждение походов высшей категории сложности. При подготовке к походам проверялись опыт туристов, соответствие требованиям, предъявляемым к участникам и руководителю, наличие картографического материала и необходимого снаряжения. Трудности, связанные с получением разрешения от «выпускающей» организации, а для студентов это была администрация вуза, уже тогда привели к появлению «дикого» туризма, когда люди уходили в поход тайком, без разрешения МКК. К чести УПИ-йского туризма, в институте это не было заметно, по крайней мере, факты не проявлялись. Вообще, о «диком» туризме узнавали только по 17 марта 1961 года стало, в определенной степени, черным днем для спортивного туризма в СССР. Вышло постановление ВЦСПС (Всесоюзный Центральный Совет Профессиональных Союзов) о запрете спортивного туризма, а добровольные спортивные общества, в том числе ДСО «Буревестник» высших учебных заведений, были в ведении ВЦСПС.
Минвуз быстро откликнулся на это постановление и в своем директивном письме И-32 от 4 апреля 1961 года предписывал исключать из института студентов и преподавателей, не подчиняющихся выдвинутому требованию. Нелепость этих постановлений была очевидна для всех причастных к туризму людей. Как можно запретить естественную тягу людей, особенно молодежи, к природе, к преодолению трудностей? Эти постановления, принятые некоторыми ретивыми функционерами, обернулись на деле трагедией и для УПИ, и для Свердловска. Никто не знает, сколько групп тайком ушло в походы в том 1961 году, но в двух из них случились ЧП. В Забайкалье погибли четыре студента УПИ, еще два свердловских туриста погибли на реке Витим.
Согласно постановлению ВЦСПС, всем комиссиям предписывалось свернуть свою деятельность. В то время я был членом областной МКК. Как мне помнится, только три комиссии - в Москве, .Свердловске и Новосибирске - продолжали свою консультационную деятельность и проверку готовности тех групп, которые не побоялись получить маршрутные документы. Я с благодарностью вспоминаю своих товарищей по ОблМКК и городскому клубу туристов, которые, несмотря на давление властей и партийных органов, не самораспустились летом 1961 года и продолжали работать. Большинство из них - выпускники УПИ. Это М.А. Аксельрод, О.А. Александрова, В.Ф. Богомолов, А.Д. Будрин,
В.Г Гранин, П.И. Истомин, В.Г Карелин' Н.А. Карякин, В.И.Королев (председатель) и один из первых мастеров спорта СССР по туризму Е.П. Масленников.
Летом 1961 года я с группой моих товарищей оформил документы по всем правилам и осуществил интересный вело-пеше-водный поход по Северному Забайкалью. Но не об этом сейчас речь. Таких «сознательных» групп было мало. Многие уходили тайно, скрывали свои планы от друзей и даже от родителей. Больше всего это касалось студентов высших учебных заведений.
В начале августа 1961 года мы вернулись из своего похода. На следующий день я заглянул к себе на кафедру, где мне сказали, что мною интересуются в спортклубе и в парткоме института. Выяснилось, что четыре студента не появились ни дома, ни на практике. Родители тревожатся, не знают, где они. В группе было семь человек, но трое, включая девушку со сломанной ногой и руководителя, получившего также травму на спуске с перевала Медвежий (Кодарский хребет; Забайкалье), вернулись, а оставшиеся продолжили маршрут. Руководитель ждал до последнего мыслимого момента и не бил тревогу из боязни, что если о походе узнают, то их всех исключат из института.
14 августа, получив от ректора Н.С. Сиунова доброе напутствие и гарантийное письмо на оплату любых поисковых и спасательных работ, вместе с майором Н.С. Беляковым, отцом одного из пропавших студентов, мы вылетели через Иркутск в Бодайбо, чтобы там с помощью авиации добраться до верховьев реки Сыгыхты, где произошло разделение группы...
В дальнейшем было многое. Была и помощь иркутского областного комитета партии, оплатившего 6000 рублей расходов по спасработам из общего счета 36000 рублей, которые стоили эти спасательные работы (моя зарплата как ассистента была 105 рублей, а авиабилет до Москвы стоил 27 рублей. Был и великолепный летчик Георгий Васильевич Козлов из Бодайбинского авиапредприятия, который, узнав о нашей беде, на свой страх и риск пролетел на АН-2 на бреющем полете по Витиму и к истокам Сыгыхты (750 км туда и обратно). Туман, скальные берега, каньоны. Но этот человек, сам отец, смог найти и показать нам застрявший в каньоне плот. Был и местный проводник якут А.П. Винокуров, чем-то похожий на знаменитого Дерсу Узала. Этот человек, потерявший на войне шестерых сыновей, был истинным таежником, открытым, душевным, всегда откликающимся на чужое горе. Несмотря на свой возраст и слезящиеся глаза, он бил с лету птицу, мгновенно делал «мушки» (приманка для рыбы) из шерсти своих любимых, на первый взгляд, неказистых собак и за 5-10 минут обеспечивал нас всех, включая хвостатых друзей, свежей рыбой.
Были и отряды геологов, местных рыбаков и охотников (руководитель - старший геолог Лензолота А.М. Унжаков), и добровольцы из Бодайбо под руководством члена Бодайбинского городского Совета И.И. Перфильева, помогавшие нашим поисковым отрядам в этих спасательных работах, а также оказавшаяся в это время в Бодайбо группа туристов из Новосибирска, согласившихся помочь нам. Кроме того, на поисковые работы вызванный из УПИ Ю.Н. Копытов задействовал сводный спасотряд из Читы и Иркутска. Была, наконец, и страшная развязка. Были найдены тела двух ребят, сильно измененные, буквально разваливающиеся на части, вид которых вызывал ужас даже у повидавших многое мужчин. Вытаскивание и транспортировка тел погибших из пенящегося водой каньона была сопряжена с большим риском и опасностью, но нам удалось это сделать. Двоих мы похоронили в Бодайбо, а двоих, к сожалению, не нашли.
Дальнейшие десятидневные поиски ни к чему не привели. После месяца работ спасатели больше не могли оставаться в тайге, кончились деньги на авиацию и иссякал запас продуктов. Перед расставанием руководители всех отрядов составили заключение об аварии и причинах гибели туристов. Читинцы и иркутяне успели улететь через перевал Медвежий в Чару, а наш бодайбинский вертолет из-за непогоды не мог снять нас с Сыгыхты.
Ниже каньона мы построили плот и за один день прошли изученный до каждого камушка, до каждого изгиба 90-километровый путь до озера Орон около Витима. Через день мы уже были в Бодайбо.
Назову имена студентов УПИ, погибших на этой сибирской реке: Владимир Беляков, Валерий Дубовцев, Леонид Курбатов, Сергей Романов. Я всегда задавался вопросом: что и почему? Ответ прост: сплав по реке заранее не предусматривался. При достаточном опыте туристы поняли бы, что, несмотря на спокойное течение реки в месте строительства плота, впереди их ожидает опасность, так как по складкам местности угадывается угрожающий каньон, перед которым надо остановиться и сделать разведку. И, действительно, проплыть на плоту группе удалось всего 15 километров. На первом же пороге плот был разбит, ребята были смыты и, видимо, попали в сильную струю водопада с водоворотом. Трагедия произошла 27 июля. Об этом мы узнали из найденного дневника - один из рюкзаков выбросило на скалы.
Сейчас сложно говорить, но вряд ли МКК, несмотря на хорошую экипировку группы, выпустила бы ребят на столь сложный маршрут, тем более что сплав вообще не планировался, а недостаточная горная подготовка привела к ошибке - группа вышла на
«ложный» Медвежий перевал, где и произошла первая авария.
После возвращения в Свердловск мой отчет и заключение руководителей спасательных отрядов были заслушаны на заседании партийного комитета. Кроме субъективных причин трагедии, о которых уже говорилось, были и объективные, и главное - запрет туризма, побудивший ребят без контроля, необходимой информации и финансирования отправиться в неизведанный и слишком сложный для них район. Вывод был очевиден: никакие запрещения сложных (категорийных) походов не остановят молодежь в желании попробовать свои силы на туристских тропах.
Партком УПИ, как нам тогда казалось, принял эту точку зрения и решил обратиться в Свердловский областной комитет партии и Минвуз СССР с просьбой пересмотреть отношение к туризму. Но на первых порах события разворачивались в противоположную сторону.
Поскольку родители настаивали продолжить поиски, а финансовые возможности института были исчерпаны, то ректор Н.С. Сиунов направил меня и аспиранта А. Кокина третьего участника, вернувшегося из аварийного похода - на обследование устья Сыгыхты при впадении в Орон. Единственное, что мы могли себе позволить - самолетом добираться до Бодайбо, а дальше, как говорится, «на перекладных» туда и обратно более 600 километров без помощи других людей. Как жаль, что у меня нет писательского дара рассказать обо всем этом. Когда мы добрались до Орона, выпал снег. Октябрь в тех краях - это зимний месяц. Назад в Бодайбо возвращались на плоту по Витиму, проплыли 300 км и прошли знаменитый Делюн-Оронский порог Понятно, что наши поисковые усилия были тщетными.
В УПИ мы вернулись в середине октября. И первое, что я узнал от своего заведующего кафедрой, что на ближайшем заседании парткома института будет обсуждаться вопрос об отстранении меня от преподавательской деятельности как не понимающего линию партии в воспитании молодежи, а председатель туристской секции Ю. Гольмаков и члены бюро В. Якименко, Г Двойшес, С. Увицкий и др. подлежат исключению из института за то, что они допустили нарушения приказа Минвуза о запрете туризма. Партком состоялся, ни мне, ни студентам не давали слова сказать. «Вы свое уже сказали, более того, подготовили коллективное заявление, подвергающее сомнению решение партии», - в таком духе высказывался секретарь парткома. В тот момент было страшновато, все остальные члены парткома опустили глаза и не смели возражать. Что нас спасло? Перед самым голосованием встал Н.С Беляков - отец погибшего студента, секретарь парткома воинской части, которого мы пригласили на заседание заступиться за нас. Его душили слезы, но он собрался, достал конверт из нагрудного кармана и уже твердым голосом стал читать написанное им письмо Генеральному секретарю ЦК КПСС Н.С. Хрущеву
о перегибах в парткоме УПИ. Вот тут члены парткома зашевелились, стали предлагать другие формулировки. Слова «уволить» и «исключить» заменились на «объявить выговор», однако о пересмотре отношения к туризму в институте не было сказано ни слова.
Позже, в начале 1962 года, когда я заменил В. Королева и стал председателем областной МКК, мне пришлось принять участие в работе пленума Центральной МКК в Москве. Там я узнал о чудовищных последствиях запрета. В СССР после запрета спортивного туризма погибло более 60 туристов. Никогда до и после такого не было. Такова была цена одного непродуманного решения. Недавно, рецензируя книгу Е.В. Буянова «Тайна аварии Дятлова», я нашел в ней уточненную информацию о том, что в 1961 году в стране погибло более 200 туристов.
Естественно, материалы пленума ЦМКК стали достоянием гласности. Волна возмущения в виде писем и резолюций собраний , туристских секций, коллективов, клубов, некоторых общественных организаций и, что немаловажно # родителей студентов, по-видимому, вынудила Минвуз принять приказ № 666 от 18 декабря 1961 года «Об усилении ответственности за организацию дальних туристских походов студентов высших и учащихся средних специальных учебных заведений Министерства», в котором уже не было слов о запрете, но предписывались меры по организации самодеятельных туристских походов.
Вот выписка из этого приказа: «Ректорам высших и директорам средних специальных учебных заведений впредь запрещать туристские походы в отдаленные малонаселенные районы без согласования с местными исполкомами Советов депутатов трудящихся».
Туристы поколения шестидесятых хорошо помнят, как «обрадовались» исполкомы и в массовом порядке закрывали свои районы, находя любые аргументы типа таких: «ввиду повышенной пожароопасности», «ввиду больших снегов» и т.д. Руководство УПИ - ректор Н.С. Сиунов - не хотело идти на крайние меры и искало выход из создавшегося положения.
Выписка из приказа по УПИ № 789 ОТ 29.12.61 г. «... В целях охраны здоровья и жизни студентов, аспирантов, преподавателей и сотрудников института категорически запретить туристские походы без разрешения институтской комиссии безопасности туризма.
Предупредить всех студентов и аспирантов, преподавателей и сотрудников под расписку, что за нарушение порядка они буду привлекаться к строгой ответственности вплоть до исключения из института.
Утвердить комиссию безопасности туризма в составе:
1. Бартоломей П.И. - руководитель, ассистент энергофака.
2. Назаров В.В. - зам. руководителя, преподаватель кафедры физвоспитания.
3. Королева Л.Е. - врач, член комиссии
4. Птицын Г. - студент гр. С-481, турист.
5. Езов А. - студент гр. Ф-560, турист.
6. Кумков С. - студент гр. Р-393, турист
7. Увицкий С. - студент гр. Р-395,гурист.
Это был, по тому времени, очень здравый приказ, хотя и жестко регламентировавший условия выхода на маршруты. Ректор Н.С.Сиунов принял, пожалуй, единственно правильное решение, обеспечившее в течение следующих почти десяти лет безаварийное развитие туризма.
Потребовалось несколько лет упорной работы, борьбы за восстановление туризма в правах. Это было характерно практически для всех высших учебных заведений. Постепенно менялась ситуация в стране, благоразумие брало верх. Регламентация правил организации туристских спортивных походов на территории СССР, введение разрядных
требований, усиление роли маршрутно-квалификационных комиссий в масштабах страны начали постепенно менять отношение к спортивному туризму в лучшую сторону. Туристы Свердловска вложили в этот процесс заметную лепту.
Тем не менее запрет спортивного туризма привел к тому, что некоторые группы уходили без соответствующих на то разрешений. С годами маршруно-квалификационные комиссии всех уровней, туристские клубы постепенно снизили количество сложных «диких» походов до минимума.
Студенческие годы и туристские походы - эти два понятия для многих тесно связаны. Несмотря на то, что годы учебы неумолимо скоротечны, страсть к путешествиям для студентов остается еще на долгие годы как любимый вид отдыха, познания мира и достижения спортивных результатов.
Тема: Бартоломей П.И. (Прочитано 64146 раз)