Ведь авторы антисоколовских фейков про вырванные лошадиные зубы,потопленные корабли и украденные диссертации тоже раньше не были замечены в любви к истории и реконструкции. Судя по содержанию их текстов,они в этих темах вообще не бельмеса не соображают. Наверное,это все было из чистого бескорыстия. . .
опять зубы!)
почему не имеют к реконструкции?
про смерть на корабле расссказал питерский член морского клуба.
про жестокость к лошадям (не зубы, а шпоры) рассказали реконструкторы. есть имена, фамилии.
и там не только негатив, вспоминали и заслуги.
Святослав Ясинский, участник реконструкторского движения, и его отец Игорь Ясинский, который, вместе с Владимиром Шаргаевым является организатором фестиваля «Битва при Лубино»:
«В Смоленске с ним чуть не подрались в 2012 году, когда он на Лубино лез в камеру и всем рассказывал, что это он тут все сорганизовал. Человек был реально неприятный, амбициозный. Его окружение четко делилось на прихлебателей, которые смотрели ему в рот и называли сир, и тех, кто его откровенно терпел. Терпели его, потому что он имел медийный вес и, что нельзя ни признать, был хорошим спецом по Франции 1812 года, - рассказывает Святослав Ясинский. - Он один из основателей реконструкции наполеоники в России, и это факт. 30 лет назад он был очень интересным историком, энергичным. Заставлял своих подкомандных участников говорить по-французски. Пел за столом песни тех времён тоже в оригинале. Книги читал тамошние.
Что касается его участия в Лубино, то он был в Смоленске несколько раз. Помогал тем, что если он давал команду и собирались его почитатели и просто уважающие его люди - это было минимум человек 300-500. Его слово весило, особенно в вопросах собирания людей. Но это не умаляет того, что знал о теме много и мог что-то делать кроме открывания рта, а это дорогого стоит».
А вот как вспоминает о совместной работе с Олегом Соколовым Игорь Ясинский:
«Человек он был жестокий, и это было заметно даже по отношению к животным. Очень грубо обращался с подчиненными, хотя подчиненность в реконструкции игрушечная. Кто во французской форме ходил, побаивались его горячего нрава. Однажды он умудрился пропороть бок лошади шпорой, потому что ему показалось, что она ему не подчиняется. Это крайняя жестокость и в этом нет необходимости в принципе.
Его преклонения перед Наполеоном и наполеоникой я никогда не понимал. Он почему-то считал, что Франция намного выше, чем Россия. Прекрасно знал французский язык. Но человек он был несколько странноватый, на что реконструкторы обращали внимание. Когда он надевал форму, эмоции перехлестывали через край. Понятно, что реконструкция дело серьезное, но все-таки это игра, символика, и входить в образ до какого-то умопомешательства, когда он переставал понимать, что делает, становился просто неуправляемым... Приходилось людям его останавливать, когда он начинал махать саблей. Она хоть и тупая, но все равно это оружие.
Мы с ним несколько раз об этом говорили, потому что реконструкция идет по сценарию, и он несколько раз ломал этот сценарий. Когда он начинал вытворять какие-то непонятные маневры, приходилось все это как-то поправлять. Пишут, что он выпивал. Да, он выпивал немного, но чтобы сильно – я такого за ним не замечал. Любил молодых дам с собой возить, привозил их сюда на реконструкцию, и все обращали на это внимание».
Тема: "Корсиканское чудовище" или чисто петербургское убийство (Прочитано 552968 раз)