НикитА-Эсмиральда, как Вы думаете, сколько случаев инцеста вообще никогда не становятся известными? То есть их жертвы никогда и никуда не обращались, все вытерпели до конца. Думаю, что статистика тут примерно такая же, как и с изнасилованием. Далеко не каждая жертва идет в полицию, рассказывает о случившимся на каждом углу. А ведь чужого дядьку сдать органам намного легче, чем своего родственника. В первом жертвы бояться осуждения и непонимания от чужих людей, от которых они не зависят никак, во-втором, есть шанс стать изгоем в последнем бастионе, которой есть у человека, - своей собственной семье. Страх найти непонимание там сильнее. И еще такой момент. В деле Хачатурян мы имеем дело не с одной жертвой. А сразу с тремя сестрами, у них в отличие от других жертв, какая-никакая моральная поддержка была друг для друга, которая помогала держаться, было кому выплакаться и пожаловаться. Это создает иллюзию хоть какой-то защищенности. Свой маленький мир, где тебя любят и понимают, где можно быть самим собой, не наедине со своими страхами, стыдом. У жертв-одиночек такого преимущества нет, им его приходится искать на стороне, когда терпеть уже невозможно, Кстати, насколько я могу судить по случаям инцеста, которые стали известны, он довольно часто случается в многодетных семьях. Сначала насилию подвергается старшая дочь, когда она подрастает, насильник переключается на младшую. Мы же говорим не о любви, а о патологии. Она не избирательна. Что действительно делает этот случай уникальным, это то, что дочери погодки, нет большой разницы в возрасте между старшей и младшими. Но и стоит еще учитывать, что они довольно долгое время жили с отцом один на один, без матери, то есть даже минимального ограничителя для действий отца не было.