Перечитал несколько раз  это стихотворение Иосифа Бродского и не могу не привести его полностью здесь :
В горах
1 
Голубой саксонский лес 
Снега битого фарфор. 
Мир бесцветен, мир белес, 
точно извести раствор. 
Ты, в коричневом пальто, 
я, исчадье распродаж. 
Ты - никто, и я - никто. 
Вместе мы - почти пейзаж. 
2 
Белых склонов тишь да гладь. 
Стук в долине молотка. 
Склонность гор к подножью дать 
может кровли городка. 
Горный пик, доступный снам, 
фотопленке, свалке туч. 
Склонность гор к подножью, к нам, 
суть изнанка ихних круч. 
3 
На ночь снятое плато. 
Трепыханье фитиля. 
Ты - никто, и я - никто: 
дыма мертвая петля. 
В туче прячась, бродит Бог, 
ноготь месяца грызя. 
Как пейзажу с места вбок, 
нам с ума сойти нельзя. 
4 
Голубой саксонский лес. 
К взгляду в зеркало и вдаль 
потерявший интерес 
глаза серого хрусталь. 
Горный воздух, чье стекло 
вздох неведомо о чем 
разбивает, как ракло, 
углекислым кирпичом. 
5 
Мы с тобой - никто, ничто. 
Эти горы - наших фраз 
эхо, выросшее в сто, 
двести, триста тысяч раз. 
Снизит речь до хрипоты, 
уподобить не впервой 
наши ребра и хребты 
ихней ломаной кривой. 
6 
Чем объятие плотней, 
тем пространства сзади - гор, 
склонов, складок, простыней - 
больше, времени в укор. 
Но и маятника шаг 
вне пространства завести 
тоже в силах, как большак, 
дальше мяса на кости. 
7 
Голубой саксонский лес. 
Мир зазубрен, ощутив, 
что материи в обрез. 
Это - местный лейтмотив. 
Дальше - только кислород: 
в тело вхожая кутья 
через ноздри, через рот. 
Вкус и цвет - небытия. 
8 
Чем мы дышим - то мы есть, 
что мы топчем - в том нам гнить. 
Данный вид суть, в нашу честь, 
их отказ соединить. 
Это - край земли. Конец 
геологии; предел. 
Место точно под венец 
в воздух вытолкнутых тел. 
9 
В этом смысле мы - чета, 
в вышних слаженный союз. 
Ниже - явно ни черта. 
Я взглянуть туда боюсь. 
Крепче в локоть мне вцепись, 
побеждая страстью власть 
тяготенья - шанса, ввысь 
заглядевшись, вниз упасть. 
10 
Голубой саксонский лес. 
Мир, следящий зорче птиц 
- Гулливер и Геркулес - 
за ужимками частиц. 
Сумма двух распадов, мы 
можем дать взамен числа 
абажур без бахромы, 
стук по комнате мосла. 
11 
"Тук-тук-тук" стучит нога 
на ходу в сосновый пол. 
Горы прячут, как снега, 
в цвете собственный глагол. 
Чем хорош отвесный склон, 
что, раздевшись догола, 
все же - неодушевлен; 
то же самое - скала. 
12 
В этом мире страшных форм 
наше дело - сторона. 
Мы для них - подножный корм, 
многоточье, два зерна. 
Чья невзрачность, в свой черед, 
лучше мышцы и костей 
нас удерживает от 
двух взаимных пропастей. 
13 
Голубой саксонский лес. 
Близость зрения к лицу. 
Гладь щеки - противовес 
клеток ихнему концу. 
Взгляд, прикованный к чертам, 
освещенным и в тени, - 
продолженье клеток там, 
где кончаются они. 
14 
Не любви, но смысла скул, 
дуг надбровных, звука "ах" 
добиваются - сквозь гул 
крови собственной - в горах. 
Против них, что я, что ты, 
оба будучи черны, 
ихним снегом на черты 
наших лиц обречены. 
15 
Нас других не будет! Ни 
здесь, ни там, где все равны. 
Оттого-то наши дни 
в этом месте сочтены. 
Чем отчетливей в упор 
профиль, пористость, анфас, 
тем естественней отбор 
напрочь времени у нас. 
16 
Голубой саксонский лес. 
Грез базальтовых родня. 
Мир без будущего, без 
- проще - завтрашнего дня. 
Мы с тобой никто, ничто. 
Сумма лиц, мое с твоим, 
очерк чей и через сто 
тысяч лет неповторим. 
17 
Нас других не будет! Ночь, 
струйка дыма над трубой. 
Утром нам отсюда прочь, 
вниз, с закушенной губой. 
Сумма двух распадов, с двух 
жизней сдача - я и ты. 
Миллиарды снежных мух 
не спасут от нищеты. 
18 
Нам цена - базарный грош! 
Козырная двойка треф! 
Я умру, и ты умрешь. 
В нас течет одна пся крев. 
Кто на этот грош, как тать, 
точит зуб из-за угла? 
Сон, разжав нас, может дать 
только решку и орла. 
19 
Голубой саксонский лес. 
Наста лунного наждак. 
Неподвижности прогресс, 
то есть - ходиков тик-так. 
Снятой комнаты квадрат. 
Покрывало из холста. 
Геометрия утрат, 
как безумие, проста. 
20 
То не ангел пролетел, 
прошептавши: "виноват". 
То не бдение двух тел. 
То две лампы в тыщу ватт 
ночью, мира на краю, 
раскаляясь добела - 
жизнь моя на жизнь твою 
насмотреться не могла. 
21 
Сохрани на черный день, 
каждой свойственный судьбе, 
этих мыслей дребедень 
обо мне и о себе. 
Вычесть временное из 
постоянного нельзя, 
как обвалом верх и низ 
перепутать не грозя. 
1984