С детских лет меня тянуло к сбитым лётчикам. В то время, как у остальных ребят в друзьях были яркие харизматики и лидеры мнений, мне вечно доставались какие-то неудачники-инферналы.
Взять, к примеру, легенду моего детства - ребёнка по кличке Пончик. Мы с ним якшались, по меткому определению тогдашних взрослых, в детском саду. Свою кличку он получил не из-за полноты - напротив, Пончик был худым, как жердь. Просто однажды эта тростинка тайком сожрала целый поднос пончиков, приготовленных для нашей группы. Вот уж, ни разу не мыслящий тростник, по Паскалю.
Пончик как-то сам приблудился ко мне. И тем самым он моментально отогнал от меня остальных потенциальных друзей в детском саду. Правда, сейчас, с высоты прожитых лет, я понимаю, что в те годы я не был королём танцпола и, скорее всего, никто и так не стал бы дружить с настолько тухлым ребёнком. Таким образом, Пончик оказал мне первую бесценную психотерапевтическую услугу, распугав других детей, которые и не собирались со мной знакомиться, чем сэкономил мне ручьи слёз по поводу нераздёленной взаимности.
Впоследствии Пончик оказал мне множество подобных, по сути, чисто психотерапевтических услуг. На длинной дистанции наша с ним дружба оказалась для меня психоаналитическим Клондайком. И хотя Пончик всё делал не нарочно, каждый раз он ненароком приносил мне врачебную пользу. Такой вот неуклюжий ангел-хранитель. Я до сих пор не понимаю, чем приглянулся тогда этому странному грустному терминатору. Возможно, он встретил во мне родственную душу: я тоже мечтал сожрать целый поднос пончиков, но так и не решился.
Во-первых, Пончик научил меня главному в жизни - есть зубную пасту. В нашем советском детстве была такая детская зубная паста с вишнёвым, кажется, запахом. Каждый раз во время чистки зубов мне казалось, что я выплываю в раковину целую горсть сладких спелых вишен. Мне очень хотелось попробовать содержимое тюбика, но однажды родители мне это запретили, когда я, наивный чистый ребёнок, спросил у них про это напрямую. Я так бы и заработал на всю жизнь невроз непроглоченного тюбика, если бы не Пончик, который был кем угодно, но только не наивным чистым ребёнком. Как-то раз в детском саду он подошёл ко мне во время утреннего моциона, взял мою вишнёвую пасту и начал чистить зубы. Мне так показалось. Только потом я обратил внимание, что щётки-то у него в руках нет. Пончик стоял рядом со мной и за обе щеки уминал вишнёвую пасту. Позавтракав таким нехитрым образом, он протянул тюбик мне. И тогда я тоже попробовал. Божественная эссенция. По сравнению с ней настоящая вишня - сплошная химия.
Во-вторых, Пончик избавил меня от комплекса неваляшки. Была у нас в том же советском детстве популярная игрушка - пластмассовая девочка с большими печальными глазами, которая не могла лечь спать. Ты её наклоняешь на бочок - она возвращается в исходное положение. Я страшно переживал за неваляшку из-за её бессонницы, я пытался помочь малышке, придавливая её подушкой и садясь сверху. Но девица каждый раз восставала из спящих. И когда у меня уже начал дёргаться правый глаз, Пончик подошёл ко мне с кирпичом и разбил неваляшку. Неваляшка с гигантской дырой в нижнем шаре очень даже неплохо лежит на боку. Если у вас есть маленькие дети с такой игрушкой, вы можете сами это проверить.
В-третьих, Пончик вылечил меня от котлетного расстройства. Мы с ним на пару терпеть не могли котлеты. Точнее, сначала котлеты не переносил только Пончик. Но после того, как он на ухо сообщил мне новость о том, что котлеты - это дохлые хомячки, я тоже их сразу разлюбил. В те годы в детских садах процветало пищевое насилие. Воспитатели воспитывали под популярным лозунгом кубинской революции «Котлета или смерть!» Но Пончик нашёл выход. Элегантный и интеллигентный, как всё в его арсенале. Он насаживал котлету на вилку и закидывал её на шкаф. Скоро Пончик и меня научил этому нехитрому приёму. Мы с ним сидели за последним столом, на галёрке, как и полагается социально чумным детям. Нас было плохо видно. Да и шкаф стоял почти вплотную - котлетам лететь недалеко. Так что мы практически не промахивались. Через неделю в столовой появился странный запах. Через две он стал невыносимым. Источник смрада обнаружился благодаря местному слесарю, вызванному чинить канализацию. Он слез с того шкафа седым. Видимо, разложившиеся котлеты мутировали в какую-то другую, отвратительную форму жизни, как в фильме ужасов. Иначе чем ещё можно объяснить испуг бывалого слесаря, к тому же ни разу не трезвого. Нас с Пончиком разоблачили, усадили за стол в первом ряду и принялись кормить запеканкой со сгущенкой, изверги.
Наконец, с помощью Пончика я преодолел синдром непризнанного гения. С самого детства у меня все валилось из рук. Я родился с коротким тельцем, и руки у меня какое-то время действительно росли оттуда. Снизу. В смысле, не из плеч.
К празднику седьмого ноября в нашем саду запланировали выставку детских поделок из пластилина. Целый месяц детвора лепила. Все, кроме Пончика. Он выступал в индивидуальном зачёте - рисовал карандашами в тёмном углу, за отдельным столом. Я тоже лепил. Насколько это было вообще возможно для ребёнка, у которого все валится из рук.
В день выставки все пластилиновые поделки выставили на всеобщее обозрение. Среди узнаваемых кошечек, собачек, птичек, рыбок и даже одного узнаваемого слона выделялось одно пластилиновое нечто. Моё. По замыслу под нечто тоже подразумевалась кошечка. Вот только хвостик у нее рос прямо из лобика, и это было наименьшей из её проблем. Милые детки, они так радовались моему фиаско. «Это что такое, наверное, батлукоглаз!», «это что такое, наверное, батлукорук!» -неслось со всех сторон. Так виртуозно мою фамилию ни до ни после больше никому не удавалось просклонять. Надо отдать воспитателям должное, они пресекли это словотворчество. Ровно в тот момент, когда креативные малыши, перебирая части тела сверху вниз, подозрительно приблизились к области ниже пояса. Воодушевлённые моим позором, дети пошли обедать.
Во время тихого часа Пончик несколько раз вставал и отлучался куда-то. Потом возвращался и хомячил что-то в одиночку под одеялом. Видимо, печенья, разложенные для полдника на столах, таскал, решил я тогда.
После полдника пришли все родители, чтобы посмотреть выставку. Кстати, печенья на полднике оказались на месте, не тронутыми. Родителей вместе с нами, детьми, пригласили в игровую комнату, где были выставлены поделки.
«Вот - результат месяца нашей кропотливой работы», - по-стахановски отрапортовала воспитательница и жестом предложила собравшимся пройти к экспонатам.
Сначала заплакала девочка, сказавшая «батлукоглаз». Потом зарыдал мальчик, крикнувший «батлукорук». А за ними заголосили и остальные дети.
Все поделки были изуродованы. Кошечки без голов, собачки без ног, слоник с головой и ногами, но без туловища, вот незадача.
«Пончик!» - заорала воспитательница.
Все обратили взгляды в его сторону.
Пончик стоял у края стола с выставкой и доедал попку у мышки. Точнее, у того, что до полдника было мышкой.
Ах, да, я, кажется, не упомянул об этом. В пантеоне странностей Пончика была ещё одна, довольно милая: он ел пластилин. Видимо, в организме ребёнка не хватало каких-то важных микроэлементов, и он их таким образом восполнял. С помощью пластилина. Да, и ещё зубной пасты. Но только не котлет, мы помним. Воспитатели знали об этом его баге и не позволяли ему лепить. Именно поэтому во время лепки экспонатов Пончика специально отсадили, снабдив тупыми карандашами, которыми нельзя покалечиться. Но никто из взрослых функционеров детского сада и представить себе не мог, что Пончик покусится на святая святых, детское творчество, и за тихий час сожрёт целую пластилиновую выставку.
На столе, среди груды бесформенного неузнаваемого пластилина выделялась одна узнаваемая кошечка. Моя. Пончик не тронул её. Пощадил, единственную. И даже хвостик, торчащий из головы, теперь мою кошечку не портил.
На фоне уродливых монстров, в которых превратились поделки других детей, она выглядела лапочкой. И даже немножко шедевром.
Впоследствии, во взрослой жизни, я встречал много прекрасных талантливых специалистов. Но ни один из них и рядом не стоял с малолетним психотерапевтом Пончиком.
Тема: Шутки юмора :) (Прочитано 1316441 раз)