В воскресенье исполняется ровно 75 лет со дня знаменитого ночного воздушного тарана, который совер
шил Виктор Талалихин. И до сих пор этот крайний метод воздушного боя, чреватый самопожертвованием пилота, не потерял своей актуальности. Потому с таранами в той или иной степени связаны многие исторические события, начиная от холодной войны и заканчивая терактом 09.11.2001.
Воздушный таран – или, как его называют летчики, воздушная «рукопашная схватка» – возник практически одновременно с военной авиацией и воздушным боем. Родоначальником этого приема является российский летчик Петр Нестеров, хотя с его именем чаще связывают маневр, известный как «мертвая петля» или «петля Нестерова».
Будучи военным летчиком, Нестеров думал прежде всего о приемах, которые пилот может использовать в воздушном бою, чтобы одержать верх над противником. Так он пришел к мысли о возможности целенаправленного удара своим самолетом по самолету неприятеля. По мысли Нестерова, следовало подойти сверху к вражескому аэроплану и, переведя свою машину на снижение, стукнуть его колесами шасси. Таким образом, полагал автор «мертвой петли», самолет неприятеля потеряет управление и упадет.
Свою теорию 27-летний Нестеров проверил на практике 8 сентября 1914 года, в самом начале Первой мировой войны – и, увы, ценой своей жизни. Он, как и планировал, подошел сверху к австрийскому бомбардировщику «Альбатрос» и ударил его сверху колесами, но сила столкновения разрушила обе машины. Можно добавить, что в марте 1915 года российский летчик-ас Александр Казаков вновь применил таран, уничтожив таким образом немецкий самолет, но не погиб и даже смог привести свой поврежденный аэроплан на аэродром.
Лето 1941 года. Над советскими городами поднимаются клубы дыма. Воздух сотрясают взрывы снарядов и авиабомб. Отступление войск Красной армии порой переходит в настоящее бегство. Трибунал и расстрел «за трусость» присутствуют в эти дни в сдающих позиции частях куда чаще, чем награды за мужество и героизм. И тем не менее были те, кто удостоился именно наград. Первыми Героями Советского Союза в дни ВОВ стали летчики-истребители, совершившие воздушные тараны. Это Степан Здоровцев, Петр Харитонов и Михаил Жуков. Впоследствии в ходе войны их подвиги повторили свыше 300 (некоторые источники приводят цифру 600) советских летчиков.
Были среди них и настоящие мастера тарана. Двое из них – Николай Терёхин и Алексей Хлобыстов – таким образом уничтожили за время войны по три самолета противника. Причем Хлобыстов совершил настоящее чудо: летая на ленд-лизовском «американце» P-40 «Томагавк», он сбил таранными ударами два немецких самолета – «Мессершмитт-110» и «Мессершмитт-109» в ходе одного воздушного боя и после этого умудрился посадить машину на своем аэродроме с укороченным почти на одну треть крылом. Другой советский летчик Борис Ковзан за годы войны совершил четыре тарана, причем, лишившись глаза в результате ранения, вернулся в строй и продолжил летать.
Известен один воздушный таран, совершенный женщиной: 12 сентября 1941 года Екатерина Зеленко, пилотировавшая одномоторный бомбардировщик Су-2, уничтожила таким образом «Мессершмитт-109». Увы, отважная летчица погибла.
Сохранились сведения о преднамеренных таранах, совершенных летчиками Польши, Болгарии, Югославии, Англии, Греции, Германии и Японии. Правда, это были единичные эпизоды. Из перечисленных стран самый массовый характер тараны приняли в Стране восходящего солнца, что, впрочем, не удивительно: каждая миссия камикадзе представляла собой таран, хотя и по наземной цели. Распространенность среди японских летчиков культуры самопожертвования ради победы над врагом создавала предпосылки для уничтожения таким же образом противников в небе.
В истории Второй мировой войны также был зафиксирован один случай воздушного тарана, совершенного американским пилотом. В 1945 году в ходе битвы за Окинаву лейтенант корпуса морской пехоты США Роберт Клингман перехватил на своем истребителе «Корсар» японский самолет-разведчик «Ники». Сблизившись на дистанцию огня, Клингман нажал на гашетки, но пушки молчали. Очевидно, их просто заклинило. Не имея другой возможности остановить японца, Клингман решился на таран. Огромным пропеллером «Корсара» он буквально отпилил хвост «Ники». После тарана пилоту удалось благополучно посадить поврежденный самолет на воду, где его подобрали американские моряки. Для японского экипажа храбрость американца имела куда более трагические последствия – никто из пилотов «Ники» не выжил.
Советский смертник против Пауэрса
Наступил май 1945-го. На смену «горячей» пришла холодная война, пропитавшая недоверием и подозрительностью отношения между Востоком и Западом. Каждый шаг одной стороны воспринимался другой как попытка нанести ущерб, а потому естественно, что участники «великого противостояния» стремились получить максимум информации о действиях друг друга, особенно в оборонной сфере.
Одну из ключевых ролей в этом сборе данных играла авиаразведка. Во второй половине 1950-х годов в воздушное пространство СССР зачастили американские высотные самолеты-разведчики У-2. Полеты эти очень раздражали Кремль не только тем, что благодаря им американцы безнаказанно «подглядывали» за советскими секретами. Безнаказанность рейсов крылатых «шпионов» демонстрировала превосходство американских военных технологий над советскими. Советские перехватчики не могли достать У-2 на двадцатикилометровой высоте, с которой эта длиннокрылая машина «рассматривала» все, что ее интересовало. Неудивительно, что задаче «наказать наглецов» была придана в СССР особая государственная важность. Наказать, собственно, уже было чем. С 1957 года на вооружение советских войск ПВО стала поступать зенитная ракета С-75 «Двина», которая могла достать У-2. И вот 1 мая 1960 года настал «момент истины».
В тот день в советское небо вторгся очередной У-2, пилотируемый Фрэнсисом Гэри Пауэрсом. Службы ПВО засекли его с момента пересечения границы, но сразу остановить разведчика не было технической возможности. Лишь когда У-2 подошел к Свердловску, он оказался в зоне поражения размещенных там ракетных комплексов С-75. Однако военное руководство СССР, предвидя, сколько генеральских и маршальских «голов» может слететь, если «шпиону» удастся уйти и на этот раз, решило подстраховаться. На перехват У-2 был направлен новейший истребитель Су-9, чисто случайно оказавшийся в районе, где летел Пауэрс. Машина эта могла достичь высоты 20 километров. В тот день ее перегонял с сибирского завода в Белоруссию Игорь Ментюков.
Самолет был «пустым» – ни ракет, ни даже высотного обмундирования для летчика. Но главком ПВО страны, впоследствии маршал авиации Евгений Савицкий отдал приказ: «Уничтожить любой ценой». А на тот случай, если пилот проявит «непонятливость», добавил: «Таранить!». Савицкий знал, что на самолете не было боекомплекта.
Удар самолета на околозвуковой или сверхзвуковой скорости о другой самолет на высоте 20 километров неизбежно привел бы к разрушению обеих машин и потере их герметичности. Для Ментюкова, не имевшего, как уже отмечалось, высотного обмундирования, это означало верную гибель. Таким образом, в отличие от прочих летчиков, у которых был шанс выжить после тарана, он изначально взял на себя роль летчика-смертника. Да, он мог отказаться, но кто его знает, что там за самолет-нарушитель, вдруг он несет атомную бомбу? Тогда это может обернуться гибелью для сотен тысяч человек. И Ментюков принял решение лететь. Уже в воздухе он обратился по радио с просьбой позаботиться о беременной жене и матери. «Земля» заверила: «Все будет сделано».
Ментюков вышел на 20-километровую высоту, стал «наводиться» с помощью «земли», но слишком большая разница скоростей (У-2 был дозвуковым самолетом, а Су-9 шел на «сверхзвуке») не позволила советскому пилоту точно выйти в хвост «шпиону». Он проскочил мимо него, а на повторный заход уже не хватило топлива. «Земля» дала отбой.
Дальнейшее известно. По Пауэрсу был выпущен «веер» из семи–восьми ракет С-75, одна из которых взорвалась позади У-2. Взрывная волна разломала крылья «шпиону», прервав его полет под Свердловском. Увы, другая ракета из того же «веера» сбила МиГ-19, также поднятый на перехват Пауэрса для «подстраховки», хотя в этом не было никакого смысла: истребитель данного типа по своим техническим возможностям не смог бы достичь высоты, на которой летел разведчик. Пилотировавший МиГ-19 старший лейтенант Сергей Сафонов погиб.
Жертв могло быть и больше. Ведь, помимо Сафонова, на перехват У-2 начальство ПВО подняло еще один МиГ-19 – с той же целью продемонстрировать свое служебное рвение высшему военному и партийному руководству страны. Его пилотировал капитан Борис Айвазян, но ему удалось уйти от ракет. Ментюкову, кстати, тоже пришлось от них уворачиваться.
На этом можно было бы закончить рассказ о несостоявшемся смертельном таране Ментюкова, если б не одно обстоятельство. Пауэрс уверял, что его сбила не ракета, а самолет. Эту версию подтверждает и свидетельство самого Ментюкова. По его словам, У-2 попал в спутный след от его перехватчика. Данный след представляет собой сильнейшую турбулентность, которую и не выдержала конструкция самолета-разведчика. Ментюков утверждает, что Савицкий знал об этом и даже поблагодарил его со словами: «Без тебя бы он ушел». Почему же было не сказать правду о том, как в действительности прервался полет Пауэрса? По мнению Ментюкова, сделано это было в политических целях.
Никита Хрущев был, как известно, горячим сторонником ракетного вооружения и полагал, что военная авиация только зря «проедает» бюджетные деньги. Таким образом, по «закону жанра» ракета С-75 просто обязана была сбить Пауэрса.
Тараны «разрядки» и «заморозков»
Пришедший в Белый дом в 1969 году президент Ричард Никсон провозгласил переход от «эпохи раздоров к эпохе переговоров». Политика эта получила название «разрядки»: Москва и Вашингтон оставили пистолеты в руках, но по крайней мере сняли пальцы с курков. Казалось, несанкционированные вторжения в воздушное пространство с целью «подглядеть» остались в прошлом, следовательно, на чужой самолет, появившийся без предварительного разрешения в небе СССР или США, не станут сразу же смотреть сквозь перекрестье прицела.
Увы, действительность опровергла эти надежды. 28 ноября 1973 года капитан Геннадий Елисеев на истребителе МиГ-21 взлетел на перехват самолета, нарушившего границу СССР в районе находящейся в Азербайджане Муганской долины. Нарушителем оказался иранский истребитель-бомбардировщик F-4 «Фантом II». По некоторым данным, он не заблудился, а выполнял разведывательный полет.
Елисеев получил приказ: «Уничтожить!». Выпущенные ракеты прошли мимо. Нарушитель стал уходить. По неизвестной причине Елисеев не использовал установленную на самолете пушку. Возможно, она просто отказала. Видя, что F-4 скоро выйдет из воздушного пространства СССР, пилот принял решение идти на таран. Экипаж «Фантома», состоявший из двух человек, катапультировался, был задержан советскими пограничниками и вскоре освобожден. А МиГ-21 Елисеева врезался в гору. Летчик погиб и посмертно был удостоен звания Героя Советского Союза.
В 1981 году в США к своим обязанностям приступил новоизбранный президент Рональд Рейган, провозгласивший «крестовый поход» против «империи зла», то есть против СССР и его союзников. Бескомпромиссность, ознаменовавшая советско-американские отношения, означала незамедлительный и жесткий отпор любым (пусть даже непреднамеренным) попыткам одной стороны посягнуть на территориальный суверенитет другой.
Грузинский аэродром Сандар. Солнце, фрукты, кавказское гостеприимство. К тому же – далеко от «горячих» западных границ, разделяющих ОВД и НАТО. Именно там наиболее вероятны конфликты и инциденты, а здесь – живи и радуйся.
Если такие чувства и были в душе у капитана Валентина Куляпина, то 18 июля 1981 года от них не осталось и следа. Приказ по громкой связи: «733-й, на вылет». 733-й – это позывной Куляпина. Через несколько минут пилотируемый им перехватчик Су-15 уже в воздухе. Куляпин видит нарушителя – четырехмоторный турбовинтовой самолет неопределенной раскраски, иллюминаторы задраены. Позже установят, что это был «грузовик» CL-44 аргентинской авиакомпании Transporte Aéreo Rioplatense, который доставлял оружие из Израиля в Иран. Вряд ли он сознательно вторгся в воздушное пространство СССР. Скорее всего, просто заблудился.
Куляпин получает приказ: принудить нарушителя к посадке на советском аэродроме. Капитан пытается оттеснить «четырехмоторник» вглубь территории СССР, но тот не поддается. Понимая, что еще несколько минут, и самолет выйдет из советского воздушного пространства, командование отдает Куляпину приказ: «Цель уничтожить!».
Су-15 «висит» почти рядом с CL-44, но на перехватчике только ракеты дальнего действия. Стрелять ими в упор бессмысленно – пройдут мимо. Отстать километра на полтора – потерять время, за которое нарушитель выйдет за границу СССР, и там его уже не собьешь – будет международный скандал. Остается одно – таранить.
Куляпин не камикадзе. Он старается нанести удар так, чтобы при этом самому остаться в живых. Осторожно «подлезает» под плоскость транспортника, фонарем кабины почти касаясь дюраля, и медленно начинает двигаться вперед. Вот крыло осталось позади, и над головой снова чистое небо. Это означает, что «гильотина» киля Cу-15 вплотную подошла к задней кромке плоскости CL-44. Пора! Пилот двигает вперед рычаг управления двигателем, киль перехватчика вспарывает крыло нарушителя.
Оба самолета повреждены настолько, что дальше продолжать полет не могут. Куляпин катапультируется и через несколько минут уже на земле. Из четырех членов экипажа разбившегося транспортника (три аргентинца и один британец) не выжил никто.
Как судили победителя
Трудно представить себе большую степень подлости, чем та, которая была проявлена по отношению к Куляпину после тарана. Его поместили в госпиталь, таков порядок: почти двадцатикратные перегрузки при катапультировании, нервно-психологический стресс, нужно провести медицинское освидетельствование, чтобы убедиться, что здоровью летчика ничто не угрожает. В госпитале и начались странные вещи. Сначала в больничную палату явились чины из комиссии округа. Подробно расспросив пилота о деталях поединка, один из полковников шепнул ему: «Скажи, что команды сбивать с земли не было».
Видимо, кто-то сильно испугался, что за приказ уничтожить цель, который летчик в мирное время мог выполнить только путем тарана, по голове не погладят. Куляпин понял: если так, то его ждет трибунал. Уничтожить даже явного нарушителя воздушной границы без приказа – преступление. Когда к нему пришли генералы из комиссии Минобороны, летчик долго не признавался, что приказ сбить нарушителя был – не хотел подвести командование своей части и однополчан, не зная еще, как его подставили отцы-командиры.
Офицер из полка Куляпина, подполковник Багдасарян стер запись переговоров с 733-м и, разумеется, команды на уничтожение чужого самолета. Расследование дела подполковника Багдасаряна спустили на тормозах. Его не судили, не уволили из Вооруженных сил, а вот давление на Куляпина, напротив, было усилено. Подвиг отважного пилота могли превратить в должностное преступление, а по тем временам это грозило многолетним заключением и даже высшей мерой наказания.
Вновь помогло чудо: какой-то дотошный генерал из столичной комиссии все-таки нашел на резервном КП запись тех самых переговоров и выяснил, что Куляпин дважды получил приказ уничтожить нарушителя.
В официальном сообщении ТАСС, разумеется, ничего не было сказано о воздушном таране, тем более о летчике, который его совершил. Капитана Куляпина представили к званию Героя Советского Союза. Но в конечном итоге «Золотую звезду» ему так и не вручили, хотя по советской «шкале заслуг», сложившейся еще в годы Второй мировой войны, пилот был безоговорочно достоин самой высокой награды СССР. Взамен Куляпину дали Орден Красного знамени, да и то по особому, закрытому списку. Ведь, получи Куляпин «Героя», слишком многим из высшего военного руководства страны, первоначально не доверявшим ему и даже пытавшимся обвинить в совершении воинского преступления, пришлось бы признавать свои ошибки. А так вроде бы признали, но лишь частично и дав понять, что Куляпин тоже виноват. В чем? Наверное, в том, что выгораживал «своих», искренне веря в офицерскую взаимовыручку и летное братство. Или в том, что просто попал под действие подловатого принципа: «То ли он украл, то ли его обокрали, а, в общем, он замешан в какой-то истории». А разве мог Герой Советского Союза быть в чем-нибудь замешан?
В 1987 году был еще один случай, правда, непреднамеренного воздушного тарана, совершенного советским летчиком. Старший лейтенант Василий Цимбал на Су-27 отгонял от Северного флота норвежский четырехмоторный самолет-разведчик «Орион». Совершая маневры вблизи норвежца, он случайно задел килем его винт. Обломки пропеллера пробили фюзеляж «Ориона», после чего он был вынужден вернуться на базу. Су-27 со слегка поврежденным килем тоже благополучно совершил посадку уже на своем аэродроме.
Счастливая монетка
Так ее действительно зовут – Хизер Лаки Пенни. Звучит как Хизер Счастливая Монетка, но, строго говоря, слово «монетка» пишется в английском немного по-другому – penny. Она – одна из первых американок, кто воспользовался отменой в 1991 году запрета на участие женщин в боевых вылетах. Когда за это проголосовал Конгресс, Хизер изучала литературу в Университете Пердью и готовилась стать учительницей, но решила в корне изменить свою судьбу и стать военным летчиком. Во время учебы в университете у нее уже была лицензия частного пилота, она выросла в авиационной семье, ее отец был летчиком-истребителем, воевавшим во Вьетнаме. «Я всегда хотела быть истребителем, как мой папа», – сказала она в интервью The Washington Post.
Ее мечта сбылась: Хизер освоила истребитель F-16 и стала одной из первых боевых летчиц США нового поколения. В то осеннее утро 2001 года она была пилотом 121-й эскадрильи Воздушной национальной гвардии округа Колумбия, базировавшейся на военно-воздушной базе Эндрюс вблизи Вашингтона. Вместе со своими коллегами она проходила предполетную подготовку, когда кто-то заглянул в комнату и сказал, что во Всемирный торговый центр врезался самолет.
Дата 11.09.2001 навсегда запомнится современникам клубами огня и дыма, вырывавшимися из башен-близнецов в Нью-Йорке, силуэтами лайнеров, подлетающих к ним на неправдоподобно низкой высоте, а после исчезающих в их стеклянных стенах. Огромная дыра в Пентагоне, пылевой «гриб», вспухающий над Нью-Йорком, нескончаемый вой сирен пожарных, полицейских, санитарных машин и другие картины, материализовавшиеся из какой-то жуткой фантасмагории, потрясали. Но еще больше потрясало то, что самая мощная в мире держава, окруженная авианосцами, подводными лодками, стратегическими бомбардировщиками и ракетами, имеющая оснащенную по последнему слову техники армию и полицию, получила удар в самое «сердце» от группы диких мусульманских фанатиков, вооруженных ножами для вскрытия картонных коробок.
В первый час после атак на Всемирный торговый центр эфир заполнен паническими сообщениями СМИ о захваченных террористами двух или трех, а может – четырех, пяти или шести рейсовых самолетах. Никто не знает, где они находятся и куда летят. Гражданские авиалайнеры, вид которых в небе вызывает у большинства людей приятные ассоциации с путешествиями, встречами с родными и друзьями, вдруг стали символами смерти и разрушения, ведь неизвестно, который из них остался пассажирским самолетом, а который уже превратился в бомбу с крыльями. Уже пришло сообщение об атаке на Пентагон. Следующими целями могут быть Белый дом или Конгресс. Времени на раздумья и определение, кто есть кто в небе Америки, уже нет. Но кое-какая ясность все же появилась: стало известно, что один из захваченных террористами самолетов – это «Боинг-757» авиакомпании «Юнайтед Эрлайнз», летевший рейсом 93 из Ньюарка, штат Нью-Джерси в Сан-Франциско, штат Калифорния. Теперь он летел на Вашингтон. И нужно было сделать все, чтобы его остановить.
Поразительно, но в районе столицы США не оказалось ни одного самолета-истребителя, способного вести бой. Сейчас, после событий 9/11, таких как минимум два, оба во «всеоружии». Но тогда на Эндрюс были F-16, приспособленные лишь для выполнения тренировочных полетов. Доставить ракеты, зарядить пушку – час. Этого времени не было. Что напоминает ситуацию 1960 года под Свердловском. Ведь тогда на пути Пауэрса тоже встал единственный самолет, способный «достать» У-2, но, как и «эндрюсовские» F-16, он был «пустым».
Решение лететь было принято почти мгновенно. «Лаки, ты со мной», – бросил в сторону Хизер полковник Марк Сессевилль, натягивая на себя летный комбинезон. «Нас ведь не учили сбивать лайнеры, – рассказывал позже Сессевилль в интервью The Washington Post. – Если вы повредите ему двигатели, он может перейти на планирование и «дотянуть» до цели. Поэтому я думал, что бить нужно по пилотской кабине или по крылу».
Когда Пенни крикнула техникам, чтобы вытащили заглушки из воздухозаборников, ее F-16 уже тронулся с места, наушники на голове старшего техника все еще был подключены через провод к самолету, а сам он бежал рядом с ним, на ходу выдергивая из крыльев предохранительные чеки. Вскоре два истребителя пролетели над дымящимся Пентагоном и на скорости порядка 640 километров в час взяли курс на северо-запад, оглядывая горизонт в поисках рейса 93 «Юнайтед Эрлайнз». Остаться живым после тарана шансов немного. Как сделать так, чтоб их было больше? Сессевилль рассчитывал дернуть ручку катапульты в тот момент, когда его самолет ударит «Боинг-757». «Вряд ли бы это помогло», – признавал он. Пенни же боялась промахнуться мимо цели при попытке катапультироваться до тарана. «Представьте, вы покидаете кабину, а ваш истребитель, вместо того чтобы ударить другой самолет, пролетает рядом с ним», – позже рассказала она. Очевидно, страх не выполнить задание был для нее сильнее страха смерти. «Я действительно думала, что взлетаю последний раз в жизни», – вспоминала Лаки.
Важное, ужасающее уточнение: отец Хизер Джон Пенни в то время был капитаном «Юнайтед Эрлайнз», летая как раз на «Боингах-757». То есть его рука могла держать штурвал того самого самолета, который собиралась таранить Лаки. Позвонить родителям и спросить не было времени. «Это звучит бесчувственно, ведь речь идет о моем отце, – позже рассказывала она, – но у меня не было никакой возможности узнать, кто пилотировал тот самолет. И честно говоря, даже если б я узнала, это никак не повлияло бы на то, что я должна была сделать».
Ни Марку, ни Хизер не пришлось жертвовать своими жизнями, чтобы остановить захваченный террористами рейс 93 «Юнайтед Эрлайнз». Это сделали за них пассажиры того рейса, оставив на одном из полей Пенсильвании отпечаток своего подвига в виде выгоревшего пятна, усеянного обломками лайнера. Но полностью избежать так и не ставшего явью ужаса от необходимости убить близкого человека Лаки все же не удалось. Позднее выяснилось, что капитаном 93-го рейса был Джейсон Дал – один из лучших друзей Джона Пенни, с которым они вместе проходили подготовку для полетов в «Юнайтед».
Итак, от Нестерова до Лаки Пенни. Нужно обладать незаурядным воображением, чтобы представить себе тот путь, который прошла мировая авиация от сшитых на скорую руку «этажерок» Первой мировой, с трудом обгонявших паровоз, до самолетов, способных летать почти в три раза быстрее пули, забираться в стратосферу и поражать несколько целей одновременно.
Но при всех тех изменениях, которые произошли в авиации, одно в ней осталось неизменным – боевая задача, которую иногда нужно решить любой ценой, даже если цена – жизнь пилота. А это значит, что, пока существует военная авиация, таран будет оставаться у нее на вооружении как крайнее средство выполнения летчиками «своей работы».
Тема: Островок Робинзона (Прочитано 241987 раз)