ИЗ ЗАПИСИ БЕСЕДЫ С УРАЛОМ УСЕНОВЫМ
«ВОПРОС:- Как была организована ночевка с 19 на 20 августа?
ОТВЕТ:-... Две палатки были поставлены рядом и одна, по условиям гребня, метров на 20- 25 ниже. В трех палатках размещалось по 4 человека. В нижней палатке размещались Шипилов, Черепанов, Анкудимов и Солодовников.
ВОПРОС:-Почему движение по гребню было медленное!
ОТВЕТ:-После двух ночевок на гребне примерно от высоты 6200-6300 Черепанов, а за ним Александров чувствовали себя не совсем хорошо.
ВОПРОС:- Что у вас произошло в ночь с 19 на 20 августа!
ОТВЕТ: Я в одиннадцатом часу просыпаюсь и чувствую, что мне душно и меня давит палатка. Я понял, что на улице снегопад, и палатку придавило снегом. Я оделся и вышел на улицу. Была пурга, обильно падал снег и был большой ветер. Я взял лавинную лопатку и стал отгребать снег с палатки. В это время из соседней палатки вылез Сигитов, который уговаривал Суслова, Акишева и Александрова тоже вылезти и помочь ему очистить палатку. Следом за Сигитовым вылез Александров со спальным мешком, в тренировочной рубашке, шерстяных брюках и пайпаках, и вместо того, чтобы помогать Сигитову разгребать снег, спустился в палатку Шипилова, не ответив Сигитову ни одного слова. Сигитов, видя, что он остался один, стал мне помогать разгребать снег. Мы разгребли снег, установили палатку, сделали вокруг палатки барьер из снежных комьев, и Сигитов влез вместе со мной в нашу палатку.
Снегопад продолжался, и порывы ветра усиливались. Через час-полтора палатку опять придавило. По моему настоянию Селиджанов и Рыспаев пошли отгребать снег. Они работали не более 30 минут. Рыспаев заявил, что он обморозил ноги, и влез в палатку. Вместо Рыспаева разгребать снег пошел я... Пурга уже была исключительно сильной, человеческий голос можно было услышать на расстоянии не более метра. Не успели мы влезть в мешки, как услышали у входа в палатку крик Александрова «Ой, замерзаю», он повторил эти слова несколько раз. Мы развязали палатку, и Александров стал влезать, в этот момент порывом ветра унесло его спальный мешок... У Александрова уже были обморожены руки... Он все время твердил: «Ой, замерзаю, люди внизу гибнут».
Я вышел из палатки, взял веревку, привязал ее за ноги Селиджанова и спустился к палатке Шипилова. Через несколько минут ко мне подошел Сигитов. Шипилов попросил отгрести снег у входа. Я отгреб вместе с Сигитовым снег и сказал им, чтобы они вылезали и отгребали сами. Мы с Сигитовым поднялись по веревке к себе в палатку. Не успели мы подойти к палатке, как по этой же веревке к нам поднялся Шипилов со спальным мешком под мышкой и сказал: «Где приютиться?» И влез к нам в палатку. Одет он был в шерстяной костюм и унтята (меховые), на голове был меховой шлем. Следом поднялся Анкудимов, следом пришел Солодовников, который поместился в заваленную палатку, где были Суслов и Акишев. Предварительно я разгреб у этой палатки снег от входа. За Солодовниковым поднялся Черепанов. В нашей палатке мест не было. Черепанов стал влезать ногами вперед в палатку Суслова, но из-за того, что палатка была завалена снегом и лежала, он смог в нее влезть только до пояса. Я его прикрыл сверху его же спальным мешком. Мы с Сигитовым остались на улице. Пурга не ослабевала и заваливала палатки снегом.
Из палатки Суслова я услышал голос Акишева, который кричал: «Душно, задыхаюсь!» После этого Суслов стал просить снег, который я ему подал через дырку, прорезанную им в задней стенке. Так мы с Сигитовым продежурили всю ночь. В 6 утра, когда наступил рассвет, Шипилов дал мне и Сигитову указание копать пещеру. Пещеру мы закончили к 9 часам и стали туда переселять из палаток. Гончарук и Суслов продолжали расширять пещеру и улучшать ее. Первого переселили Александрова, которому Сигитов отдал свой спальный мешок. Вел он себя, как в «столбняке», совершенно не реагируя на окружающую обстановку. Вторым переселили Черепанова. В момент переселения Черепанов предложил любые деньги за то, чтобы я ему достал шекельтоны (разновидность утепленной обуви - прим. И. Н.)... Акишев вылез из палатки с опухшим лицом, в пуховой куртке, одетой на один рукав. Вид у него был растерянный, взгляд блуждающий. Когда мы хотели ему помочь одеть куртку, отбивался от нас. Что-то искал. Когда мы спросили, что он ищет - он не отвечал, а продолжал искать. Мы его одели, и он со спальным мешком влез в пещеру. Перетряхивая палатку Суслова, мы бросили в пещеру примус и бензин.
В пещеру перешел Шипилов, на ходу давая нам с Сигитовым указания о том, чтобы мы спустились вниз за помощью, одновременно сказав, чтобы спускались все, кто может.
Следом за Шипиловым из нашей палатки выскочил Анкудимов и со словами «Что же мне умирать?» залез через вход в разрезанную палатку Суслова, сразу же стал вылезать обратно, запутался.
Мы с Сигитовым вытащили веревку из палатки и связались. С нами вместе решили спускаться Гончарук, Анкудимов, Рыспаев, Селиджанов. Суслов привязался на середину нашей веревки сразу же после слов Шипилова о том, что спускаться могут все, кто может. Черепанов сказал Сигитову, что он (Сигитов) не имеет права спускаться, т. к. должен транспортировать вниз его, Черепанова.
Перед уходом я и Сигитов все имеющиеся в наших рюкзаках продукты вытряхнули из рюкзаков в пещере. Я взял только 4 банки бензина, примус и 2 банки сгущенного молока. У нас был спальный мешок, вкладыш и пуховый чехол. Одеты все были тепло. Пройдя ходовых 100 м, наша связка остановилась, дожидаясь остальные две связки Гончарук-Анкудимов и Рыспаев-Селиджанов. Я услышал слова Селиджанова: «Видимость плохая, спускаться невозможно». Гончарук сказал: «Чем погибнуть в дороге, лучше погибнуть в пещере». Они повернулись и пошли обратно...
В первый день я, Сигитов и Суслов спустились до высоты 6300 м и заночевали в выкопанной небольшой снежной яме, т.к. не было палатки. Она осталась у Рыспаева. Утром Суслов проснулся первым. Топтался вокруг нашего ночлега, разогревал себя. Он сказал, что он, наверное, заболел.
Буран не утихал. Был сильный мороз. Пытались поесть консервы, но они были мерзлые, и есть мы не стали.
... В начале двенадцатого Суслов упал. Мы его подняли, и некоторое время он двигался, поддерживаемый веревкой. Примерно в 11.30 он упал снова, когда мы подошли к нему, он был без рукавиц. Руки были обморожены. Мы с Сигитовым растерли его руки и одели ему на руки шерстяные носки. Суслов ничего не говорил и был в забытьи... В 12.00 Суслов открыл глаза, они были без всякого выражения. Он сделал гримасу и пригнул голову к груди, из носа пошла кровь. Мы установили, что он умер.
Сигитов предложил мне остаться у трупа Суслова, а сам решил спуститься за помощью в нижний лагерь. Я говорил, что одному спускаться опасно. Сигитов сказал, что от трупа уходить нельзя, иначе мы его не найдем.
... Весь день и ночь я просидел у трупа. Только на другой день, т.е. 22 августа часов в 10-11 я решил пойти на спуск, т. к. чувствовал, что если останусь еще на ночь, то замерзну.
Спускался я по гребню. На отдельных трудных ледовых участках шел лицом к склону, применял ледоруб. Не доходя первого лагеря 5100 м, я увидел следы, очевидно, Сигитова, выбитые носками. Они заканчивались бороздой скольжения или торможения.
Эти следы обрывались в восточную (китайскую) сторону ледника Чон-Терен». (По гребням и вершине пика Победы проходит граница между Китаем и Киргизией - прим. И.Н.)
УРАЛ УСЕНОВ был единственным, кто сумел спуститься. Но и после спуска ему судьба уготовила новую смертельную ловушку. Уже на леднике Звездочка он внезапно провалился в пятнадцатиметровую трещину, на дне которой была вода. В трещине он просидел 26 часов. Словно Гора не хотела оставить ни одного живого свидетеля. Усенову повезло. Был солнечный день, и с северного гребня, по которому на Победу поднимались узбекистанские альпинисты, случайно заметили движущуюся точку, а потом эта точка исчезла. Альпинисты Рацека связались по рации с базовым лагерем и сообщили об этом. Тогда Колокольников послал четверых лыжников на поиски. В конце концов, были обнаружены следы Усенова и он сам в трещине. С обморожениями в обстановке секретности (уже было получено соответствующее распоряжение с Большой земли) его транспортировали в областной центр. Это поразительно, но после ночи в ураган на 7000 м, двух холодных ночевок и третьей - в заполненной водой ледовой трещине, Урал Усенов не только остался в живых, но избежал ампутаций и через год взошел на пик Победы!
ПОЧЕМУ же катастрофу потерпела только казахстанская экспедиция, а находящиеся на соседнем склоне спортсмены ТуркВО выстояли, переждали буран и спустились вниз в полном составе? Спрашиваю об этом у У. У. Усенова.
- Трудно сказать. Во-первых, им удалось сохранить больше сил, т.к. у них была вспомогательная группа солдат, которая обеспечила им заброску всех необходимых грузов и снаряжения. Во-вторых, в команде была военная дисциплина, командовали офицеры. В-третьих, у них была исправная рация. Ну и, видимо, на разных гребнях был ветер разной силы. Ураган был с севера, и наш восточный гребень находился как раз поперек. Люди на нем подвергались самому сильному натиску ветра.
ПОСЛЕ рассказа Усенова была предпринята попытка организации спасработ. Штурмовая группа ТуркВО, которая находилась в это время на высоте 6500 м, была возвращена. Были сформированы объединенные группы под руководством А. Семченко и В. Френфельда. 25 августа вышла группа под руководством В. Нарышкина с задачей подъема по маршруту В. Шипилова. При подходе к перевалу на следующий день группа обнаружила труп А. Гончарука. 27 августа вышла еще одна поисковая группа, под руководством Э. Нагела. Но начавшийся снегопад, продолжавшийся 6 суток, закрыл, по словам Колокольникова, все подходы к перевалу. Группы сидели в ожидании улучшения погоды под перевалом Чон-Терен.
Лишь 3 сентября на гребень вышла группа Казахского спорткомитета под руководством А. Шумихина. В этот же день в район Победы прибыла спасательно-поисковая группа Всесоюзного Комитета под руководством заслуженного мастера спорта К. К. Кузьмина. 8 сентября она сумела достичь высоты 6250 м, а затем 6600 м, где были обнаружены два трупа - Черепанова и Анкудимова. Наконец, группа Кузьмина поднялась на 6700 м, где были найдены две разорванные палатки (отметки высот указаны не точно, с занижением на 250-300 метров из-за несовершенства приборов - прим И.Н.). На площадках были разбросаны пуховые костюмы, ледорубы, шекельтоны, кошки, «большое количество различных продуктов». Другая часть вещей и продуктов, включая даже шоколад, находилась в палатке. Метрах в двадцати ниже нижней палатки была найдена веревка длиной 80 м, спускающаяся по скалам и оканчивающаяся в обледенелом кулуаре, ведущем на сбросы Северо-Восточного гребня. У конца веревки - рюкзак. Были также обнаружены следы спуска на снежное плато китайской стороны на высоте 6600 м. Сразу же после ухода с гребня следы терялись. Тела Суслова и остальных участников обнаружить не удалось, как и пещеру, о которой рассказал Усенов.
Урал Усенов предполагает, что оставшиеся альпинисты просто уснули в пещере, а ее замело, и они задохнулись. Аналогичный случай имел место в 1936 году в экспедиции братьев Абалаковых на Хан-Тенгри. Тогда Виталий Абалаков единственный сумел проснуться и пробить заваленный вход в пещеру ледорубом, благодаря чему все остались живы.
Большинство экспертов сходятся на том, что члены группы Шипилова были сломлены психологически, морально. Руководитель группы и его заместитель не сумели мобилизовать людей на борьбу со стихией, не выполнив своих основных обязанностей. А никто из других альпинистов не взял на себя роль лидера. Возможно, причиной этому стала неправильная высотная акклиматизация. Гипоксия и ураган - вот факторы, которые хоть как-то могут объяснить, почему так безвольно и неграмотно вела себя команда опытных альпинистов.
Вот что пишет по этому поводу К. К. Кузьмин: «Встретившись с тяжелыми испытаниями, отдельные участники и группа в целом не смогли противостоять им, имея все необходимое... Отдельные участники на свой страх и риск стали спасать свои жизни неорганизованным бегством. Об этом свидетельствуют обнаруженные поодиночке и без полного снаряжения люди и серия следов, ведущих в различные стороны от лагеря 6700 м... 6 человек погибли при попытке спуска. Никто из этих участников не пользовался при спуске ни ледорубом, ни кошками (все они остались в лагере 6700), а их обувь была на резиновой подошве.
Далее Кузьмин констатирует: «Несмотря на наличие в районе ледн. «Звездочка» большого количества квалифицированных альпинистов (эксп. ТуркВО), необходимо отметить значительное опоздание с развертыванием активных поисковых работ в районе аварии. Работы начались, по существу, лишь с прибытием на ледник отряда ВЦСПС, т.е. по истечении 11 дней после получения первых сведений о несчастье. Своевременный выход поисковых групп на гребень мог бы спасти жизнь части погибших. Имеющиеся в этом случае ссылки на непогоду не могут быть признаны удовлетворительными».
Суммировав все полученные факты, мы, очевидно, получим и ответ на вопрос о том, почему сведения о катастрофе и гибели 11 человек были скрыты. Авторитет казахстанского и советского альпинизма мог быть подорван. Но не лучше ли суровая правда?
Официально признанное первовосхождение на пик Победа состоялось через год, в 56-м (Реально, как говорилось выше, оно прошло в 1938-м - прим. И.Н.). В составе всесоюзной спартаковской команды Виталия Абалакова, поднявшейся на вершину по Северному склону - несостоявшемуся маршруту казахстацев 1949 года - был и Урал Усенов. Урал Усенович Усенов достиг желанной вершины с третьей попытки, в 49-м его сбросила лавина, в 55 м заставил ретироваться ураган. За восхождение на Победу в 1956 все члены команды были удостоены звания чемпионов СССР в высотном классе.
Одна из вершин Центрального Тянь-Шаня - пятитысячник в хребте Сарыджас - носит имя пика Одиннадцати. В память о погибших альпинистах 1955-го года.
Тема: Аналогии: разрезы на палатке, отход босиком, замерзание на склоне (Прочитано 31016 раз)