Кодинцев А. Я.
Проблема контрреволюционной преступности в годы войны получила широкое освещение в публикациях разных авторов. Но, как правило, исследования носили и носят разрозненный характер. Освещались отдельные аспекты государственной политики в этой сфере. В статье раскрывается история борьбы органов юстиции с политическими противниками режима в 1941–1945 гг.
В 1940 г. началась новая повышательная фаза массовых репрес- сий. В том числе увеличилось количество рассматриваемых полити- ческих дел (см. статью «Правовая политика советского государства по делам о контрреволюционных преступлениях накануне Великой Отечественной войны» // Правовая политика и правовая жизнь. 2007. No 4. С. 127–133). С началом войны количество дел о контрре- волюционных преступлениях выросло. Органы НКВД оказались не готовы к такому росту. Действовали Особое совещание (ОСО) и не- сколько «троек». После быстрого расследования политические дела в основном передавались в военные трибуналы (ВТ) или областные суды. Компетенция судов общей юрисдикции и специальных судов в сфере контрреволюционных преступлений расширялась, а полно- мочия ОСО НКВД сужались. Так, Положение о военных трибуналах от 22 июня 1941 г. предоставило права трибуналам, находящимся в прифронтовой зоне, рассматривать все государственные престу- пления. Вводилась уголовная ответственность за распространение ложных слухов (ст. 58-1а УК РСФСР, лишение свободы от 2 до 5 лет), за самовольное оставление боевой позиции (ст. 58-1б), за пропаган- ду отступления (ст. 58-10) и т. д. 24 июня 1941 г. Приказ Наркома юстиции/Прокурора СССР No 102/58 уточнил порядок применения Положения. ВТ Красной армии и ВМФ вне зависимости от их рас- положения должны были рассматривать дела об измене Родине, шпионаже, террористических актах и диверсиях. Остальные контр- революционные преступления по-прежнему должны были рас- сматривать ВТ НКВД и суды общей юрисдикции. В соответствии с Приказом НКЮ/Прокурора СССР от 27 июня 1941 г. на рассмотре- ние ВТ НКВД передавались все дела о террористических актах, на- правленных против сельского актива, о террористической агитации (ст. 17-58 УК РСФСР), о поджогах дворов сельских активистов и об- щественных зданий. 2 июля 1941 г. НКВД/НКЮ/Прокурор СССР выпустили Приказ No 152/017/311937с. Приказ от 28 апреля 1941 г. о квалификации побегов из лагерей по статье 58-14 был распростра- нен на осужденных до издания апрельского приказа, то есть закону была придана обратная сила. Приказ был распространен на неогра- ниченный круг заключенных. Кроме того, приказ ограничил ква- лификацию побегов в отношении несовершеннолетних 82-й статьей УК (побег).
Трагические последствия имела секретная директива, изданная заместителем наркома юстиции СССР Басавиным 15.09.1941 г. за No 18/28с. Она обязала все суды применять часть 2 ст. 58-10 УК РСФСР независимо от объявления местности на военном положении. То есть за все виды агитации и пропаганды назначалось квалифи- цированное наказание – смертная казнь. Одновременно Верховный суд (ВС) СССР в сентябре-ноябре 1941 г. отменил многие контррево- люционные приговоры областных судов за мягкостью. Серией опре- делений Судебная коллегия по уголовным делам (СКУД) ВС СССР расширила применение статей 58-10 и 58-14 УК. После этого рост дел, рассматриваемых судами, дополнился молниеносным увеличением числа смертных приговоров [1].
В октябре 1941 г. – марте 1942 г. областные суды и военные трибуналы выносили огромное количество смертных приговоров. Складывается впечатление, что лидеры советского режима, будучи страшно напуганными, сами стремились запугать свой народ, назна- чая смертную казнь за малейшие проявления нелояльности. Суды же выступали слепыми исполнителями партийной воли. 21 января 1942 г. постоянная сессия Свердловского облсуда при Ивдельлаге НКВД осудила Федорченко, Петрова и Девяткина к ВМН по статье 58-14 «за побег». На самом деле Девяткин дал Федорченко и Петрову записку к родственникам с просьбой о посылке хлеба. ВС СССР пы- тался сдержать неограниченные репрессии судов при применении статьи 58-14 УК РСФСР. Применение статьи 58-14 УК, по словам И. Т. Голякова (председателя ВС СССР), привело к «ненормальным послед- ствиям». Заключенные, осужденные до 3 лет и сбежавшие из ИТЛ, квалифицировались по статье 58-14 УК РСФСР. И их расстреливали! Голяков просил в 1942 году Вышинского (заместителя предсовнарко- ма СССР) изменить приказ. Но ответа не получил. Осенью 1941 г. ВС СССР ориентировал Ташкентский областной суд, что статья 70 УК УзбССР (аналог ст. 58-14 УК) может применяться только за злостные побеги. Народный комиссариат юстиции (НКЮ) СССР дезавуировал определение ВС СССР. В областные суды РСФСР в первом полуго- дии 1941 г. поступило 12 387 контрреволюционных дел, во втором полугодии – 29 264. Многие дела изымались из областных судов и передавались в ВТ. В Челябинской области к ВМН осуждались лица за агитацию, выражающуюся в болтовне: «Меня советская власть раскулачила», «Кожу с нас дерут», «Не люблю красноармейцев» и т. д. Колхозник Баженов вырвал лист книги с портретом одного из вождей и был осужден к 10 годам лишения свободы.
В начале войны контрреволюционные дела составляли почти 100% всех дел в областных судах. В Свердловском облсуде количество контрреволюционных дел во втором полугодии 1941 г. выросло в 3 раза. В Челябинский областной суд (ЧОС) в 1-м полугодии 1941 г. поступило 249 дел, а во второй половине – уже 1145 (1115 по контрре- волюционным делам), рассмотрено 869 дел. В июне ЧОС рассмотрел 38 дел, в июле – 58, в августе – 234, в сентябре – 281, в октябре – 254, в ноябре – 198, в декабре – 228. 88% дел составляли дела по статье 58-10 УК. Суд также рассматривал дела по ст. ст. 58-2, 7, 10, 12,13, 14 УК РСФСР. Так, по статье 58-10, часть 2 УК РСФСР суд рассмо- трел во втором полугодии 1941 г. дела на 563 человек и приговорил к ВМН 196. В первой половине 1942 г. в Челябинский областной суд поступило 362 контрреволюционных дела (расстреляно 98 человек), во второй половине – 601 (расстреляно 74). Например, в 1-м полугодии 1942 г. Молотовский облсуд рассмотрел 843 контрреволюционных дела, в Свердловской области – 980, в Башкирии – 368.
Примеры жестокости ЧОСа приводит в своей работе А.П. Абрамовский. Председатель колхоза, укрывший зерно от государ- ства, расстреливался как саботажник, за подделку больничных ли- стов и систематические прогулы расстрелян рабочий и т. д. Такие же примеры приводит В. А. Гусак. В августе 1941 г. были приговорены к расстрелу трое руководителей секты баптистов (г. Курган), «за про- поведи контрреволюционного содержания» [2].
Вологодские военные трибуналы осуждали людей по статье 58-10 УК РСФСР за «выражение недоверия к сообщениям Информбюро», «за клевету о положении на фронте». ВТ г. Москвы в первом полу- годии 1942 г. осудил 1211 человек по статье 58-10 УК, в том числе 214 было расстреляно, 431 осужден на срок 10 и более лет. Всего военные трибуналы в СССР в 4-м квартале 1941 г. приговорили к ВМН 26% осужденных, в 1-м квартале 1942 г. – 29%. Людей расстреливали «за восхваление фашизма» [3].
После первых побед Советской армии руководство юстиции ста- ло подавать сигналы о снижении репрессий. В начале 1942 г. НКЮ СССР провел ревизию НКЮ РСФСР. В приказе Рычкова отмечалось: «Отмена Верховным судом приговоров по мягкости, необдуманные указания НКЮ РСФСР привели к тому, что отдельные областные суды стали огульно применять ВМН по делам о контрреволюци- онной агитации». И в дальнейшем судам стали давать указания о смягчении репрессивной политики. Верховные суды республик и наркоматы юстиции раз в квартал обсуждали и обобщали судебную практику. В том числе обобщали практику дел по отдельным видам контрреволюционных преступлений. Например, в 1942 г. Верховный суд РСФСР, обобщая судебную практику по делам об антисоветской агитации, провел подробный анализ этой категории преступлений и дал обширное понятие «антисоветская агитация».
В 1942 г. число контрреволюционных дел в судах сокращалось. Но падение затронуло прежде всего западные районы России, на востоке рост числа контрреволюционных преступлений продол- жался. Оказалось, непросто остановить местные суды, разошед- шиеся в своей репрессивности не на шутку. Суды, оказавшиеся под давлением местных руководителей, продолжали жестоко при- менять ВМН. Верховные суды РСФСР и СССР заменили ВМН по приговорам ЧОСа в 1-м квартале 1942 г. на лишение свободы по статье 58-14 УК РСФСР для 55% осужденных, по статье 58-10 УК – для 19,6% заключенных (в Свердловской области было заменено 73% приговоров). Во втором полугодии 1942 г. верховные суды за- менили ВМН уже в 68,6% случаев. В то же время категорически запрещалось выносить оправдательные приговоры по делам о госу- дарственных преступлениях. Например, постоянная сессия ЧОСа при Бакаллаге выносила большое количество приговоров с ВМН без серьезных оснований. НКЮ РСФСР, НКЮ СССР, ВС СССР, ВС РСФСР, председатель ЧОСа Калмыков неоднократно уговаривали председателя сессии Кистанова прекратить необоснованные репрес- сии, но безрезультатно. Кистанов (и эта история довольно типична) находился под абсолютным влиянием со стороны офицеров лагеря. В конечном счете начальник управления наркомата юстиции по Челябинской области Лавренков, председатель постоянной сессии ЧОСа Кистанов и председатель ЧОСа Калмыков были понижены в должностях. По данным В. А. Гусак, Челябинский облсуд по статье 58-10 УК за 1942 г. осудил 1656 человек [4].
Одновременно с коррекцией репрессивной политики и частич- ным восстановлением процессуальных правил по делам о контррево- люционных преступлениях уголовное законодательство продолжало ужесточаться. Согласно постановлению ГКО от 16 января 1942 г. злостная порча или злостное уклонение от сдачи трофейного имуще- ства влекли уголовную ответственность по статье 58-14 УК РСФСР. Трибуналы рассматривали дела в 3-дневный срок. Принятие по- добных актов приводило уже советских юристов в смущение. Так, НКЮ СССР ограничил применение постановления именно по при- знаку злостности (приказ наркома юстиции No 6 от 26.01.1942 г.). Незлостные случаи подлежали квалификации по статье 182 УК РСФСР (хранение оружия без надлежащего разрешения) и по статье 79 УК (умышленное истребление или повреждение государственного имущества). Безоговорочное распространение все большего количе- ства контрреволюционных преступлений на общеуголовные имело отношение к идеологии, но не к справедливости. В развитие сталинского приказа No 227 от 28 июля 1942 г. («Ни шагу назад!») 31 июля нарком юстиции СССР и Прокурор СССР направляют директиву No 1096. За самовольное отступление с боевой позиции командиры, политработники, комиссары подлежали расстрелу (статья 58-1б). Пропаганда дальнейшего отступления влекла расстрел (часть 2, статья 58-10) [5].
Применяя принцип коллективной ответственности, советская власть репрессировала семьи тех людей, которые дезертировали или сдались в плен врагу (приказ Ставки Верховного Главнокомандующего No 270 от 16 августа 1941 г.). 24 июня 1942 г. вышло постановление ГКО «О членах семей изменников Родины». В отношении большого пе- речня лиц суды и ОСО применяли репрессии только на основании их принадлежности к данным семьям. Согласно разъяснению Главной военной прокуратуры (ГВП) и начальника ГУВТ семьи осужденных к лишению свободы, а не к расстрелу репрессиям не подлежали. Несмотря на то что для репрессирования семей родственников измен- ников Родины требовался приговор суда, 24 сентября 1942 г. Главная военная прокуратура выпустила указание, согласно которому в слу- чае отсутствия приговора основанием для репрессирования могли послужить акт о расстреле изменника, свидетельские показания или справки командования воинских частей или советских органов власти о расстреле, заключение местного органа НКВД или особого отдела воинского соединения, заключение прокурора.
Директива Прокурора СССР No 13/1850с от 12 октября 1942 г. (в соответствии с постановлением ГКО от 11 октября 1942 г.) гласила: дезертиры Красной армии, занимающиеся преступлениями, заочно предавались суду по статье 58-1б УК РСФСР как изменники Родины. Члены их семей подлежали репрессированию в соответствии с при- казом No 252 от 27 июня 1942 г. Принятая в развитие постановления ГКО от 11.10.1942 г. директива запретила применять постановле- ние с обратной силой и ограничила его применение к дезертирам. Требовалось установить фактическое занятие бандитской, повстан- ческой или грабительской деятельностью. Кроме того, директива распространила применение постановления на укрывателей дезерти- ров (статья 58-1 п. б) и недоносителей (статья 58-1 п. г или 58-12) [6].
Во втором полугодии 1942 г. под влиянием неудач Советской армии жестокость репрессий вновь возросла.
В 1-м квартале 1942 г. военные трибуналы осудили 4319 человек за государственную измену, во 2-м квартале – 5556 (и 8293 человека за антисоветскую агитацию). За качеством приговоров почти ни- кто не следил. 18 июня 1942 г. военный трибунал 379-й дивизии (Калининский фронт) заочно осудил за измену Родине красноар- мейца Н. П. Красникова. Дело единолично рассмотрел председатель трибунала А. С. Рожков. Члены трибунала, не читая текста, подписа- ли приговор. Секретарь трибунала Золотухин оформил протокол со сфабрикованными показаниями свидетелей. В других случаях при- говоры подписывали не члены трибуналов. Рожков был арестован. Во втором полугодии 1942 г. на южных фронтах резко вырос- ло количество случаев измены Родине. Как правило, изменники составляли большие группы. Работники прокуратуры и особисты были вынуждены «изымать» (демобилизовать) подрывные элемен- ты из частей. Впрочем, по признанию работников ГВП, «в числе осужденных за измену Родине имеем значительное количество лиц, осужденных по материалам, недостаточно тщательно расследован- ным и по которым самый факт измены нельзя считать бесспорно
установленным» [7].
В конце 1942 г. военнослужащих перестали осуждать за случай-
ные высказывания без контрреволюционного умысла, за хранение фашистских листовок. Это привело к быстрому снижению числа осужденных по статье 58-10 УК. Но, в свою очередь, увеличивалось число осужденных за измену Родине и по общеуголовным статьям, которые превращались в политические.
Разноречивые указания, поступавшие из Москвы, приводили к тому, что суды то ужесточали, то смягчали политику по контрре- волюционным преступлениям. Так, военный трибунал Москвы во 2-м полугодии 1942 г. по статье 58-10 УК РСФСР осудил 875 человек, а в 1-м полугодии 1943 г. – 389. Многие областные суды и в 1943 г. продолжали выносить массу приговоров с ВМН. Из 699 приговоров, обжалованных в Верховном суде РСФСР, в силе были оставлены при- говоры на 282 человек (41,2%). Особенно беспорядочной репрессивно- стью отличались Верховный суд Коми, Таймырский окружной суд, Саратовский и Новосибирский областные суды. НКЮ серией угро- жающих приказов сбил волну массовых осуждений по контрреволю- ционным преступлениям. В итоге количество жестоких приговоров уменьшилось (после новых побед Советской армии). Доля областных судов в общем количестве рассматриваемых контрреволюционных преступлений к концу войны снижалась, доля ВТ возрастала [8].
Согласно постановлению ГКО СССР 11.10.1942 г. дезертиры, за- нимающиеся грабежами или бандитизмом, привлекались по статье 58-1б (см. выше). Некоторые группы дезертиров превращались в отряды. Например, милиционер Алиев (Таджикистан) организовал банду из 20 человек и готовил восстание против советской власти. Во втором полугодии 1943 г. трибуналы осудили за бандитизм 216 человек по статье 58-1б УК. Часть осужденных была приговорена к ВМН. Например, шофер Филатов (2-й Украинский фронт) и сержант Бородулин похитили автомобиль, корову, открыли стрельбу при сопротивлении. По приговору трибунала Филатов был расстрелян перед строем. В 253-м зенитном артполку (3-й Украинский фронт) банда совершила около 200 краж. Руководители банды были расстреляны [9].
ВТ активно осуждали мирных граждан. Всего в 1943 г. воен- ные трибуналы осудили 19 938 военнослужащих за измену Родине, 13 759 – за антисоветскую агитацию. По данным А.И. Муранова, дела об измене Родине составляли половину всех дел, которые рас- сматривали ВТ в начале войны, и 2/3 – в конце. На втором месте стояли преступления по статье 58-10. В отдельных трибуналах они составляли до половины всех контрреволюционных преступлений. Ужесточение ответственности за измену Родине продолжалось до конца войны. Например, 23 марта 1944 г. вышло Постановление Пленума ВС СССР No 5/1/СС. Самовольный переход линии фронта на сторону противника лицом, не состоящим на военной службе, совершенный с целью оказания содействия врагу либо без цели, но из враждебных побуждений к советской власти, должен был рассматриваться как акт измены Родине и квалифицироваться по ст. 58-1а УК РСФСР. С 1943 г. эта статья стала широко применяться военно-полевыми судами [10].
Статистика показывает, что контрреволюционные дела со- ставляли основную долю дел, рассматриваемых в ВС республик. Например, в 1-м полугодии 1945 г. ВС РСФСР рассмотрел 4031 кас- сационное дело, во 2-м полугодии – 4029 дел (в отношении 7375 обвиняемых). Из них в 1-м полугодии контрреволюционные дела составляли 26%, во 2-м полугодии – 40%. В том числе во 2-м по- лугодии было рассмотрено 1333 дела об антисоветской агитации (85% оставлено в силе), 179 – о саботаже (63,6%). В конце войны в областные суды вновь стали поступать дела по ст.ст. 58-1а и 58-3 УК РСФСР.
Например, в Челябинский областной суд с 1-го по 3-й квартал 1943 г. поступило 709 дел по 58-й статьей (486 – по статье 58-10), 21 осужденный был расстрелян. Даже в небольших судах рассмат- ривалось немалое количество контрреволюционных дел. Например, в 1944 г. в Курганском областном суде было рассмотрено 88 контрре- волюционных дел, 3 осужденных расстреляли [11].
Контрреволюционные преступники подвергались постоянной дискриминации. В годы войны были случаи, когда ВТ применяли отсрочку исполнения приговора и направляли в армию (прим. 2 ст. 28 УК РСФСР) лиц, осужденных за контрреволюционные пре- ступления, и лиц, имевших в прошлом судимость по таким делам. Приказ No 004/0073/006/23сс НКО/НКВД/ НКЮ/Прокурора СССР от 26.01.1944 г. прямо запрещал ВТ и судам применять примечание 2 к статье 28 УК РСФСР к осужденным за контрреволюционные пре- ступления. Согласно секретному указу ПВС СССР от 24.11.1941 г. в местностях, объявленных на военном положении, многие заключен- ные освобождались, за исключением осужденных по политическим статьям. Согласно Приказу НКЮ/Прокурора СССР No0047/132сс от 30.05.1944 г. условно-досрочное освобождение заключенных, заболевших душевной болезнью или тяжким недугом, осужденных по 58 статьям, было запрещено [12].
Спецпрокуроры должны были осуществлять контроль над дея- тельностью судов и ОСО, но в итоге участвовали в рассмотрении толь- ко небольшой части дел. В 1943 г. отдел по спецделам Прокуратуры СССР по штатам должен был состоять из 32 сотрудников, фактически было 24 работника. За НКГБ непосредственно надзирали начальник отдела и один спецпрокурор. В 1943 г. в спецотделы областных про- куратур поступило 27 892 контрреволюционных дела. Из них в суд было направлено 17 408, в особое совещание – 5326. Остальные были прекращены или возвращены на доследование. Больше половины таких дел рассматривалось судами без участия прокуроров. Тем не менее суды оправдали или прекратили дела в отношении 6,3% обвиняемых. За год спецотдел Прокуратуры СССР рассмотрел на особом совещании 14 997 дел. Но, по данным Вышинского, спецотдел Прокуратуры СССР рассмотрел в 1943 г. 7370 дел, что было суще- ственно ниже, чем в 1941-м. Например, только в 3-м квартале 1941 г. было рассмотрено в ОСО с участием прокуроров 19 753 дела [13].
Особым образом действовали военные трибуналы в отношении иностранных военнопленных. Положение о военнопленных пре- дусматривало передачу дел о преступлениях иностранных воен- нопленных в военные трибуналы. Директива начальника УВТ от 4 июля 1941 г. передала дела о военнопленных в ведение ВТ войск НКВД. На них механически распространили те же правила, что применяли для советских граждан. Например, осуждали по статье 58-14 УК за побег из лагеря, по статье 58-10 УК – за антисоветские высказывания. Директива НКЮ СССР No 18/87с от 31 декабря 1942 г. передала дела на военнопленных в подсудность ВТ в/НКВД. Приказ НКЮ СССР от 9 сентября 1943 г. передал рассмотрение всех пре- ступлений, совершенных иностранцами на территории СССР, в ис- ключительную компетенцию ВТ войск НКВД [14].
О масштабах государственного террора можно судить по дан- ным статистики. Источники информации можно разделить на две группы: недостоверные (материалы НКЮ республик и НКВД) и от- носительно достоверные (материалы ГУВТ НКЮ СССР и Военной коллегии ВС СССР). В справке Р. А. Руденко, поданной в ЦК в 1953 г., указывалось, что особое совещание осудило в 1941–1945 гг. 166 408 человек. В то же время суды осудили 310 207. Из них в начале войны специальные суды осуждали только половину, а в конце войны – уже 85% «преступников», то есть органы юстиции выступали в качестве главного репрессивного органа в начале и в конце войны, причем в течение войны падала доля лиц, осужденных по статье 58-10 УК РСФСР, с 49% до 12%, снижалась суровость мер наказания. Так, доля лиц, осужденных к ВМН, сократилась с 18% в 1942 г. до 3% в 1945-м. В то же время возросло число лиц, осужденных на 25 лет лишения свободы. В среднем за годы войны контрреволюционные преступления составили 5% от числа всех преступлений. Эти дан- ные соответствуют справке спецотдела МВД СССР, откуда Руденко и взял данные.
Но они противоречат данным ГУВТ. Согласно материалам НКЮ СССР, только ВТ осудили в 1941 г. 28 732, в 1942-м 112 973 человека, в 1943 г. – 95 802, в 1944-м – 99 425, в 1945-м – 135 056. Такие же данные приводят А. И. Муранов и В. Е. Звягинцев. Резкое различие данных может быть вызвано несколькими причинами. Во-первых, в сводку МВД могли быть включены только советские граждане, а ГУВТ осуждали большое количество иностранцев. Во-вторых, до- пускались большие погрешности при учете. В-третьих, возможны фальсификации. В период массовой реабилитации МВД стреми- лось занизить число репрессированных. Военные трибуналы были в меньшей степени заинтересованы в этом. По-видимому, данные судебных органов ближе к действительности. По данным ВС СССР, за 1941–1945 гг. было осуждено 640 629 человек, в том числе ВТ осу- дили 471 988 человек, и это без учета ВТ транспорта и лагерей [15].
По данным НКЮ РСФСР областные суды и ВС РСФСР рассмо- трели в 1941–1945 гг. 72 034 дел. В том числе в 1941 г. было привле- чено к уголовной ответственности 20 928 человек (осуждено 20 283), в 1942-м 24 844 (осуждено 23 792), в 1943 г. 13 467 (12 634), в 1944-м 7649 (7361), в 1945-м 5146 (5010). От 1% до 4% дел прекращалось, от 1,5% до 3,5% обвиняемых было оправдано, и от 94% до 97% было осуждено. Всего с 1941 по 1945 г. были прекращены дела в отноше- нии 1670 человек, оправдано 1284 и осуждено 69 080. Подавляющее большинство осужденных приговаривалось к лишению свободы. Свыше 10 лет осуждалось не более 0,5%. Большинство осуждалось на сроки от 5 до 10 лет. Так, число лиц, осужденных на срок от 8 до 10 лет, снизилась с 59,2% в 1942 году до 37% в 1945-м, а лиц, осужденных от 5 до 8 лет, выросло с 38,6% до 56,2%. Также посте- пенно увеличивалась доля лиц, осужденных до 4 лет. Каждый год несколько десятков человек подвергалось ссылке, ИТР и условному осуждению [16].
В годы войны 58-е статьи УК РСФСР подверглись расширитель- ному толкованию. Они стали применяться к преступлениям, свя- занным с невыходом на работу, хищениям, преступлениям против порядка управления. Серией постановлений и определений ВС СССР дал установку судам, что нет необходимости в установлении контрре- волюционного умысла. Следовательно, применялось объективное вменение. Правосудие использовалось для устрашения и подавления населения. С 1944 г. массовые репрессии против «контрреволюцио- неров» стали снижаться, наступил новый цикл сталинской «закон- ности», который продолжался до 1947 г.
Примечания
1. Законодательные и административно-правовые акты воен- ного времени. С 22 июня 1941 г. по 22 марта 1942 г. М., 1942. С. 107–108; Кожевников М.В. История советского суда. М., 1957. С. 329; Официальный отдел // Социалистическая Законность. 1941. No 1–2. С. 28; Романовская В. Б. Репрессивные органы и обществен- ное правосознание в России ХХ века: дис. д-ра юр. наук Спб, 1997. Л. 359–360; Сборник законодательных и нормативных актов о репрессиях и реабилитации жертв политических репрессий. М., 1993. С. 39; Советское право в период Великой Отечественной во- йны. Уголовное право. Уголовный процесс. М., 1948. Ч. 2. С. 63–65; ГАРФ. Ф. Р-9492. Оп. 1 а. Д. 126. Л. 275; Д. 134. Л.12–15.
2. Абрамовский А.П. Челябинский областной суд. 70 лет // Люди, события, факты. Челябинск, 2004. С. 60–61; Гусак В.А. Некоторые аспекты карательной политики государственной власти в условиях Великой Отечественной войны // «Черные дыры» в рос- сийском законодательстве. М., 2007. No2. С. 496; ГАРФ. Ф. А-353. Оп. 16. Д. 43. Л. 46, 211, 213, 221–222; Ф. Р-5446. Оп. 43а. Д. 3903. Л. 26Ф. Р-9492. Оп. 1 а. Д. 134. Л. 23; ОГАЧО. Ф. Р-916. Оп. 22. Д. 12. Л. 3, 19; Ф. Р-1041. Оп. 5. Д. 1. Л. 186; Д. 2. Л. 186.
3. Конасов В.Б. История политических репрессий и пенитен- циарной практики в Вологодском крае (1918–1953) /В. Б. Конасов. – Вологда, 2006. С. 165; ГАРФ. Ф. Р-9492. Оп. 1а. Д. 181. Л. 98–100.
4. Абрамовский А.П. Челябинский областной суд. 70 лет // Люди, события, факты. Челябинск, 2004. С. 59–62; Гусак В.А. Некоторые аспекты карательной политики государственной власти в условиях Великой Отечественной войны // «Черные дыры» в рос- сийском законодательстве. М., 2007. No 2. С. 497; ГАРФ. Ф. А-353. Оп. 16. Д. 40. Л. 43, 85–89; Д. 41. Л. 85–89; Д. 43. Л. 46, 211, 213, 221; Д. 45. Л. 34; Ф. А-428. Оп. 3. Д. 59; Ф. Р-9492. Оп. 1. Д. 77. Л. 11; ОГАЧО. Ф. Р-916. Оп. 22. Д. 18. Л. 42–44.
5. Законодательные и административно-правовые акты воен- ного времени. С 22 июня 1941 г. по 22 марта 1942 г. М., 1942. С. 106; Звягинцев А. Г. Приговоренные временем. Российские и советские прокуроры. ХХ век. 1937–1953 гг. /А.Г. Звягинцев, Ю.Г. Орлов. С. 217–218; Муранов, А. И. Досье на маршала: из истории закрытых су- дебных процессов / А. И. Муранов, В. Е. Звягинцев. М., 1996. С. 148– 150; Романовская, В. Б. Репрессивные органы и общественное право- сознание в России ХХ века: дис. д-ра юр. наук СПб, 1997. Л. 362; Сборник законодательных и нормативных актов о репрессиях и реабилитации жертв политических репрессий. М., 1993. С. 37–38; Советское право в период Великой Отечественной войны. Уголовное право. Уголовный процесс. М., 1948. Ч. 2. С.65–66, 139; Чарыев М. Р. Деятельность военных трибуналов во время Великой Отечественной войны 1941–1945 гг. // Военно-юридический журнал. 2006. No 8. С. 28.
6. Муранов, А. И. Досье на маршала: из истории закрытых су- дебных процессов / А. И. Муранов, В.Е. Звягинцев. М., 1996. С.148– 150; Романовская, В. Б. Репрессивные органы и общественное право- сознание в России ХХ века: дис. д-ра юр. наук СПб., 1997. Л. 363–364, 378; Сборник законодательных и нормативных актов о репрессиях и реабилитации жертв политических репрессий. М., 1993. С.42.
7. ГАРФ. Ф. Р-5446. Оп. 81 а. Д. 361. Л. 119; Д. 362. Л. 79; Ф. Р-9492. Оп. 1 а. Д. 247А. Л. 28.
8. ГАРФ. Ф. А-353. Оп. 16. Д. 45. Л. 53; Ф. Р-9492. Оп. 1 а. Д. 300. Л. 229.
9. ГАРФ. Ф. Р-5446. Оп. 81 а. Д. 362. Л. 77; Д. 369. Л. 49–99.
10. Муранов А. И. Досье на маршала: из истории закрытых су- дебных процессов / А. И. Муранов, В. Е. Звягинцев. М., 1996. С. 148– 149, 152–153; Сборник законодательных и нормативных актов о ре- прессиях и реабилитации жертв политических репрессий. М., 1993. С. 39; ГАРФ. Ф. Р-5446. Оп. 81 а. Д. 362. Л. 136; Д. 369. Л. 29, 49–99.
11. ГАКО. Ф. 166. Оп. 1. Д. 200. Л. 109; ГАРФ. Ф. А-428. Оп. 3. Д. 107. Л. 16–17; ОГАЧО. Ф. Р-1041. Оп. 5. Д. 4. Л. 133, 151.
12. ГАРФ. Ф. А-353. Оп. 16. Д. 36. Л. 72; Ф. Р-9492. Оп. 1 а. Д. 309. Л. 11–12, 72.
13. ГАРФ. Ф. Р-5446. Оп. 44 а. Д. 5098. Л. 54–55; Оп. 81 а. Д. 369. Л. 60.
14.Обухов В.В. Правовые основы организации и деятель- ности военных трибуналов войск НКВД СССР в годы Великой Отечественной войны 1941–1945 гг. (историко-правовое исследова- ние): дис. ... канд. юр. наук. М., 2002. С. 109, 118; ГАРФ. Ф. Р-9492. Оп. 1 а. Д. 177. Л. 254.
15. История сталинского ГУЛАГА: конец 1920-х – первая по- ловина 1950-х гг.: собр. документов в 7 т. М., 2004. Т. 1. Массовые репрессии в СССР. С. 599, 613, 618, 621; Муранов А. И. Досье на мар- шала: из истории закрытых судебных процессов. / А.И. Муранов, В. Е. Звягинцев. М., 1996. С. 137, 148; Реабилитация : как это было. Документы Президиума ЦК КПСС и другие материалы. Т. 1. М., 2000. Март 1953 – февраль 1956. С. 76–77; Чарыев, М. Р. Деятельность военных трибуналов во время Великой Отечественной войны 1941– 1945 гг. // Военно-юридический журнал. 2006. No 8. С. 28; ГАРФ. Ф. А-353. Оп. 16. Д. 20. Л. 9; Ф. Р-5446. Оп. 81 а. Д. 369. Л. 90.
16.ГАРФ. Ф. А-353. Оп. 16 с. Д. 20. Л. 9; Д. 77. Л. 30, 47.
Тема: Возрожденный Б.А. (Прочитано 571194 раз)