Небольшой городишко Рамси (Ramsey), в штате Нью Джерси, в 1957 году насчитывал около 10 000 человек населения. С севера на юг там проходит Черч стрит, разделяя городок на две практически равные половины. Многие второстепенные дороги представляли собой условные "линии", проложенные между скромными деревянными виллами крестьян. Вокруг городка разбросаны поля и лесопосадки. Местность пока по большей степени необжитая и глухая. На северо-западе городка расположен трейлерный парк, где снимают вагончики те, кому заработать на собственное отдельное жилье и вовсе не посчастливилось. Там же, на проспекте Уайкофф(Wyckoff) проживала семья Зелински(Zielinski): глава семейства - Энтони Зелински (45 лет), его жена - Мария (42 года) и трое их дочерей: Мэри (18 лет), Виктория (15 лет) и Мирна (13 лет). Больше всего хлопот со своим воспитанием доставляла средняя дочь, Виктория. Она экстравагантно одевалась, ярко красилась, была дерзким неуправляемым подростком. Часто ее видели в компании парней. Соседи поговаривали, что у неё уже есть любовник и даже не один. Дома об этом тоже подозревали. Поэтому когда Виктория не вернулась домой 4 марта, домочадцы сперва решили, что дочь снова где-то загуляла. Отец даже в сердцах пообещал прибить её если обнаружит в чьей-нибудь постели.
Стоит подробнее осветить обстоятельства исчезновения. В тот вечер Виктория пошла в гости к своей подруге Барбаре Никсон. Подруга жила так же по проспекту Уакофф примерно в километре на северо-запад от дома Зелински. У Виктории видимо не ладилось с выполнением домашнего задания и она надеялась его сделать вместе с подругой, поэтому захватила учебник и блокнот. В 7:30 вечера, Виктория вышла из дома в месте со своей сестрой Мирной. Пройдя около двух третьих пути до дома Никсон, Мирна вернулась домой, а Виктория продолжила свой путь к дому подруги. Было это примерно в 7:40. Виктория не собиралась долго рассиживаться у подруги и вернуться до наступления темноты. Сестры условились, что Мирна снова встретит её в 8:30 примерно на том же месте и они вместе вернутся домой. Мирна замешкалась дома и вышла встречать Викторию только в 8:40. Сестра быстрым шагом прошла весь путь до дома Никсонов, но Викторию так и не встретила, хотя разминуться там было просто негде. В доме Никсонов подтвердили, что Виктория вышла от них примерно 10 минут назад. Естественно после этого в доме Зелински забили тревогу. Сначала на поиски сестры отправилась старшая дочь Мэри со своим бойфрендом Джорджем Селфом. Вместе они объездили все близлежащие улочки, побывали во всех забегаловках и всё безрезультатно. Наутро к поискам решил подключиться и Энтони Зелински с супругой. Примерно в 7:30 утра они выехали из дома на поиски. Попутно они остановились возле полицейского участка, где заявили о пропаже дочери и оставили её фотографию. После этого муж с женой поехали дальше на поиски. Проехав до перекрестка Фардейл-авеню и Чапелл роад, отец семейства вдруг затормозил. Он обнаружил туфельку Виктории. Буквально через несколько десятков метров они нашли платок, затем пучок окровавленных волос и, наконец, вторую туфельку. Отец Зелински зашел в ближайший дом и позвонил в полицейский участок. Было десять минут десятого.
Современная карта северо-западной части Рамси.
Условные обозначения: 1 - трейлерный парк, 2 - проспект Уайкофф, где проживали Зелински и Никсоны, 3 - место обнаружения вещей Виктории, 4 - место обнаружения трупа Полицейская машина появилась через десять минут. Начался детальный осмотр окрестностей. Находки следовали одна за одной: была обнаружена золотая цепочка с кулоном в виде сердца, позолоченные наручные часы, а немного поодаль, в старом карьере, на камнях, наконец обнаружили труп девушки.
Виктория лежала скрючившись на камнях, вокруг остатки снега, на ногах – белые носочки, левый наполовину снят. Голубые джинсы, свитер, задранный до самой шеи, лифчик сорван. На правой груди – следы укуса. Голова размозжена чем-то тяжелым, часть мозга вытекла. Детективы Джеймс Стюарт и Фрэнк Синатра подошли к уже появившимся у карьера зевакам и попросили тех, у кого были с собой фотоаппараты, сделать снимки места происшествия, поскольку в уголовной полиции графства Берген не было собственного фотографа. Обычно в маленьком тихом городке ничего не происходит, поэтому зеваки всё прибывали и прибывали. В результате чего почти все следы возле места преступления были затоптаны. Детективы смогли лишь зарисовать свежие следы машины, которая недавно тут останавливалась и сделать всего два гипсовых слепка следов мужских ботинок предполагаемого преступника.
Осмотр патологоанатома подтвердил, что смерть девушки наступила в результате размозжения черепа несколькими ударами одного либо нескольких камней. Девушка была изнасилована. Так же эксперт отметил грубо обгрызенные ногти на руках. То есть жертва перед смертью либо испытывала некие душевные терзания либо просто имела вредную подростковую привычку грызть ногти.
В Рамси и его окрестностях чудовищное убийство произвело сенсацию. Никто из старожилов не помнил столь гнусного преступления. Буквально в то же утро местное радио известило всех жителей о произошедшем. Тут же стали появляться слухи и домыслы. Кто-то сказал, что это должен быть мужчина с явным неправильным прикусом, и полиция с самого начала стала разыскивать мужчину с беличьими зубами, а встревоженные жители Рамси и окрестностей окрестили неизвестного убийцу упырем.
Несмотря на то, что Рамси находится близко от центра Нью-Йорка и всего в десятке километров от окраины большого города, в графстве Берген господствовали деревенские нравы. Все друг друга знали, ни одно событие не оставалось в тайне, а женщины собирались в магазине посплетничать. Всем было известно, что Вики легкомысленная девушка, и ее знали все парни в возрасте до тридцати лет. Среди них был и Джо Гилрой, толстый и кудрявый парень.
– Что ты об этом думаешь, Джо? Кто этот изверг с беличьими зубами? – спросил молодого человека следователь Синатра.
– Спросите об этом у Эдди Смита, – не раздумывая, ответил тот.
Этот странный парень избегал девушек, не ходил на дискотеки, не пил и не курил, в компании всегда держался особняком и мало говорил. Однако эту роковую фразу он произнес четко и без раздумий. Около десяти часов вечера детектив Синатра услышал эту фразу, а уже около полуночи перед вагончиком Смита появился следователь Грабер и постучал к нему в дверь.
При более детальном допросе Джо Гилрой подтвердил, что у него имеется более чем достаточно оснований подозревать Эдди Смита. В ночь убийства он одалживал ему свою машину - "Меркурий" бирюзового цвета. Якобы друзья сидели в тот вечер в баре и Смит уехал на одолженной машине на некоторое время, затем вернулся. Причем уезжал в одной одежде, а приехал в другой. На вопросы друга утверждал, что его вырвало на одежду и от неё пришлось избавиться. Так же на переднем сиденье Джо обнаружил странные пятна на переднем сиденье. Позже, когда по радио передавали о смерти Виктории друзья в шутку начали обвинять Смита в убийстве, на что он отреагировал неожиданно - как-то резко побледнел и стал менять тему разговора.
Эдгар Х. Смит, 20 лет, был безработным. В вагончике он проживал со своей девятнадцатилетней женой Пэт, урожденной Хортон, и маленькой дочуркой Пэтти-Энн. Дочка родилась буквально недавно, на рождество 1956 года. Эдгар не хотел нигде учиться или работать, он перебивался случайными заработками, главным образом в качестве автослесаря. Зато любил выпивать с друзьями в баре, разумеется особенно если друзья угощали. Впрочем, молодая семья жила мирно, папаша рук не распускал. Во всяком случае пока. Жену Пэт всё устраивало, никто никогда не слышал чтобы она жаловалась. Ей помогала ее мать. Похоже было, что они не голодали, а Смитти, как прозвали его приятели, даже иногда мог сам заплатить в бильярдной за пиво. На большее он был не способен.
Ну так вот, близко полуночи спустя буквально пару дней после убийства Виктории, детективы уже стучались в дом Эдди Смита. Заспанный Смитти открыл им дверь, он не стал отрицать, что знал погибшую и любезно согласился проехать в участок для допроса.
В полицейском участке Мово его ждали два человека в штатском: прокурор Грай Калисси и его помощник Фрэд Гелд, а также следователи Де-Марко, Спар, Де-Лайсл и, естественно, Фрэнк Синатра и Джеймс Стюарт.
– Привет, Смитти, – сказал прокурор, когда Эдди появился в дверях.
– Садись, парень, – сказал его помощник Гелд. – Ты среди друзей.
– Твое имя? – спросил прокурор и кивнул секретарю.
– Эдгар Смит.
– Женат?
– Да. Один ребенок. Дочь Пэтти-Энн, два с половиной месяца.
– Ты брал вчера у Джо Гилроя автомобиль марки «меркурий» бирюзового цвета?
– Да.
– Ты знаешь Вики Зелински?
– Да.
– Сколько времени вы знакомы?
– Этого я вам точно не могу сказать, но довольно долго. Эту девчонку здесь все знают.
– У тебя с ней что-то было?
– С чего вы взяли? С какой стати? У меня дома молодая жена.
– Рассказывай, парень, тебе полегчает.
– Вы подумали на меня? Ну нет, это не я. С этим у меня нет ничего общего.
– Но ты ведь ездил на машине Гилроя вчера вечером в карьер?
Эдди Смит смотрел в пол и молчал.
– Рассказывай, парень, мы нашли в карьере отпечатки протекторов автомобиля, принадлежащего Гилрою. Признавайся, что ты был в карьере.
Эдди Смит не отвечал. Следователь Синатра выложил свои очередные козыри.
– Тогда я тебе скажу, что мы нашли на обивке переднего сиденья возле водителя. Пятно крови. И знаешь, кто его обнаружил? Твой друг Джо Гилрой. Пятно ему не понравилось, и он пришел к нам в участок. Таким образом, мы имеем следы покрышек, пятно крови и тебя, парень. На твоем месте я бы все подробно рассказал. Ты что-то хотел от Вики, но она не хотела, начала защищаться, ты сорвал с нее лифчик, бросился на нее, укусил за грудь. След от твоих зубов отчетливо виден, Смитти. Она защищалась, кричала, что обо всем расскажет, ты испугался, ведь сначала ты только хотел переспать с ней, а потом ударил девушку, но она продолжала кричать, и ты ее убил.
– Не-е-ет! – закричал Смитти.
Он совершил ошибку – не рассказал, как все было в действительности, а стал лгать. Глупо, наивно, любительски. Никто ему, естественно, не поверил.
– В тот вечер я не был с Вики, – сказал Смит.
– А в карьере был?
– В карьере был, – признался он.
– Зачем?
– Мне стало плохо, сильно тошнило. Я не хотел пачкать Гилрою машину, поэтому заехал на песчаную дорожку к карьеру, остановился и вышел.
– Выходит, тебя в карьере вырвало? – спросил следователь Синатра.
– Да.
– Что на тебе было надето, Смитти?
– Коричневые брюки и свитер.
– Что ты сделал с этими брюками?
– А что мне было с ними делать? Ничего я с ними не сделал.
– Гилрою ты сказал, что вынужден был их выбросить. Зачем тебе понадобилось их выбрасывать, Смитти?
– Потому что я их запачкал… Я же сказал, что мне было плохо.
– Ладно, Смитти, садись в машину и поедем туда. Ты нам точно покажешь, где тебя вырвало.
Ночью сильно похолодало. Падал снег. Эдгар Смит был лишь в рубашке и брюках – так он вышел из жилого вагончика. Его привезли в карьер, он искал место, где его вырвало, а полицейские наблюдали за ним. Через минуту у него зуб на зуб не попадал, губы посинели.
– Ты покажешь место, где тебя стошнило? – все время спрашивали его, а он ходил туда-сюда, делая вид, что ищет нужное место, но хорошо понимая, что не найдет его.
– Значит, ничего. Трепло. Ни слова правды. Ты бы лучше раскололся, Смитти. Стало бы легче, поверь. Тебя бы сразу отправили в теплую камеру, дали бы кофе и толстое ворсистое одеяло. Ну, что скажешь, Смитти?
Его снова отвезли в полицейский участок в Мово. Ненадолго оставив парня в покое, детективы совещались в соседней комнате, как дальше вести расследование. Затем они пришли к подозреваемому, и Фрэнк Синатра спросил:
– Куда ты выбросил брюки, Смитти?
Минуту он раздумывал, затем сказал:
– В пруд Келли. Бросил их с мостика.
Они сразу туда поехали, сели в лодку и стали осматривать дно. Ничего не нашли, вернулись в участок и снова попытались заставить его сознаться в убийстве.
– Это сделал не я, – все время твердил подозреваемый.
– А откуда взялось кровавое пятно на переднем сиденье? Мы установили, что это кровь Вики Зелински.
Это не было правдой, полицейские ничего не установили, но пытались поймать его с помощью этой уловки. Эдди Смит испугался и капитулировал.
– Ну ладно, расскажу, как все было. Я встретил Вики и был с ней в карьере. Но ничего более. Мы только болтали.
– Ты мог бы нам рассказать, Смитти, о чем вы болтали?
Минуту он колебался, и полицейские не трогали его, чувствуя, что надо дать ему время решиться на признание. Ему не хотелось откровенничать, и он с трудом выдавил из себя:
– Она говорила о моей жене.
– Можно узнать, что именно?
– Наговаривала на нее. Хотела вывести меня из себя. Вики была дрянью.
– В каком смысле?
– Задирала парней и заигрывала с ними.
– Что она говорила о твоей жене, Смитти? – спросил Синатра.
– Что она мне изменяет. Что об этом знают все в графстве Берген. Все, кроме меня.
– Что ты на это сказал?
– Ничего. Влепил ей затрещину, аж кровь из носа хлынула. Это действительно ее кровь была на моих брюках. Поэтому я хотел от них избавиться. Не мог же я заявиться так домой и обо всем рассказать моей Пэт!
Они сделали перерыв. Полицейские поняли, что и допрашиваемому надо перевести дух. Ему позволили сесть и предложили чашку кофе. Затем прокурор Калисси рявкнул на него:
– Почему мы должны тебе верить? Лжешь и лжешь! Сначала говорил, что выбросил брюки в пруд Келли. Это неправда. Мы нашли их в другом месте.
– Но я действительно выбросил их в пруд.
– Мы нашли их в кювете у шоссе недалеко от Оук-стрит. Они лежали там, словно на витрине, чтобы их мог подобрать любой проезжающий мимо. Их просто не возможно было не заметить.
Процесс против Эдгара Смита был начат в Хакенсаке (штат Нью-Джерси) уже 13 мая 1957 года, то есть через два месяца после убийства. На суде он рассказал еще более неправдоподобную и местами весьма забавную историю:
– Все началось с досадных мелочей. Сначала у нас в вагончике отказало отопление, – рассказывал он. – Закончилась нефть. Я взял канистру и на своей машине поехал в Рамси к бензоколонке Тони. Это было примерно в половине четвертого. Не проехал и половины пути, как у моего старого драндулета отказала коробка передач. Я взял канистру и пошел пешком. Бензоколонка Тони – место сбора бездельников со всей округи. У него можно было взять горючее в долг. Я встретил там своего лучшего друга Джо, то есть Джозефа Гилроя. Ему двадцать один год, но это такой робкий, боязливый, мягкий парень. Сторонится девушек. Не знаю, почему. Увидев, что я иду пешком, он предложил мне свою машину – бирюзовый «меркурий» 1950 года выпуска. Я поблагодарил его. Он заметил, что у меня хандра и предложил развлечься. «А не поиграть ли нам в кегли?» – спросил он и даже не дождался моего ответа. Мы сели в машину и поехали играть в кегли в Парамус. Там мне на ногу упал шар и содрал кожу. Из ссадины пошла кровь. Нога отекла. В кегельбане все должны переодеваться в спортивную обувь. Когда при выходе я стал надевать свои ботинки, то оказалось, что не могу зашнуровать левый ботинок. Тогда я оставил незашнурованным и правый. Мы поехали назад к заправочной Тони, где тем временем собралась наша компания. Мы немного пошумели – курили, веселились, пили пиво из жестяных банок – одним словом, занимались тем же, чем и всегда, когда собирались вместе. Я совсем забыл, что Пэт с дочерью ждут, когда я привезу домой нефть, и мерзнут. Уже в седьмом часу я вспомнил о них и сказал Тони, чтобы он набрал мне канистру. Но у Тони нефти не оказалось. Я поехал к другой колонке, где пришлось за двадцать литров нефти заплатить наличными. Бак для отопления находился над жилым вагончиком на железном помосте. Я забрался наверх. Наполняя бак, разлил пару литров и испачкал рукава куртки. Затем поскользнулся на разлитой нефти и упал. Содрал кожу с обоих коленей. В этот день мне явно не везло. Машина поломалась, ногу разбил, а теперь еще и колени разодрал. Ко всему еще мне не удалось включить отопление. Вероятно, в баке было слишком мало нефти. Поэтому я собрался и снова поехал с канистрой. Остановился перед заправочной «Секорз-Суноко» и уговорил ее владельца Уильяма Хо-уна дать мне двадцать литров в долг (владелец бензоколонки подтвердил это на суде под присягой и показал, что это произошло в семь тридцать вечера). Ближайшая дорога к кемпингу была через Уайкофф-авеню. Я поехал по ней и встретил Вики – пятнадцатилетнюю Вики Зелински. Она жила там в доме номер 496. Несколько дальше, на перекрестке Фардейл-авеню и Уайкофф-авеню живут Никсоны. Это примерно в двух километрах от Зелински. Шестнадцатилетняя Барбара Никсон – подруга и соученица Вики. Они часто вместе готовили уроки на следующий день (позднее, на суде, Барбара засвидетельствовала, что было семь сорок, когда Вики стала собираться домой). Я остановился и предложил подвезти ее. Было уже очень темно. Все это произошло где-то между девятнадцатью сорока и девятнадцатью пятьюдесятью семью, так как именно в это время я уже находился в своем вагончике (таким образом, речь шла о наличии у него алиби именно в эти семнадцать минут). Я знал Вики. Несколько раз я подвозил ее домой. Разумеется, не до самых дверей, – не хотел, чтобы меня с ней кто-то видел. Она охотно садилась в любую машину, но тоже не хотела, чтобы об этом знал ее отец. Так вот, ехал я по Уайкофф-авеню, увидел Вики, остановился, она села. Я развернулся и подвез ее к дому. Но она не захотела выйти и попросила меня проехать еще немного. Вот так я оказался на Чапел-роуд в карьере. К нему ведет узенькая дорога, собственно, всего лишь две выбитые колесами грузовиков колеи. Там я остановился, так как Вики сказала, что хочет сообщить мне нечто важное. Когда я сказал, что слушаю ее, то завиляла, стала говорить, что в этом нет ничего особенного. Это разозлило меня. Я понял, что она меня провоцирует, стал подгонять ее, и она сказала, что об этом знают все, кроме меня. Я спросил, что знают все, кроме меня, а она сказала, что Пэт мне изменяет. Она хихикала в ладони. Я психанул, заорал, чтобы она убиралась, и один раз ударил ее. Она заревела и стала угрожать, что расскажет об этом отцу, что еще покажет мне, что я не лучше других. Я понятия не имел, почему она заявила, что я такой же, как все, но мне это было все равно. «Вылезай, – повторил я, – ты уже почти дома». Она вышла из машины и какое-то время торчала у дверцы. Вдруг мне стало ее жалко. Не надо было давать ей затрещину. Еще подумал, что все кончится скандалом, если она разболтает отцу. И я сказал, чтобы она снова садилась в машину, добавив, что я круглый идиот, что отвезу ее домой. Но она уже скрылась в темноте. Я вышел из машины и стал разыскивать ее. При этом где-то в песке потерял ботинок, так как не зашнуровал его в кегельбане. Вики я не нашел. Без трех минут восемь я вернулся на «трэй-лер-ранч». Полиция точно это установила, так записано и в судебных документах. Пэт сидела в кухне и слышала, как я приехал (она посмотрела на кухонные часы и позже под присягой подтвердила точное время). Я вышел из взятого у Гилроя автомобиля, снял брюки и бросил их на землю. В окне увидел силуэт Пэт и через заднюю дверь прокрался в спальню. Снял носки. Левый был в крови от раны, полученной в кегельбане. Второй был ужасно грязный. Левый ботинок я засунул под кровать, взял чистые носки, надел другие брюки и обул другие ботинки. В эту минуту в спальню вошла Пэт. Она спросила, что случилось, и мне не пришло в голову ничего другого, как сказать, что я плохо себя почувствовал и меня вывернуло прямо на брюки. Затем я вышел, снова забрался на помост у нефтяного бака, налил в него те двадцать литров нефти, которые привез, и вновь попробовал включить отопление. Но мне это опять не удалось. Вероятно, что-то все же сломалось. В вагончике было страшно холодно, и я предложил Пэт поехать к ее матери, мол, здесь нельзя оставаться, это опасно прежде всего для маленькой Пэтти-Энн. Теща жила всего в двух минутах езды, в Риджвуде. Мне подумалось, что можно было бы пригласить Джо поехать с нами, чтобы на обратном пути он забрал свою машину. Наверняка утром она ему понадобится. Но прежде всего я подумал о запачканных брюках, решал, что с ними сделать. Я понимал, что обманул Пэт, потому что на них была кровь Вики. Но как мне было сказать об этом собственной жене? Я позвонил Джо Гилрою в восемь пятнадцать. Сказал, что хочу вернуть одолженную машину, чтобы он поехал с нами в Риджвуд к теще, а потом забрал машину. Он спросил, чего это мы надумали ночью с ребенком переезжать к теще, и я объяснил, что у нас в вагончике испортилось отопление, и до утра мы замерзнем. Я поехал к Гилрою. Конечно, я мог сразу погрузить Пэт с ребенком и забежать за Джо, но я поехал один, и Пэт это не показалось странным. Я взял мощный фонарик и на улице поднял окровавленные брюки. Хотел по дороге заехать в карьер и попытаться найти потерянный ботинок. Случайно я взглянул на заднее сиденье и в ужасе увидел, что Вики забыла на нем школьные учебники. Я поддал газу и как сумасшедший погнал по Пуллис-авеню. Она была безлюдная, как и все наши улицы после наступления темноты. Вечером не встретишь ни одного человека. Недалеко оттуда есть подъезд к пруду Келли. Там есть мостик. С него я и выбросил в воду брюки. Затем вскочил в машину, помчался но Уайкофф-авеню, повернул в Чапел-роуд, стал ездить туда-сюда, надеясь где-нибудь встретить Вики! Я искал ее, чтобы избавиться от этих проклятых учебников. Чапел-роуд, потом направо, затем снова назад и в конце концов выехал на песчаную дорогу, ведущую к карьеру, где недавно был с Вики. Я вышел из машины, включил фонарик и стал искать. Ботинок я нашел. Подобрал его и снова выехал на Чапел-роуд. Возле карьера находится небольшой лесок. С краю, возле дороги, лежала рождественская елка, на ней было несколько цепочек дождика и украшений из станиоля. Это я выбросил здесь елку после праздников. Я подошел к елке и спрятал под ней учебники Вики, сказав себе, что легко найду их и потом верну. Не мог же я оставить их у себя, как и окровавленные брюки. Как бы я тогда это объяснил жене?
Показания Джо Гилроя, владельца «меркурия»:
– Смитти приехал ко мне примерно без двадцати девять. Мы вместе поехали на «трэйлер-ранч» и посадили в машину его жену и девочку. Он рассказал мне, что ему было плохо, его стошнило на брюки, и по дороге он их выбросил. Затем мы поехали в Риджвуд к его теще. Приехали туда около девяти.
Показания Дональда Хоммела, еще одного приятеля Смитти:
– В тот вечер я не мог находиться в карьере, потому что был в трактире у Пелцера. Я не был даже в окрестностях карьера. Из трактира я сразу пошел домой.
Судья О'Ди был убежден, что все ясно, что подсудимый виновен, ведь доказательства его вины выглядели вполне убедительно. У этого рыжеволосого ирландца росла дочь тех же лет, что и Вики Зелински, поэтому он заранее, еще до начала процесса, предвзято относился к подсудимому. Кроме того, О'Ди, как и прокурор Калисси, полагал, что показательный процесс будет способствовать росту их популярности и поможет им в ходе предстоящих выборов добиться повторного избрания на свои посты. После обсуждения, длившегося два с половиной часа, суд присяжных признал Эдгара Смита виновным в преступлении и приговорил к смертной казни.
Итак, грязный убийца получил наконец по заслугам. Это могло быть окончанием истории, но это не так.
Находясь в камере смертников, Эдди Смит утверждал, что в тюрьме в его распоряжении были все судебные материалы, что тюремное начальство пошло ему навстречу, когда он снова стал изучать обстоятельства, убедившие присяжных в его виновности. Он все время повторял, что не убивал Вики Зелински, что судебное разбирательство было недоразумением, а его казнь станет судебным убийством. При этом только в тюрьме, когда это уже мало что значило, он дополнил свои показания существенными деталями, которые наверняка сыграли бы на процессе важную роль.
Вот часть его показаний:
– Джо Гилрой был моим лучшим другом, а на втором месте находился Дональд Хоммелл. Дональд был на три года моложе меня, ему было двадцать лет. Мы трое были самыми крутыми парнями в Рамси. Джо молчун, но делал все, что мы с Дональдом приказывали ему. Он бегал для нас за пивом. Когда нам лень было пошевельнуться, он обслуживал нас. Когда мы оставались без денег, приносил нам из дома сигареты. И вообще, он мог сломя голову броситься выполнять то, что мы ему велели. Я был известным шалопаем и остряком, никогда не лез за словом в карман. У меня всегда в запасе находились новые шутки. А самым дерзким из нас был Донни. Он гордился тем, что люди его боялись. Например, однажды, он проходил возле спортплощадки, где мальчишки играли в бейсбол. Ему показалось, что они не очень стараются, и он вмешался в игру, выхватил у одного из игравших биту и грозился поразбивать им головы. После этого инцидента он попал в полицию. Или еще случай. Однажды в нашем любимом трактире «Пелцерз таверн», всего лишь для того, чтобы досадить хозяину, он в щепки расколол все его бильярдные кии. Более того, взял со стола кетчуп и измазал им стены. Старый Пелцер молчал, опасаясь как бы Донни не выбил ему зубы. После того, как Вики убежала от меня и скрылась в темноте, я увидел ее еще раз. Сейчас я понимаю, что должен был сразу же рассказать, как все было на самом деле. Тогда все могло сложиться иначе. Тогда в карьере я услышал голоса. Кричала Вики. Затем они появились возле моей машины: Дональд Хоммелл и Вики. У Вики из ссадины у левого виска сочилась кровь. Я удивился, увидев Донни и Вики в таком состоянии, и спросил, что случилось. Донни страшно разозлился, узнав, что я был с Вики в карьере, так как он гулял с ней. В последнее время многие видели ее в машине Дональда. Я спросил Донни, почему у Вики идет кровь, а он заорал, что она упала. Она хотела сесть ко мне в машину, но Донни не разрешил. Едва Вики взялась за ручку дверцы, как он толкнул ее. Я сказал, чтобы он оставил девушку в покое, но Донни набросился на меня и сказал, чтобы я занимался своими делами и убирался куда подальше, что мне нечего здесь делать. Но она еще раз попыталась сесть ко мне в машину. Вскочила, обхватила мои ноги и тогда, вероятно, ее кровь попала мне на брюки. Она очень просила отвезти ее домой, но Донни послал меня к черту. Все это происходило какие-нибудь две-три минуты, но мне и этого хватило. Я решил ни во что не вмешиваться. Пусть Донни сам отвозит ее. Дав задний ход, я выехал по песчаной дороге и отправился по своим делам. Когда я направлялся к Гилрою, чтобы он отвез меня с женой и ребенком в Риджвуд, то в самом центре Рамси у бензоколонки встретил Дональда. Он сидел в машине. Я остановился, подошел к нему и спросил, что с Вики. Сначала он долго смотрел на меня, потом сказал, что будет лучше, если я обо всем забуду. Я спросил еще, отвез ли он ее домой, а он сказал, чтобы я держал язык за зубами. Если, мол, не буду молчать, то мне не поздоровится. Он еще пригрозил, что если я не буду молчать, то моей жене Пэт и моему ребенку тоже будет плохо. Я не обратил на это внимания и сказал, что ведь Вики была ранена, что она запачкала мне кровью брюки. Я также сказал ему, что вынужден был выбросить брюки в пруд Келли. Он снова заорал, чтобы я немедленно убирался. Он был невменяем, как и тогда, на бейсбольной площадке, или в трактире Пелцера, когда ломал бильярдные кии. Я понял, что лучше всего дать задний ход. Я отправился к Гилрою, вернул ему машину, и он отвез нас в Риджвуд.
Таким образом, Смит начал сваливать вину в произошедшем на своего приятеля, Дональда Хоммела.
Когда позднее осужденный Эдгар Смит апеллировал к Верховному суду Соединённых Штатов, юристы апелляционного суда присоединили к делу следующий документ: «Необходимо констатировать, что юридическое толкование судьи (характеристика преступления для присяжных) представляет собой наиболее злонамеренную и грубую совокупность предвзятости и враждебного отношения, какое только можно представить. Однако это произошло уже в то время, когда Эдгар Смит был приговорен к смертной казни, и многие считали дело закрытым. Более того, лжецу Смитти уже никто не верил.
Все поверили показаниям Дональда Хоммела в суде, и никому даже в голову не пришло проверить его алиби. Слишком поздно, 8 июля 1958 года хозяин трактира Герберт Пелцер засвидетельствовал под присягой:
– Я, хозяин трактира, заявляю перед богом, совестью и присутствующими свидетелями, что в тот вечер, когда была убита Вики Зелински, а именно 4 марта 1957 года, Дональд Хоммелл не был в моем заведении. Он пришел на следующий день и уговаривал меня подтвердить, что в тот вечер он находился у меня. Сейчас, когда Эдгар Смит приговорен к смертной казни и должен умереть, я не могу замалчивать это обстоятельство и говорю правду и ничего кроме правды.
Сестра убитой, Мэри Зелински, также слишком поздно подписала протокол, в котором было записано, что в ту ночь, когда была убита Вики, разыскивая пропавшую, уже после полуночи она встретила на улице Рамси Дональда Хоммелла. Таким образом, Дональд лгал, утверждая на допросе, что в это время он находился дома.
Еще одно обстоятельство свидетельствовало в пользу осужденного. Судебный врач доктор Гиледи определил, что смерть Вики Зелински наступила между двадцатью тремя и часом ночи. Смит в это время уже давно находился у своей тещи в Риджвуде, и у него были свидетели. Но ни судья, ни присяжные не изменили свою точку зрения. С самого начала они уверовали в виновность подсудимого.
Шли годы. Эдгар Смит сидел в камере смертников, сочиняя все новые и новые версии произошедшего и подавая многочисленные аппеляции и обжалования. Смертный приговор не вступал в силу.
– Сегодня, когда я вот уже двенадцать лет провел в трентонской тюрьме в камере смертников, – сказал однажды Смит газетчикам, – я знаю гораздо больше, чем тогда. Ведь у меня было достаточно времени изучить материалы судебного дела. Я узнал, например, что именно Дональд Хоммелл вызвал у Гилроя подозрения в моей виновности, в результате чего мой друг отправился в полицию и заявил на меня. Кроме того, Дональд Хоммелл знал, что Гилрой одолжил мне машину марки «меркурий». Дональд пришел к Гилрою в тот день, когда нашли труп Вики и спросил, что он думает о моей причастности к убийству, так как полиция ищет бирюзовый «меркурий». Только Дональду Хоммеллу было известно, что я выбросил брюки в пруд Келли. Однако полиция нашла брюки разложенными на видном месте на обочине Оук-стрит. Они были выставлены у всех на виду. На Оук-стрит живет моя мать. Тот, кто это сделал, хотел обратить на меня внимание.
Госпожа Розелла Вуд, проживающая возле пруда Келли, рассказала, что в то утро, когда Вики была найдена мертвой, заметила у озера какого-то человека. Ей показалось, что он что-то искал. Она спросила, не потерял ли он что-нибудь. Тогда молодой человек обругал ее, сказав, чтобы она занималась своим делом.
В 1962 год Эдгар Смит вступил в переписку с Уильямом Ф. Бакли-младшим, основателем журнала National Review, в течение которой Бакли начал сомневаться в виновности Смита, позднее заявив, что дело было "по своей сути неправдоподобным". В 1965 году, в журнале Esquire, Бакли так же обратил внимание читателей на несоответствие места обнаружения окровавленных штанов и тоже обвинил Дональда Хоммела. Эта и подобные статьи в прессе вызвали волну критики и споров, подогревая интерес общественности к этому делу вплоть до 1968 года, когда вышла первая книга Эдгара Смита.
Дональда Хоммелла осудили в 1964 году за насилие. Он работал воспитателем в Делаваре в школе Ферриса и истязал воспитанников. Избивал их, пинал ногами, раздетыми донага заставлял часами выстаивать в холодном коридоре, пока они не теряли сознание. Было доказано девятнадцать случаев такого истязания. За это он несколько месяцев провел в тюрьме. У Дональда Хоммелла было овальное лицо, большие уши и прическа-ежик на военный манер. Вся биография Дональда – свидетельство его примитивной натуры насильника и грубияна, находившего наслаждение в хулиганских выходках. Он никогда не прочитал ни одной книги и ходил в кинотеатры только на фильмы о войне и гангстерах. Как позднее установили врачи, он был садистом по натуре. Наивный Эдди Смит во время судебного процесса не осознавал, насколько опасен его приятель.
Эдгар Смит просидел в камере смертников целых 14 лет, установив своеобразный рекорд и подав за это время 19 обжалований приговора. В мировом масштабе этот рекорд превысил лишь японец Садамити Хирасава. Но установление рекорда в ожидании казни не доставило большого утешения лжецу Смитти. В обмен на освобождение он согласился таки взять на себя вину за убийство второй степени. Наконец, 6 декабря 1971 года, в возрасте 37 лет Эдгар Смит вышел на свободу. Находясь за решеткой он написал две книги и давал многочисленные интервью журналистам. После освобождения написал еще третью книгу, в которой выступал за реформы пенитенциарной системы и смягчение наказания осужденным. Несмотря на свой статус местной знаменитости, Смитти снова принялся за старое - начал пить и влезать в долги. В 1976 году он снова был осужден по обвинению в похищении. Используя автомобиль, Эдгар Смит поехал в Сан-Диего, штат Калифорния, где угрожая ножом похитил 33-летнюю Лифтерию Лизу Осборн. По пути назад девушка отчаянно сопротивлялась, и самым отчаянным её поступком было выпрыгнуть на ходу через переднюю дверцу. В результате чего машина потеряла управление и съехала в кювет. Спустя некоторое время, Смиту далось очухаться, вытащить машину из кювета и уехать с места преступления. Возможно он ушел бы от наказания, но один из свидетелей произошедшего успел записать номер автомобиля. Проверка по полицейской картотеке показала, что машина принадлежит Пэйдж Смит, новой жене Эдгара Смита. Почуяв, что дело пахнет жареным, Смит снова связался с Бакли, который передал его ФБР.
Второй судебный процесс наделал в общественности не меньше шума, чем и первый. На суде Бакли, известный как консерватор и поборник закона, оправдывался тем, что попал под обаяние Смита и поверил его убеждениям в невиновности и оговорам Дональда Хоммела. Примерно то же говорили и психиатры, подписавшиеся под условным досрочным освобождением. Несмотря на полученные травмы, Лифтерия Осборн выжила и давала показания в суде. Эдгар Смит решил косить под сексуально неустойчивого психопата с целью получения более мягкого наказания. Он даже приводил пример с нападением на Викторию Зелински как подтверждение своей теории. Однако суд признал его виновным в похищении с целью грабежа, покушению на убийство и приговорил его к пожизненному заключению.
В 1979 году Смит подал в суд на развод со своей второй женой, а в 1988 и 1990 запрашивал дополнительные судебные иски против своего приговора. Смит обращался при каждом удобном случае, но все его иски были отклонены. Наконец в 2004 его здоровье существенно ухудшилось, он пережил несколько инфарктов и отказался от дальнейших аппеляций. В 2009 году ему было отказано в условно досрочном освобождении. В настоящее время судьба Эдгара Смита неизвестна. Возможно он так и продолжает сидеть, а возможно уже умер.
Так кто же всё таки убил Викторию Зелински? За все эти годы шумиха в прессе породила множество споров и версий произошедшего. Кто-то обвинял Эдгара Смита, кто-то более склонялся к Дональду Хоммелу. Некоторые фантазеры обвиняли и вовсе сторонних людей, например, Джо Гилроя и других. Было бы интересно услышать мнение здешних форумчан по данному вопросу.
Использованные материалы:
1. Невероятные случаи зарубежной криминалистики. Ч.1 : пер. с чеш. / Вацлав Павел Боровичка ; Пер. А.Н. Зарицкий . – Москва : Прейскурантиздат, 1991 . – 362 с. – На рус. яз. - ISBN 5-85230-018-7
2.
http://murderpedia.org/male.S/s/smith-edgar.htm3.
https://en.wikipedia.org/wiki/Edgar_Smith
Тема: Убийство Виктории Зелински (Прочитано 8032 раз)