Б.Бычков
За два года до трагедии
Лыжный поход 1957 года группы «ТУ-3» туристов УПИ на Северный Урал.
Екатеринбург
2008 г
Список участников похода1. Дятлов Игорь – руководитель
2. Колмагорова Лида – медик
3. Тибо Бриньоль Николай
4. Бычков Борис
5. Григорьева Лида
6. Митрофанова Рита
7. Ощепкова Нина
8. Русских Лиля
9. Трегубов Николай
10. Чубарев Евгений
11. Шунин Владимир
Маршрут• Свердловск – Ивдель – Полуночное – Вижай – Сев. Тошемка (поезд, автобус, автомашина);
• Сев. Тошемка – г. Б.Лайс (лыжи);
• г. Б.Лайс – верховья р. Вижай (лыжи);
• верховья р. Вижай – склон г. Эквачахл (лыжи);
• склон г. Эквачахл – восхождение (лыжи, пешком);
• склон г. Эквачахл – истоки р. Вёлс (лыжи);
• истоки р. Вёлс – истоки р. Ивдель (лыжи);
• истоки р. Ивдель – р. Ивдель между хр. Хозатумп и хр. Кент Ньер (лыжи);
• р. Ивдель – плотина на р. Ивдель (лыжи);
• р. Ивдель – г. Ивдель (лыжи);
• Г. Ивдель – Свердловск (поезд).
Всю жизнь мы учимся. В молодые годы плодотворно и неразборчиво, в зрелые с оглядкой, а в том возрасте, в котором находится автор этих строк, учимся с трудом, но любим поучать.
Учителей своих помним всю жизнь, особенно тех, от кого перенял что-то конкретное, что случилось впервые, какой-то навык (какое-то знание или умение). Чаще – своих сверстников, друзей или знакомых.
Вот об этом и пойдёт повествование на примере лыжного похода с Игорем Дятловым.
Год 1956, начало зимы. Игорь загодя собирает группу для путешествия в феврале, в зимние каникулы, чтобы было время «обкатать» новичков, проверить всех в деле, а кого-то и «отсеять». По воскресениям мы идём торить лыжню, положив в рюкзаки гантели и утюги.
Выбираем путь, где побольше снега. В пустых рюкзаках тяжёлые железяки больно бьют по тощим студенческим спинам. Ноги вязнут в рыхлом снегу. Ну, никакого удовольствия от такой прогулки, но! Тяжело в учении – легко в бою. Или едем, на ночь глядя, в зимний лес, чтобы испробовать палатку, печку и пережить холодную ночёвку. Под брезентовым дном палатки на снегу – еловый лапник, сверху – шерстяное солдатское одеяло. И ни каких ковриков, спальных мешков. Только молодой задор, да тёплые бока соседей. Никто не ропщет, не отлынивает.
Умел Игорь заразить всех верой в необходимость всего того, что он предпринимает. Турпоход – маленькое путешествие, так и хочется сказать – маленькая жизнь.
Путешественники всегда занимались каким-либо полезным делом…. Не знаю, кто надоумил Дятлова обратиться на метеостанцию с просьбой поручить нам работу по снегоизмерению в местах, где не ступала нога профессионального метеоролога.
И я по просьбе Игоря пошёл на Обсерваторскую горку (раньше улица Бажова называлась Обсерваторской и упиралась, как и теперь, в одноимённую горку), где выслушал короткую лекцию-инструктаж о важности предстоящих исследований и по методике их проведения. Под расписку мне выдали оборудование: тяжеленную бронзовую трубу калибра 100 мм и длиной один метр, а в придачу к ней, массивные рычажные весы. Это оборудование конструировалось, видимо, с расчётом, что его можно сбрасывать с самолёта, и оно останется неповреждённым. Эта труба больше походила на ствол безоткатного орудия – базуки, а не на прибор для полевых испытаний, которые может проводить хрупкая лаборантка метеостанции.
Полученное оборудование я нёс в общежитие с тайной надеждой, что Игорь откажется его брать с собой. Но мои надежды не оправдались. Забегая вперёд, скажу: воспользовались мы им только один раз, в лесу на склоне Уральского хребта. Попытка оказалась неудачной: глубина снега там была около двух метров, а чтобы сделать все измерения как требовалось, надо было копать окоп до земли, на что у нас не было ни времени, ни лопат. Самое поразительное, что мы эту трубу не бросили, а протащили весь поход и вернули владельцам!
Из отчёта о походе И. Дятлова:
«10.02.57г. Последний день сессии. Некоторые сдают экзамены, другие налаживают лыжи, запасают плёнки, подгоняют снаряжение. Ведь сегодня ночью поезд понесёт нас в дальние края!».
К утру были в Серове, а дальше поезд будет не скоро. Не будем терять время, пойдём в местный музей. Следующее ожидание транспорта в Полуночном. Игорь организует две экскурсии; на электростанцию и в шахту. Здорово!
Сердце замирает, когда спускаешься в чёрную преисподнюю, а спустишься – чистенько, светло, вагончики бегают, люди ходят…
К вечеру добрались до посёлка Северная Тошемка, дальше жилья нет, тайга. Но нам повезло. В марте будут выборы. И за неделю до нас из тайги – сюда, на избирательный участок, на оленях по остяцкой тропе приезжали манси отметиться в списках и пополнить съестные припасы. На выборы власти всегда заманивали избирателей всем, чем могли.
По проторённой нартами тропе мы завтра выйдем на маршрут. Вперёд на запад!
Увы, надежды наши оправдались совсем чуть-чуть. Тропу надёжно занесло снегом, но самое печальное, что над тропой арками изогнулись берёзы и мы, навьюченные огромными рюкзаками, с трудом пролезали под ними иногда ползком, иногда, снимая рюкзак. Как, думали мы, олени – эти крупные животные с ветвистыми рогами промчались по этой тропе? Ну, как? И только через пару дней, увидев этих низкорослых, нам до пояса, вездеходов тайги, мы поверили, что по тропе они действительно прошли легко. А низкие и узкие нарты оленеводов прекрасно приспособлены для езды по таким тропам и зимой и летом по мху и влажной траве.
На стойбище оленеводов нас вывела всё та же тропа. Вросшая в землю деревянная изба и рядом женщины и дети. Мужчины где-то пасут оленей. Из отчёта:
«Радостное чувство встречи с манси исчезло при виде их убогого жилища. В тесной избушке живёт человек восемь. Духота, полумрак, дым, двое больных. Зина Колмогорова с Лидой Григорьевой принялись лечить: ставят горчичники, моют марганцовкой язвы, смазывают мазью. Оставив половину наших лечебных запасов, двигаемся дальше».
Через два дня пути мы подошли к хребту Молебный Камень, к подножью горы Эквачахл. Правда на нашей «карте» эта гора так и значилась – Молебный Камень. Слово «карта» недаром взято в кавычки, поскольку картой называлась выполненная от руки схема, срисованная Бог знает откуда. Под словом «Бог» здесь подразумевается КГБ – комитет государственной безопасности, только ему были подвластны столь секретные материалы, коими являлись карты таёжных лесов нашей Родины.
На гору нам пришлось подниматься без тропы, проваливаясь выше колен в рыхлый снег и взбираясь по склону, крутизна которого всё росла. Когда у первопроходцев, торивших лыжню, перестало хватать сил, чтобы удерживать, опираясь на палки, свой вес, в то время как ноги утрамбовывают снег, Игорь скомандовал привал.
Хорошо зимой в лесу – можно устроить ночлег в любом месте. Не надо, как летом, искать ручей, чтобы набрать воду. Не имеет значения крутизна склона – из снега можно сделать площадку на любом скате. Лишь бы были дрова, и не просто деревья, а сухары. Такой группе, как наша – 11 человек, надо завалить две–три сосёнки или, на худой конец, ёлки, распилить их и расколоть. И всё это до темноты. Ладно, в феврале день уже прирастает, но всё равно в 5 часов вечера надо «вставать на ночлег».
На устройство бивака ушло чуть больше времени: снег на склоне очень глубокий, а яму для костра надо копать до земли. И, главное, завтра восхождение и трудно предугадать, сколько времени оно займёт, так что дрова надо заготовить и на завтра.
В результате уже варим в темноте. Завхоз выдал дежурной поварихе Рите Митрофановой батон колбасы, крупу.
У костра тесно – яма мала для одиннадцати человек. В результате колбаса исчезла, в темноте не найти. Скрепя сердце, завхоз выдаёт ещё батон. Инцидент исчерпан. Каша с колбасой готова.
Позволю себе маленькое отступление, характеризующее меня не с лучшей стороны. Неопытный турист, я послушал маму и взял в поход деревянную ложку и керамический бокал – чтобы не обжигаться. В рюкзаке у ложи отломилась ручка – это раз, а, во-вторых оказалось, что деревянная ложка шире бокала и не влезает в него. Помню, мне было так стыдно за своё недомыслие, что я старательно держал в секрете оба этих факта.
Вернёмся к костру. Поели вкусную кашу. Стали разливать чай, а там… потерянный батон колбасы! И чай выпили, и колбасу съели.
Кстати, о чае с колбасой. Этот чай был гораздо вкуснее того пойла, которое мы пьём днём, во время сухого обеда: чуть тёплый напиток из резиновых медицинских грелок. Не было в то время удобных и лёгких пластмассовых баллонов. Утром в грелки заливали горячий чай, а чаще, какао. Закутывали грелки в тёплые вещи, но к обеду они чуть теплились. Описать вкус и запах напитка из грелки невозможно, настолько сложен его букет, хотя основной «аромат» – привкус резины – преобладает.
Условно сытые и всё равно довольные влезаем в палатку. Она сшита из двух брезентовых палаток и имеет длину четыре метра. Спим мы поперёк, и на каждого участника приходится чуть больше 30 см, так как «двенадцатый участник» – это печка. Она стоит в дальнем конце палатки, а её труба горизонтально тянется под коньком и отдаёт тепло лежащим под ней. Временами с трубы капает смешанная с копотью смола, но это обнаруживается только днём.
Подъём затемно. Пока рассветёт, успеем сварить и съесть утреннюю кашу. Сегодня идём налегке, без рюкзаков, но в гору – восхождение!
Идти легче, чем с рюкзаком, но всё равно тяжело: лыжи скользят назад, мягкий снег не держит воткнутые в него палки. Через километр лес резко кончился. Граница леса на Северном Урале на высоте 800 900 метров.
Здесь господствует ветер, превращая снег в твёрдый фирн. Выше леса нет. Карликовая берёзка среди камней и… белые куропатки объедают её почки. На нас птицы не обращают никакого внимания и легко становятся добычей нашего охотника Коли Трегубова.
По твёрдому фирну, без лыж, но с палками идти легче, чем по рыхлому снегу, но ноги, обутые в лыжные ботинки и закутанные в тряпочные бахилы, скользят. Оглядываемся вниз и рассуждаем, а как будем спускаться? Слава Хализов заявил: «Давай на спор, съеду!» Спорить никто не стал. Испугались за Славку. Крутизна, как на эскалаторе в метро. Местами из-под снега торчат скалы. Вид – страшно смотреть. Лучше смотреть на вершину. До неё меньше километра. Жаль погода не ясная, метёт. И нет той ослепительной красоты, которая была бы при ясном солнце. Постояли на вершине – на границе Европы и Азии, Свердловской и Пермской областей. А теперь спуск. Ноги едут сами. Вся надежда на палки. Вдруг поскользнулся Женя Чубарев и головой вперёд скользит по снежному склону навстречу камням. Молодость удачливее старости. Всё обошлось без травм. Больше пугались наблюдатели. На спуске многие на себе проверили крутизну склона и твёрдость наста. Но запомнился первый эпизод.
К палатке, к костру вернулись раньше, чем ожидалось. Санитарка Зина натопила снега и заставила всех… мыть ноги! Помню, с какой опаской я разувался. Холодно. Кругом снег, а тут босые ноги и прохладная водичка. Зина у всех проверила состояние ног, нет ли мозолей, а меня заставила… стричь ногти! Было стыдно, но спорить не стал.
Дисциплина в этом походе, а друзья рассказывали и в других тоже, у Дятлова была «железная». Кстати, это его любимое слово: «в поход взять железный, шерстяной свитер» – напутствовал он на собрании перед походом. «Железная» дисциплина была почти военной. Приказы не обсуждались. Порицания или поощрения – при всех, как перед строем. Но все понимали, что только так и должно. Сам Игорь выделялся из всех только тем, что больше на себя брал: дольше торил лыжню, больше нёс в рюкзаке, ночью подтапливал печку, первым вылезал из палатки.
Обойдя Молебный Хребет, остяцкая тропа повернула на юг и пошла верхами. Тут и лес реже и снег плотнее. Идти легче. И рюкзаки «похудели». Вскоре тропа опять пошла на запад, в Европу, а мы – на юг и начали спускаться в пойму реки Ивдель, где нас ждала интересная встреча.
Сначала мы заметили лыжные следы. И, хотя они были хорошо припорошены снегом, было понятно, что охотник ходил с берега на берег, возвращался, будто что-то искал. Потом мы нашли рога молодого, трёхлетнего лося. Дальше лыжня шла вдоль реки, часто берегом. А мы предпочитали идти по льду, хотя на реке были полыньи, и можно было провалиться. Местами лёд был очень тонкий, трескался под нами, и на лыжню проступала вода.
Так мы шли целый день и к вечеру по лыжне охотника вышли на его стоянку. Самого охотника там не оказалось. Горел костёр. Возле костра был густо настелен еловый лапник, а на настиле сидела женщина, одетая в меховую одежду. К нашему появлению она отнеслась на удивление равнодушно, как будто ждала нас. Записывая сейчас эти строки, я подумал, что её равнодушие было наигранным, она просто затаилась в ожидании. Да, да! Собаки, а их тут было пять штук, услышали и учуяли нас издалека. Да и охотник понял, что незваные гости идут по его следу, надо сказать, довольно торному. А в этих глухих, «зековских» местах, да ещё под вечер и со стороны гор можно ждать кого угодно. Вот он, охотник прихватил ружьишко и отошёл посмотреть со стороны, как будут развиваться события. А когда увидел навьюченных мальчишек и девчонок, тут же появился, как из под земли.
А мы уже успели осмотреться. Стоянка была обустроена на поляне с редким молодым лиственным лесом. Недалеко от костра на утоптанном снегу стоял медный самовар. Метрах в 3-4 от костра и на том же расстоянии друг от друга полукругом на постеленном лапнике лежали собаки, привязанные к кустарнику. Они не лаяли и спокойно разглядывали нас. В костре горели сырые! берёзовые дрова. Никакого другого скарба и утвари, а также пилы и топора в обозримом пространстве не было видно. Припрятали.
С охотником – манси мы поговорили коротко и поспешили на другой берег обустраивать бивак. Пока в наших вёдрах таял снег и закипала вода к охотнику наведалась небольшая делегация, которая провела бартерную сделку: за 250 граммов спирта выменяла большой кусок лосятины. Охотник рассказал, что трое суток он ходил по следу лося, проводя ночь, сидя в снегу. Он мог добыть лося и раньше, но выслеживал его, чтобы убить у реки. Иначе тушу не вывезти – глубокий снег, бурелом. Ещё два дня он частями доставлял мясо к стоянке.
Лосятина варилась долго, но ужин был царский. С мясной похлёбкой мы доели последние сухари. А впереди ещё два дня пути до «населёнки». Будем питаться колбасой и сгущёнкой. Засыпали мы под пьяное пение, доносившееся с противоположного берега реки Ивдель.
За оставшиеся два дня пути у меня были ещё приключения, которые многому меня научили, но они настолько личные, что читать о них никому не интересно.
А то, что было интересно и поучительно, что отложилось в моей памяти и не забылось за пятьдесят прошедших лет, вы уже прочитали.
Конечно, другие участники этого похода вспомнят что-нибудь другое или то же, но с другими подробностями. И это нормально. Каждый учится по-своему и запоминает то, что ближе его натуре.
Тема: Бычков Б.М. (Прочитано 8421 раз)