Знакомые рассказали о «падении» Наполеона: Соколов напивался, вел себя агрессивно
«Любая историческая дата превращалась для Соколова в повод для выпивания»
сегодня в 15:57
«Я смотрю на Соколова в шлеме и бронежилете во время следственного эксперимента и понимаю, что он снова вживается в роль. Как только Олег облачился в «доспехи», он оказался в комфортной среде. Будто попал на реконструкцию исторических событий. Я хорошо знаю этот взгляд, сгорбленную фигуру — Соколов сейчас почувствовал себя рыцарем в гонениях. Он оправился от шока, теперь он снова Наполеон» — так считает близкая подруга доцента Олега Соколова, который расчленил свою возлюбленную.
В минувшую пятницу надеть шлем и бронежилет на обвиняемого предложил адвокат Соколова. Возможно, по просьбе самого историка. В «костюме», пусть и не французского генерала, доценту легче вжиться в роль.
Марина (имя изменено) — в прошлом одна из самых близких и верных подруг Олега Соколова. Женщина утверждает, что не просто знает, а чувствует этого человека. Поэтому она легко распознала настроение обвиняемого во время следственного эксперимента. По словам собеседницы, страха и отчаяния в его глазах она не заметила.
— Я знаю каждое движение Олега. И мне несложно угадать его настроение, — рассказывает Марина. — Я наблюдала внимательно за Соколовым во время следственного эксперимента, когда его вели в бронежилете и каске. Скорее всего, в тот момент он представлял, что на нем рыцарские доспехи, а сам он рыцарь в гонениях, переживающий битву. И когда народ кругом кричал «посмотрите, это лицо убийцы», он чувствовал прилив энергии, потому что оказался в привычной среде. В голове проигрывал роль. У него раздвоение личности, он живет в двух ипостасях и меняется, когда надевает костюм.
Повторить
— Это он еще не знает, что о нем пишут СМИ. Если бы прочитал, то вряд ли бы ему захотелось поиграть в рыцаря.
— У него высокий интеллект, он прекрасно понимает, как реагирует общество и что происходит в СМИ, — для этого ему не надо ничего читать. В первый день после задержания он «поплыл», начал валить вину на погибшую. Теперь взял волю в кулак и занялся самобичеванием. Соколов понял, что вся эта история работает на его имидж. Так что в дальнейшем нам предстоит наблюдать «падение» Наполеона.
«Проходил по делу о хищении в архивах»
Историк Дмитрий Матлин знаком с доцентом больше 30 лет. Близкой дружбы между ними не сложилось. Мужчины пересекались на съемках фильмов, на приемах, на балах, которые устраивали реконструкторы. Матлин утверждает: у Соколова есть скелет в шкафу.
— Я живу в 100 метрах от того места, где произошла трагедия. Каждый день проходил мимо дома Соколова, но ни разу не встречал его там. Мне удивительно, что бедный доцент проживал в такой дорогой квартире. Видимо, когда сотрудничал с Виктором Батуриным, тогда крепко «оперился», — считает Матлин.
По словам собеседника, до революции в том доме в Фонарном переулке располагался самый большой элитный публичный дом.
— Я наблюдал, когда следователи вылавливали из Мойки останки погибшей. Ноги при мне доставили. Почти 100 лет назад на этом месте произошло нечто подобное. Тогда здесь расчленили богатого антиквара, голову выбросили в Мойку на этом же месте. Георгий Иванов написал рассказ по реальным событиям. Не сомневаюсь, Соколов знаком с произведением.
Переходим от лирики к личности обвиняемого.
— Соколов — пьяница, — безапелляционно заявляет историк. — На всех мероприятиях, где мы сталкивались, он безобразно напивался и вел себя агрессивно. Но умалять его достоинства как историка — глупо. А вот его увлечение Наполеоном сначала всем казалось смешным, а со временем приняло болезненные формы. В среде реконструкторов его считали «шизокрылым». Помутнение началось с 1988–1989 годов.
— Где вы познакомились?
— На съемках фильма. Тогда я увидел рядом с ним молодых людей в форме французов. Руководил ими более зрелый Соколов. Это были представители первого питерского военно-исторического клуба, который создал доцент. Олег Валерьевич изъяснялся с ребятами только по-французски. Он оказался неплохим организатором, со временем организовал поездки за границу, находил спонсоров для проведения мероприятий, получал деньги. Вот тогда он поверил, что он не тварь дрожащая, а Наполеон. Но когда военно-исторических клубов в городе стало много, Соколов начал терять вес. Я не состоял в военно-исторической ассоциации, поэтому со мной он обращался нормально — не хамил и руки не поднимал.
— Остальным хамил?
— Больше половины первых реконструкторов были студенты, школьники, которые наряжались в мундиры. Для них Соколов оставался царь и бог, потому что мог организовать поездку на Бородино или путешествие во Францию. Они от него зависели. Конечно, он с ними обращался как с рабами.
В биографии Соколова есть темные пятна. Одну историю вспомнил наш собеседник.
— В 1999 году с Олегом Валерьевичем случилась безобразная история, о которой никто не пишет. Но можно обратиться в Музей истории Санкт-Петербурга и узнать детали. Тогда вскрылась большая кража из фондов Исторического музея. Оказалось, что хранитель отдела нумизматики практически полностью разворовал фонд. Начал с орденов Ленина и золотых звезд, затем пропали редкие артефакты, связанные с русско-французской историей. Подозреваемого повязали. Он активно сотрудничал со следствием. И сдал всех: кого знал и не знал. В том числе и Соколова, у которого в доме нашли несколько ценных вещей из фонда. По слухам, историк проходил сначала как подозреваемый. Потом его перевели в свидетели. Олег Валерьевич вышел сухим из воды, оправдался, что купил эти вещи у кого-то. Но под подписку о невыезде он попал. Из-за этого не смог поехать на юбилей швейцарского похода Суворова. Его коллеги тогда недоумевали, почему глава военно-исторических клубов не появился в Швейцарии, хотя готовил мероприятие больше года. Кстати, многие приятели Соколова из среды реконструкторов подворовывали. Времена стояли лихие. Можно было прийти в архив, вырвать страничку с автографом Александра Первого, засунуть в карман и удалиться. Видеокамер не устанавливали, в архивах сидели люди с мизерными зарплатами, им до лампочки все было. Один близкий приятель Соколова не раз попадался на кражах, но у него сложились особенные отношения с правоохранительными органами, ему удавалось отмазываться.
— Обвинения Соколову не предъявили?
— Видимо, нет. Но после той истории он перебрался в Москву, где стал консультантом Виктора Батурина. Тогда Соколову удалось подзаработать денег. Он снял квартиру на Кутузовском проспекте, где устраивал костюмированные пирушки. В Москве Соколов покупал на всевозможных аукционах реликвии, связанные исключительно с Наполеоном, — кровати, ночные горшки, волосы. Все вещи относил в музей-панораму «Бородинская битва». Благодаря своим связям Батурин пытался переформатировать идеологию музея, сделать из него музей Наполеона. Я общался с музейщиками в то время, они были в шоке, что музей-панораму превращают в музей Наполеона. На возмущение сотрудников музея: «У нас Бородинская панорама, зачем нам кровать врага?» — Соколов отвечал: «Так надо». Батурин с Соколовым чуть не загубили музей. Арест Батурина остановил этот процесс.
— Батурин тоже являлся фанатом Наполеона?
— Они на этой почве и сошлись с Соколовым.
— Где покупали вещи Бонапарта?
— За границей, на аукционах. После того как Батурина «закрыли», Олег Валерьевич вернулся обратно в Санкт-Петербург. И в его карьере появился университет, молоденькие девочки.
— Соколов еще умудрился поссориться с музеем-заповедником «Бородинское поле».
— Это случилось в очередную годовщину празднования Бородинской битвы. На мероприятие сотрудники музея пригласили то ли голландского, то ли французского артиста с мировым именем, чтобы тот сыграл Наполеона. Собрались зрители, артист всех поприветствовал. И вдруг на сивом мерине к нему подскочил Олег Соколов в образе Наполеона: «Друзья, вас обманывают, это не настоящий Наполеон. Это фигляр, нанятый за деньги, иностранец. Настоящий Наполеон — это я». После этого вход на Бородино Соколову на несколько лет был заказан. Только в 2012 году Олег снова просочился туда.
— В Питере он тоже отличался на мероприятиях?
— В последние годы любая историческая дата превращалась для Соколова в повод для выпивания. Однажды в Мраморном дворце отмечали очередное историческое событие, которое вылилось в празднование дня рождения Соколова. Он крепко напился, орал, прыгал по столам. Удержу он не знал. Причем ему хватало немного спиртного, чтобы напиться в хлам.
— Тем не менее женщинам он нравился?
— Удивительно, но рядом с ним всегда находились женщины. Причем его обожали дамы как постбальзаковского возраста, так и нимфетки.
— Он верующий человек?
— Он посещал церковные церемонии, приуроченные к историческим датам. Я замечал, что его коробило от этих обрядов. В лучшем случае он мог креститься на камеру. В целом Соколов был далек от православных служб. Но во всей этой истории страшно другое. Среди реконструкторов много тех, кто заигрался так же, как и Соколов. Например, есть царские полковники, которые в форме ходят даже в баню. Им уже за шестьдесят. За такими товарищами должны следить психиатры и правоохранители. Ведь недавно мы еще смеялись над Сиром, а теперь плачем.
— Теперь Соколовым займутся психиатры.
— Если он окажется в сумасшедшем доме, то не выдержит рядом других Наполеонов, это его убьет. В тюрьме рядом с уголовниками тоже не проживет. Соколов — нарцисс, привык командовать слабыми людьми. В тюрьме ему никто не станет подчиняться.
После убийства Анастасии Ещенко многие недоумевали: каким образом доцент мог очаровать молодую аспирантку? В свое время Инна Козырева тоже попала под обаяние Соколова. Теоретически она могла бы стать очередной пассией историка, если бы на момент знакомства не оказалась замужем. Недавно женщина разместила у себя на страничке в соцсети фотографию с доцентом. Подписала: «Я за ним целый день ходила, чтобы фотку сделать. Он ни с кем не фотографировался, это было выше его».
— Мы познакомились на Корсике. Поездку организовал местный миллионер, пригласил участников исторических клубов, один из которых возглавлял Соколов, — начала Козырева. — Сам Бонапарт родом из города Аяччо — вот там устроили праздник, который длился несколько дней. Трижды в день по улицам проходили парады униформистов. Отряды шли в заранее оговоренной последовательности. Возглавлял парад Соколов в образе Наполеона. Тогда он мне показался красавцем, который утонченно-показушно ухаживал за дамами в перерывах между военными баталиями.
— Он вам понравился?
— Он не мог не понравиться. Соколов умел одним взглядом заставить повиноваться людей. У него была четкая речь и невероятная харизма. Присутствующие находились под гипнозом обаяния Соколова. Называть он просил себя только «Сир». Его имя и фамилию мы узнали позже. При обращении к нему следовало слегка наклонять голову, ждать, когда он закончит разговор с предыдущим собеседником. Перебивать категорически запрещалось, иначе он моментально взрывался, отчитывал за неподобающее поведение. Кстати, униформистов он отчитывал как школьников за любую мелочь: не так стоишь, не так свистишь.
— Внешне он вам нравился?
— Он был педант во всем — это привлекало: его одежда, последовательность действий, даже во время обедов на биваке (стоянке войска для ночлега или отдыха. — И.Б.) не расслаблялся, ел тоже красиво. С тарелкой в руке он сохранял невероятную стать и всегда ходил, словно у него палка в спине — ровно и благородно. Мне он казался идеальным мужчиной. Им хотелось восхищаться, слушать, но в то же время его взгляд наводил необъяснимый страх, до мурашек в спине.
— Чем-то отличился Соколов на Корсике?
— Группы униформистов были построены в строгой очередности, все знали, кто за кем идет. На парад опаздывали терские казаки из Краснодара. Замыкал строй английский граф и его молодая супруга. Соколов специально поставил иностранцев в хвост колонны, потому что у них были породистые лошади, которые «ломали» строй из простых лошадей. Парад начался, все пошли. Длиннющая вереница растянулась на полтора километра. И тут влетели опоздавшие казаки, захотели занять свое место перед графом. Англичанин их не пускал, объяснял, что его поставил сюда главный. Казаки не сдавались. Началась перепалка. На разборки прискакал на коне Соколов. Вихрем ворвался в толпу казаков и одним громким словом заставил их замолчать. Мужики с кулаками, как маленький арбуз, в кольчугах, с настоящими шашками сразу повиновались. Затем Соколов успокоил кричащего графа. На чистейшем английском объяснил ему: если тот не замолчит, то отправится с женой обратно на яхту вместе с лошадьми. Надо заметить, что граф специально тащил лошадей из Лондона, чтобы похвастаться породой, сам за все заплатил. Соколов заявил, что он тут главный и ему чихать на графа — либо он подчиняется, либо убирается. Англичанин подчинился.
— Как вы-то познакомились с Соколовым?
— После парада я подошла к нему с поклоном, реверансом. Попросила прощения за беспокойство, высказала свое восхищение по поводу его осанки, отличного английского. Тогда он позволил сделать совместную фотографию. Еще я получила от него встречный комплимент, поцелуй руки, обратное восхищение: он похвалил меня за то, что я не лежу на пляже, а интересуюсь историей. Оставшиеся дни мы мило здоровались, улыбались друг другу. Он просил уделить ему внимание вечером. Я отказалась, потому что приехала с мужем. Так что не удивлена, почему он нравится женщинам. У него сумасшедшая харизма, магнетизм во взгляде и голосе. Соколов заманивал в свои сети красивыми словами, как Стас Михайлов манит своими песнями. Это притягивает неокрепшие умы.
«С родителями не общался годами»
Подруга Олега Соколова, Марина, поделилась с нами еще некоторыми неизвестными подробностями из жизни историка.
— Дело было в 90 е годы. На очередное историческое мероприятие мы привезли во Францию своих лошадей на продажу. Соколов рассчитывал их продать, на вырученные деньги мы должны были перекантоваться во Франции. Но комиссия забраковала товар — не хватило прививок у лошадей. Олег не выручил денег за животных. Мы выступили, переночевали в палатке, улетать нам оказалось не на что. Соколов же получил деньги за наше выступление, купил себе билет на самолет и улетел один. Наша группа осталась ночевать в аэропорту. Помню, я лежала в шинели на полу, и через меня перешагивали французы. Есть было нечего. Балерины, которые находились в команде, падали в голодный обморок. Мы обратились за помощью в общество защиты животных, их сотрудники накормили нас багетами. Они же помогли наскрести денег на обратный билет.
— Соколов торговал лошадьми?
— Это была одноразовая неудачная сделка. Вообще, Соколов не бизнесмен. Он боялся вести административные дела, ненавидел заполнять документы, поэтому много его исторических трудов не оформлены должным образом. Но он пытался зарабатывать как мог — фигурки какие-то продавал, не гнушался репетиторством. Он мог выступить в качестве эксперта на аукционе, чтобы помочь богатому человеку выбрать ту или иную вещь, пояснив ее историческую ценность. Получал комиссионные. Читал лекции за гонорар. Иногда продавал антиквариат. Но это разовые несерьезные заработки. Деньги ему нужны были только для поддержания статуса и идеи: надо было на что-то выезжать во Францию, чтобы посидеть там в архивах. Копить он не умел, да и с чего? Поэтому не удивлюсь, если ему нечем платить адвокату. Хотя по большому счету ему адвокат не нужен, он сам способен защитить себя. У него высокий интеллект.
— То есть он не мечтал о дорогих машинах, яхтах, путешествиях?
— Не его история. У него дома стояло кресло со сломанной ножкой, он подпирал его книжками и отлично себя чувствовал. Если бы в обществе не обращали внимания на деньги, он бы довольствовался и малым.
— Родители Соколова защищают сына. Недавно рассказывали, какой он заботливый отец и муж, как ухаживал за больной женой, которая к тому времени уже не жила с ним, заботился о детях. Их рассказы не вяжутся с воспоминаниями знакомых историка. Какие были отношения обвиняемого с родителями?
— В студенческие годы Олег говорил, что прервал отношения с родителями, практически не общался с ними. Объяснял тем, что они не поддерживали его деятельности. Отец Соколова хотел, чтобы сын стал физиком-ядерщиком. Олег воспротивился. Их отношения испортились. Поначалу Соколов мечтал стать художником — у меня сохранились портреты, которые он писал, это очень неплохо. Чуть позже он попал под влияние одного человека, который заразил его историей, реконструкцией. Это оказалась своего рода сектантская организация. Вот там из него сделали того, кем он является сейчас. Что касается родителей, Соколов никогда не говорил про них, сомневаюсь, что он их часто навещал. Конечно, они ничего не знают о нем. И про больную жену они не в курсе. Их сын не готов тратить свое драгоценное время на ухаживание за больным человеком. Олег мог нанять сиделку или попросить знакомых помочь, но сам бы не стал этим заниматься.
— Во время первого допроса Соколов сказал, что хотел покончить с собой.
— Это позерство. На протяжении долгих лет нашего общения он собирался покончить с собой раза три в день.
Реконструктор из Минска Алексей Ральф перед нашей беседой высказал соболезнования семье погибшей.
— Я Соколова знаю более десяти лет. За последние годы он несколько изменился, стал спокойнее. Возможно, возраст или что-то переосмыслил. Он властный — да, любил женщин — да. Амбициозный, вспыльчивый, эгоцентричный. Свои интересы ставил превыше всего. Сумасшедший — нет, сумасброд — нет. Выпить — мог выпить. Запоев не видел, валяющимся в собственной рвоте не видел и, откровенно говоря, не могу этого представить.
— Сейчас у него нет денег на адвоката, где все сбережения?
— Совершеннейший миф о его деньгах и мощных связях. Он постоянно искал деньги. На реконструкции ездил в общем автобусе вместе со всеми. В наших фестивалях участвовал за счет организаторов. То же касается вопроса с влиятельными связями: их попросту не было. Судите сами, он пять лет не мог попасть на Бородинское поле, после того как поссорился с музеем. И никто не смог замолвить слово за него. Когда-то он неплохо зарабатывал, преподавал за границей. Но в последние годы не мог найти 2500 долларов на суд с историком Понасенковым, деньги собирал по всему миру. Весь его образ жизни — это образ жизни человека с очень средним достатком.
— Вы были знакомы с погибшей Анастасией?
— Да, мы встречались на общих мероприятиях. Настя и Соколов при нас общались на «вы», он тепло о ней отзывался. Называл ее не иначе как «жена». Она к нему относилась с пиететом.
— Правда, что со временем Соколов растерял авторитет в среде реконструкторов из-за вздорного характера?
— Авторитет он растерял у значительной части реконструкторов, но не у всех. Связано это было в основном с его желанием царствовать. Он забывал, что реконструкция — это хобби и общественное движение, в которое приходят и уходят добровольно. Он думал, что он генерал и разговаривает с подчиненными ему солдатами и офицерами. А на самом деле он являлся историком и доцентом, а разговаривал с бизнесменами, студентами, инженерами и так далее. Собственно, этот диссонанс его представлений и реальности практически погубил его как общественного лидера.
— Что-то человеческое в нем оставалось?
— У всех есть человеческое, даже у законченных злодеев, которым Соколов, безусловно, ранее не являлся. Общаться с ним было легко, а вот общих дел иметь невозможно вовсе. Никаких договоренностей он не соблюдал, всегда поступал так, как ему удобнее в данный момент. Друзей не заводил, его окружали соратники и подчиненные. Но даже они не сопровождали его повсюду. Например, Соколов не мог себе найти помощника оседлать лошадь.
— Значимость Соколова сильно преувеличена?
— Как историка — нет. Как влиятельного человека и основателя реконструкторского движения — преувеличена.
- Чисто по-христиански Соколова следует пожалеть. Убив Настю, он убил и себя. А еще он убил все то, что сделал в жизни, лишив себя посмертной славы и доброй памяти. Но он жив, а Настя — мертва. Поэтому жалеть мы будем ее, а не его.
Тема: "Корсиканское чудовище" или чисто петербургское убийство (Прочитано 552299 раз)