"Листают страницы ветра перемен"

[Palmer]

«Кто может вместить тебя? — небо одно!
А мне лишь мечтать о тебе суждено.
Увы, обнять тебя не могу я,
О солнце! — шепнула росинка, тоскуя, —
Напрасно томлюсь, в разлуке с тобой,
В печали бесплодной изнемогу я...
Слеза, над своей я плачу судьбой».
«Весь мир озаряю я с высоты,—
Ответило солнце, полно участья,—
Росинка, я знаю, печалишься ты,
К тебе на грудь готово упасть я.
На робкий зов твой с любовью склонюсь,
Кристалл твой наполню улыбкою счастья—:
И в маленьком сердце твоем поселюсь»

***
Дорога лежит предо мной
Без конца и без края.
Блуждать по вселенной —
Извечная участь людская.
Страннику путь не укажут стихии природы.
Безмолвны твои небеса и спокойные воды.
Вехи нет никакой.
Нам неведома наша дорога земная.
Направление верное скрыла природа слепая
В крыльях у птицы.
Направление верное
В звездном сиянье таится.
Шесть времен года идут по земле вереницей,
Каждое правит своею цветной колесницей,
И каждое путь свой находит земной
Вслепую, сомнений не зная.

***
Когда тело мое, тяжелея, наполнится сном,
То проснется сознание в мире ином.
Мир всего, что не спит, остается вовне —
Он ничто. Он растаял во мне.
А во сне заполняют ничто, пустоту
Грезы, небыль, — но я ведь их правдой сочту!
Когда рухнет все то, что построено сном,
Я проснусь снова в мире ином,
И скажу: только здесь моя правда живет,
Сновидения яркость в ничто уплывет...
И я думаю: если мгновенные сны,
Грезы-майя, и правда — в одно сплетены,
И, ударами смерти разбуженный вдруг,
Рухнет мир, что сегодня я вижу вокруг,
И зажжется во всем новый смысл, новый свет,
То сознание правдою это сочтет или нет?
И возникнет ли чувство, и будет ли вспомнить дано:
Эту новую правду душа моя знала давно?

***
О вечно любимая мной,
Во мне ты, на грани сознанья, во сне.
Плывут облака в вышине —
А на земле то сиянье, то тень голубая.
Ты — иллюзия, марево, майя.
В песне, текущей подобно реке,
Я легко вызываю тебя, пожелаю — и ты вдалеке.
Ты — мечта,
Ты несешь беспокойство, тревоги
В душу, в рай мой, куда никем не открыты дороги.
Ты не знаешь пи тягот, ни мук, невесомо скользишь
предо мной,
И следа не оставив на пыли земной.
В волосах твоих черных — бутоны,
В напеве моем пробуждает их дух благовонный
И дыханье безлюдных ночей,
И улыбку прощальную утренних звезд —
Трепет бледных лучей.
Когда ты идешь по тропе луговой,
Трава шелестит под подолом
Твоего бледно-желтого сари,
Что-то шепчет со смехом веселым.
Когда в бытие земное придешь,
Будет ли схож
С моею мечтой
Образ твой воплощенный,
Сиянием дня освещенный?
Очнусь я, когда этот свет
Ударит в глаза мои вдруг, —
Но смогу ли тебя я узнать в райском мире разлук?
Я услышал твой стук на закате моем,
Дверь моя глухо дрожит в ожиданье.
Отзовешься ли ты,
Если ее распахнет случайное наше свиданье?

***
В неизменном нашем мирозданье
Мерно кружат жернова страданья,
Рассыпаются планеты, звезды.
И внезапно вспыхивают искры,
Мчатся вихрем в разные концы,
Чтоб покрылись пеленою пыли,
Поднятой ужасным разрушеньем,
Горести и боль существованья.
В кузне, где куют орудья пыток,
На горящем дворике сознанья,
Дротиков и копий слышен звон;
Хлещет кровь из раны человека.
И хоть слабо тело человека —
Он не гнется под громадой боли!
Созидание и смерть пируют;
Тянет человек к ковшу вселенной
Чашу с обжигающим напитком,
Опьяняет всех Творец — зачем
Тела глиняный сосуд наполнил
Бред кровавый, весь залив слезами?
Человек большую цену платит,
Так живя и чувствуя все это.
Разве можно что-нибудь сравнить
В медленном движенье тел небесных
С даром тем, что от людей приемлет
Жертвенник телесного страданья?
Вот богатство храбрости победной!
Вот оно — отважное терпенье!
Вот оно — бесетрашье перед смертью.
Видите — пустыней раскаленной
Толп людских поход непобедимый,
Достигающий границ страданий
Вечного паломничества ради,
Вечного в пути объединенья!
Вот родник любви в огне ущелья!
Вот запас бездонный милосердья!

Рабиндранат Тагор

[Palmer]

Когда ты загнан и забит
Людьми, заботой иль тоскою;
Когда под гробовой доскою
Все, что тебя пленяло, спит;
Когда по городской пустыне,
Отчаявшийся и больной,
Ты возвращаешься домой,
И тяжелит ресницы иней,-
Тогда — остановись на миг
Послушать тишину ночную:
Постигнешь слухом жизнь иную,
Которой днем ты не постиг;
По-новому окинешь взглядом
Даль снежных улиц, дым костра,
Ночь, тихо ждущую утра
Над белым запушенным садом,
И небо — книгу между книг;
Найдешь в душе опустошенной
Вновь образ матери склоненный,
И в этот несравненный миг -
Узоры на стекле фонарном,
Мороз, оледенивший кровь,
Твоя холодная любовь -
Все вспыхнет в сердце благодарном,
Ты все благословишь тогда,
Поняв, что жизнь — безмерно боле,
Чем quantum satis Бранда воли,
А мир — прекрасен, как всегда.

Блок

[Alina]

Адам Мицкевич

«Резиньяция»

Несчастен, кто, любя, взаимности лишен,
Несчастней те, чью грудь опустошенность гложет,
Но всех несчастней тот, кто полюбить не может
И в памяти хранит любви минувшей сон.

О прошлом он грустит в кругу бесстыдных жен,
И если чистая краса его встревожит,
Он чувства мертвые у милых ног не сложит,
К одеждам ангела не прикоснется он.

И вере и любви равно далекий ныне,
От смертной он бежит, не подойдет к богине,
Как будто сам себе он приговор изрек.

И сердце у него - как древний храм в пустыне,
Где все разрушил дней неисчислимый бег,
Где жить не хочет бог, не смеет - человек.

[Palmer]

Большое озеро как блюдо.
За ним скопленье облаков,
Нагроможденных белой грудой
Суровых горных ледников.
По мере смены освещенья
И лес меняет колорит.
То весь горит, то черной тенью
Насевшей копоти покрыт.
Когда в исходе дней дождливых
Меж туч проглянет синева,
Как празднично в прорывах,
Как торжества полна трава!
Стихает ветер, даль расчистив.
Разлито солнце по земле.
Просвечивает зелень листьев,
Как живопись в цветном стекле.
B церковной росписи оконниц
Так в вечность смотрят изнутри
В мерцающих венцах бессонниц
Святые, схимники, цари.
Как будто внутренность собора
Простор земли, и чрез окно
Далекий отголосок хора
Мне слышать иногда дано.
Природа, мир, тайник вселенной,
Я службу долгую твою,
Объятый дрожью сокровенной,
B слезах от счастья отстою.
 
Пастернак

[Mikhalych2015]

Всем Доброго Времени!!!

 Адам Мицкевич прожил в Одессе с февраля по ноябрь 1825 г., того самого
года, когда «Россия впервые видела революционное движение против
царизма»...
     Эти девять месяцев были значительным этапом в творчестве
великого польского поэта.
Прибыв в ссылку как бы на смену своему великому русскому собрату
Пушкину (уехал из Одессы 31 июля 1824 г.), Мицкевич создал там немало
замечательных произведений. ...
   В 1825 году Адам Мицкевич был сослан в Одессу, жил в доме на улице Щепкина, 21 и преподавал в Ришельевском лицее. За время пребывания на Юге России Мицкевичу удалось побывать не только в Одессе, но также съездить в Аккерман (приблизительно июнь 1825 г.) и дважды в Крым в июне-июле 1825 г. и осенью (сентябрь-октябрь) того же года.  В память об Адаме Мицкевиче на доме, где находился Ришельевский лицей (Дерибасовская, 16) установлена мемориальная доска, а на Александровском проспекте - единственный на территории  бывшего Советского Союза памятник великому поэту... Книга «Сонеты» была представлена двумя циклами: «Крымским» и «Одесским».

   "Одесские сонеты"...

  Прекрасный пол! О где ты, век златой? О где вы,
Дни чудные, когда за полевой цветок,
За ленту алую — сдавалось сердце девы,
И перед милою быть сватом голубь мог?

‎Теперь дешёвый век, и нежный пол — дороже.
Той золото даю: нет! Гимны ей слагай!
Той сердце предлагал: отдай и руку! Боже!
Ту пел и славил я: богат ли? Отвечай!

‎О Данаиды! Я кидал (несчастный грешник!)
Святыню в бочку вам; при гимнах, при дарах,
Я сердцем жертвовал, расплавленным в слезах.

‎И вот я стал скупец из мота, стал насмешник
Из агнца! Хоть служить ещё готов я вам
Дарами, песнями — души уж не отдам!

 Памятник Адаму Мицкевичу на Александровском проспекте в Одессе

[Palmer]

Сочельник в лесу

Ризу накрест обвязав,
Свечку к палке привязав,
Реет ангел невелик,
Реет лесом, светлолик.
В снежно-белой тишине
От сосны порхнет к сосне,
Тронет свечкою сучок —
Треснет, вспыхнет огонек,
Округлится, задрожит,
Как по нитке, побежит
Там и сям, и тут, и здесь...
Зимний лес сияет весь!..
Так легко, как снежный пух,
Рождества крылатый дух
Озаряет небеса,
Сводит праздник на леса,
Чтоб от неба и земли
Светы встретиться могли,
Чтоб меж небом и землей
Загорелся луч иной,
Чтоб от света малых свеч
Длинный луч, как острый меч,
Сердце светом пронизал,
Путь неложный указал.

Блок

[Alina]

Хуан Рамон Хименес

КОНЕЧНЫЙ ПУТЬ

И я уйду,
А птица будет петь, как пела.
И будет сад, и дерево в саду,
И мой колодец белый.

На склоне дня,
Прозрачен и спокоен, замрёт закат,
И вспомнят про меня
Колокола окрестных колоколен.

С годами будет улица иной.
Кого любил я, тех уже не станет.
И в сад мой за белённою стеной,
Тоскуя, только тень моя заглянет.

И я уйду, один, без никого.
Без вечеров, без утренней капели,
И белого колодца моего.
А птицы будут петь, и петь... как пели.

[Palmer]

Alina,

Спасибо! Недавно открыл для себя этого поэта.

[Palmer]

Летит Земля по Млечному Пути –
Со всеми жизнями, деревьями, травой,
Но как подумаешь – легко с ума сойти:
Её дорога, Млечный Путь – над головой!
Летят картошка, лук, вода, сковорода,
Балконы, стены, окна, двери, потолки,
А также страны, океаны, города
Летят по Млечному, где тайны велики.
Вообрази, каким путём идёшь домой,
Когда по Млечному Пути летит Земля,
А Млечный Путь – он у тебя над головой, –
С ума сойти – какая звёздная петля!
Со всех сторон, в какую даль ни посмотри,
Твой Млечный Путь – внизу, вверху, а ты – внутри,
И этим звёздным, этим внутренним путём
Идёшь за хлебом, катишь саночки с дитём.
Вообрази, в какую внутренность проник
Твой личный путь, который – Млечный Путь,
Где дух творящий – тот единственный родник,
Первоначальная, божественная суть,
Сама себя таким создавшая путём,
Что у неё живут вселенные внутри, –
Идёшь за хлебом, катишь саночки с дитём,
А Млечный Путь – везде, куда ни посмотри:
И ты – внутри, везёшь по Млечному Пути
Дитя на саночках в метели снеговой,
А Млечный Путь летит у вас над головой,
Где эти саночки скрипят, – с ума сойти!
Такая внутренность вселенной, снегопад,
Всё мирозданье – это внутренность Творца.
Дитя на саночках, которые скрипят –
Внутри вселенной у Садового Кольца.

Юнна Мориц

[Alina]

Даниил Хармс.

Выходит Мария отвесив поклон,

Мария выходит с тоской на крыльцо,

А мы забежав на высокий балкон

Поем, опуская в тарелку лицо.

Мария глядит, и рукой шевелит,

И тонкой ногой попирает листы,

А мы за гитарой поем и поем,

Да в ухо трубим непокорной жены.

Над нами встают золотые дымы,

За нашей спиной пробегают коты.

Поем и свистим на балкончике мы,

Но смотришь уныло за дерево ты.

Остался всего башмачок, да платок,

Да реющий в воздухе круглый балкон,

Да в бурое небо торчит потолок.

Выходит Мария отвесив поклон.

И тихо ступает Мария в траву,

И видит цветочек на тонком стебле.

Она говорит: -Я тебя не сорву,

Я просто пройду, поклонившись тебе.

А мы забежав на балкон высоко

Кричим: -Поклонись! Да гитарой трясем.

Мария стоит и ногой шевелит,

И вдруг, поклонившись, бежит на крыльцо.

И тонкой ногой попирает листы,

А мы за гитарой поем и поем,

Да в ухо трубим непокорной жены,

Да в бурое небо кидаем глаза.



Люблю я его падающих старушек, рыжего человека... Веселый, печальный человек - Даниил Хармс. И судьба такая же.

Жил один рыжий человек, у которого не было глаз и ушей.
У него не было и волос, так что рыжим его называли условно.
Говорить он не мог, так как у него не было рта.
Носа тоже у него не было.
У него не было даже рук и ног.
И живота у него не было, и спины у него не было, и хребта
у него не было, и никаких внутренностей у него не было.
Ничего не было!
Так что непонятно, о ком идёт речь.
Уж лучше мы о нём не будем больше говорить.

[Alina]

РЕДЬЯРД КИПЛИНГ

ДУРАК

Жил-был дурак. Он молился всерьёз
(Впрочем, как Вы и Я)
Тряпкам, костям и пучку волос -
Всё это пустою бабой звалось,
Но дурак её звал Королевой Роз
(Впрочем, как Вы и Я).

О, года, что ушли в никуда, что ушли,
Головы и рук наших труд -
Всё съела она, не хотевшая знать
(А теперь-то мы знаем - не умевшая знать),
Ни черта не понявшая тут.

Что дурак растранжирил, всего и не счесть
(Впрочем, как Вы и Я) -
Будущность, веру, деньги и честь.
Но леди вдвое могла бы съесть,
А дурак - на то он дурак и есть
(Впрочем, как Вы и Я).

О, труды, что ушли, их плоды, что ушли,
И мечты, что вновь не придут, -
Всё съела она, не хотевшая знать
(А теперь-то мы знаем - не умевшая знать),
Ни черта не понявшая тут.

Когда леди ему отставку дала
(Впрочем, как Вам и Мне),
Видит Бог! Она сделала всё, что могла!
Но дурак не приставил к виску ствола.
Он жив. Хотя жизнь ему не мила.
(Впрочем, как Вам и Мне.)

В этот раз не стыд его спас, не стыд,
Не упрёки, которые жгут, -
Он просто узнал, что не знает она,
Что не знала она и что знать она
Ни черта не могла тут.

Автограф Киплинга.

[Гайна]

РЕДЬЯРД КИПЛИНГ

ДУРАК

Одно из любимейших моих стихотворений! ОБОЖАЮ Киплинга!

[Alina]

Осип Мандельштам.

Сусальным золотом горят
В лесах рождественские елки,
В кустах игрушечные волки
Глазами страшными глядят.
 
О, вещая моя печаль,
О, тихая моя свобода
И неживого небосвода
Всегда смеющийся хрусталь!
1908г.

Дореволюционные новогодние открытки

[Сергей В.]

Дореволюционные новогодние открытки

А 15-й, как назло, оказался в войне самым тяжелым годом.
Свиньи, подковы, клевер и мухоморы вообще типичны для старых зарубежных открыток. Особенно зловеще в этом плане выглядит эта немецкая с 1914 годом:

кое-кто тогда точно мухоморов объелся...
Тут еще много странных старых новогодних открыток:
http://mosmonitor.ru/articles/culture/strannyie_novogodnie_otkryitki

[Palmer]

Уже скрылося солнце за горы,
Оделася мглою земля,
И на самом краю небосклона
Горит золотая заря.
И с болот поднимается белый
Туман, покрывая поля,
И какой-то прохладой сырою
Всего окружило меня.
Лес в тумане стоит одинокий,
Не видно вокруг ни души,
Лишь вдали, за рекою широкой,
Разводят огонь рыбаки.
И всё тихо, не слышно ни звука -
Как будто всё вымерло вдруг,
И волною усталой чуть плещет
Река о прибрежный песок.
Уж на небе погасла зарница
И взошла молодая луна,
И в реке серебром отливает,
Об брег ударяясь, волна.
И все яркие звезды на небе,
И лес, и огонь, и луну -
Всё река на себе отражает
И катит во мраке волну.

***
Почему в душе моей
Столько горя, столько муки?
И в бессильи пали руки,
Слезы льются из очей.
Отчего в душе моей
Столько горя накипело?
Всё противно, надоело,
И всё хочется скорей
Мне на волю, где в просторе
Горы видны в высоте,
В величавой красоте
Днем и ночью плещет море!
Где под солнечным лучом
Всё трепещет и сияет
И всю душу прожигает
Мне божественным огнем.
Тут так душно, как в неволе,
Мутно небо, дождь и грязь.
Небо хмурится, сердясь,
Сердце просится на волю,
В душном городе томясь!

***
Любовь изменчива, а дружба неизменна,
Любовь изменится, а дружба никогда.
Любовь зажжется вдруг, угасится мгновенно,
Пройдет и прошумит, как вешняя вода.
А дружба нет! Ни горе, ни волненья
Великих уз не в силах разорвать;
Чем больше суждено несчастий и сомнений,
Тем больше вырастет взаимное влеченье.

***
Жизнь не тем хороша, что нам в жизни дано
Право вечно любить, наслаждаться;
Есть другая любовь, она выше ее,
От нее может грудь разорваться.
И кто раз для других и себя позабыл,
Кто за них даже жизнь положит,
Только тот лишь вполне эту жизнь возлюбил,
И счастливым назваться он может.

***
Ничего нет вечного на свете,
Всё пройдет, исчезнет без следа -
И цветы, расцветшие по лету,
Унесет холодная зима.
И любовь, и юность, и надежды -
Все пройдут, как вешняя вода,
И сомкнутся сном тяжелым вежды;
Но не верю я, чтоб никогда
И ничто нам дух не возродило,
Как цветы вторично оживило
После сна веселая весна.
И они опять цветут беспечно,
Одеваясь в яркие цвета.
Смерти нет, и жизнь бесконечна!

Максимилиан Волошин

[Alina]

<a href="http://youtu.be/3nVgLTIsmQ0" target="_blank" class="aeva_link bbc_link new_win">http://youtu.be/3nVgLTIsmQ0</a>

[Gulia70]

так у Вероники Долиной оказывается сегодня юбилей!
 

Эта книга пропахла твоим табаком
И таким о тебе говорит языком:
Не жалей ни о чем, дорогая!
И не то чтоб со мною был прежде знаком,
И не то чтобы мною был прежде иском —
Так и жили, не предполагая...

Этой книги, которая ростом с вершок,
Я потрогаю тонкий еще корешок.
"Не жалей ни о чем, дорогая!" —
Прочитаю в твоем торопливом письме,
И — простейшие числа слагаю в уме.
Так и жили, не предполагая...

Я могла б написать: никого не виню!
Сообразно характеру, духу и дню -
Не виню, ибо верю в удачу.
Но споткнусь о корявую эту строку
И щекою прильну к твоему табаку,
И - не плачу, не плачу, не плачу...

[Palmer]

Над нами светят небеса,
Чернеет бездна перед нами,
Дрожит блестящая роса
На листьях крупными слезами…
Душе легко. Не слышу я
Оков земного бытия,
Нет места страху, ни надежде, —
Что будет впредь, что было прежде
Мне все равно – и что меня
Всегда как цепь к земле тянуло,
Исчезло все с тревогой дня,
Все в лунном блеске потонуло…
Куда же мысль унесена?
Что ей так видится дремливо?
Не средь волшебного ли сна
Мы едем вместе вдоль обрыва?
Ты ль это, робости полна,
Ко мне склонилась молчаливо?
Ужель я вижу не во сне,
Как звезды блещут в вышине,
Как конь ступает осторожно,
Как дышит грудь твоя тревожно?
Иль при обманчивой луне
Меня лишь дразнит призрак ложный
И это сон? О, если б мне
Проснуться было невозможно!

***
В стране лучей, незримой нашим взорам,
Вокруг миров вращаются миры;
Там сонмы душ возносят стройным хором
Своих молитв немолчные дары;
Блаженством там сияющие лики
Отвращены от мира суеты,
Не слышны им земной печали клики,
Не видны им земные нищеты;
Все, что они желали и любили,
Все, что к земле привязывало их,
Все на земле осталось горстью пыли,
А в небе нет ни близких, ни родных.
Но ты, о друг, лишь только звуки рая
Как дальний зов в твою проникнут грудь,
Ты обо мне подумай, умирая,
И хоть на миг блаженство позабудь!
Прощальный взор бросая нашей жизни,
Душою, друг, вглядись в мои черты,
Чтобы узнать в заоблачной отчизне
Кого звала, кого любила ты,
Чтобы не мог моей молящей речи
Небесный хор навеки заглушить,
Чтобы тебе, до нашей новой встречи,
В стране лучей и помнить и грустить!

***
Бывают дни, когда злой дух меня тревожит
И шепчет на ухо неясные слова,
И к небу вознестись душа моя не может,
И отягченная склоняется глава.
И он, не ведая ни радости, ни веры,
В меня вдыхает злость - к кому, не знаю сам -
И лживым зеркалом могучие размеры
Лукаво придает ничтожным мелочам.
В кругу моих друзей со мной сидит он рядом,
Веселость им у нас надолго отнята,
И сердце он мое напитывает ядом
И речи горькие влагает мне в уста.
И все, что есть во мне порочного и злого,
Клубится и растет все гуще и мрачней
И застилает тьмой сиянье дня родного,
И неба синеву, и золото полей,
В пустыню грустную и в ночь преобразуя
Все то, что я люблю, чем верю и живу я.

***
Я вас узнал, святые убежденья,
Вы спутники моих минувших дней,
Когда, за беглой не гоняясь тенью,
И думал я и чувствовал верней,
И юною душою ясно видел
Всe, что любил, и всe, что ненавидел!
Средь мира лжи, средь мира мне чужого,
Не навсегда моя остыла кровь,
Пришла пора, и вы воскресли снова,
Мой прежний гнев и прежняя любовь!
Рассеялся туман и, слава богу,
Я выхожу на старую дорогу!
По-прежнему сияет правды сила,
Ее сомненья боле не затмят,
Неровный круг планета совершила
И к солнцу снова катится назад,
Зима прошла, природа зеленеет,
Луга цветут, весной душистой веет!

А. К. Толстой

[Alina]

Говорят, что поэт в некотором роде - предсказатель, а поэтическое творчество сродни мистическому процессу. Нередко поэт даже предсказывает свою смерть в стихах. Одним из таких поэтов был и Николай Рубцов, погибший очень рано в 35 лет.
Многие из его последних стихотворений пронизаны мыслями о смерти.

Мы сваливать
        не вправе
Вину свою на жизнь.
Кто едет -
       тот и правит,
Поехал - так держись!
Я повода оставил.
Смотрю другим вослед.
Сам ехал бы
         и правил,
Да мне дороги нет...

Но два из них просто пророческие:

РАСПЛАТА

Я забыл, что такое любовь,
И под лунным над городом светом
Столько выпалил клятвенных слов,
Что мрачнею, как вспомню об этом.

И однажды, прижатый к стене
Безобразьем, идущим по следу,
Одиноко я вскрикну во сне
И проснусь, и уйду, и уеду...

Поздно ночью откроется дверь,
Невеселая будет минута.
У порога я встану, как зверь,
Захотевший любви и уюта.

Побледнеет и скажет:- Уйди!
Наша дружба теперь позади!
Ничего для тебя я не значу!
Уходи! Не гляди, что я плачу!..

И опять по дороге лесной
Там, где свадьбы, бывало, летели,
Неприкаянный, мрачный, ночной,
Я тревожно уйду по метели...

Я УМРУ В КРЕЩЕНСКИЕ МОРОЗЫ

Я умру в крещенские морозы
Я умру, когда трещат березы
А весною ужас будет полный:
На погост речные хлынут волны!
Из моей затопленной могилы
Гроб всплывет, забытый и унылый
Разобьется с треском,
                                     и в потемки
Уплывут ужасные обломки
Сам не знаю, что это такое...
Я не верю вечности покоя!

Николай Рубцов погиб случайно, во время семейной ссоры со своей гражданской женой. Это произошло в его квартире в Вологде 19 января 1971 года, в Крещение. На этот день была назначена регистрация их брака.

Вот такой печальный пост на юбилей. Сегодня Николаю Рубцову, одному из самых русских, наравне с Есениным, поэтов исполнилось бы 80 лет.

[Palmer]

Alina,
Понравился этот фрагмент его стихотворения:
Пускай всю жизнь душа меня ведет!
— Чтоб нас вести, на то рассудок нужен!
— Чтоб мы не стали холодны как лед,
Живой душе пускай рассудок служит!
В душе огонь — и воля, и любовь!—
И жалок тот, кто гонит эти страсти,
Чтоб гордо жить, нахмуривая бровь,
В лучах довольства полного и власти!
— Как в трех соснах, блуждая и кружа,
Ты не сказал о разуме ни разу!
— Соединясь, рассудок и душа
Даруют нам светильник жизни — разум!

Когда-нибудь ужасной будет ночь,
И мне навстречу злобно и обидно
Такой буран засвищет, что невмочь,
Что станет свету белого не видно!
Но я пойду! Я знаю наперед,
Что счастлив тот, хоть с ног его сбивает,
Кто все пройдет, когда душа ведет,
И выше счастья в жизни не бывает!
Чтоб снова силы чуждые, дрожа,
Все полегли и долго не очнулись,
Чтоб в смертный час рассудок и душа,
Как в этот раз, друг другу улыбнулись...

[Alina]

И опять тема зимы, мороза... Я всегда  любила стихи Рубцова, наверное, даже больше, чем есенинские.

[ЕЛЕНА2013]

Мне у Рубцова запало и запомнилось

УТРО УТРАТЫ

Человек не рыдал, не метался
В это смутное утро утраты,
Лишь ограду встряхнуть попытался,
Ухватившись за колья ограды...

Вот пошел он. Вот в черном затоне
Отразился рубашкою белой,
Вот трамвай, тормозя, затрезвонил,
Крик водителя: - Жить надоело?!

Было шумно, а он и не слышал.
Может, слушал, но слышал едва ли,
Как железо гремело на крышах,
Как железки машин грохотали.

Вот пришел он. Вот взял он гитару.
Вот по струнам ударил устало.
Вот запел про царицу Тамару
И про башню в теснине Дарьяла.

Вот и все... А ограда стояла.
Тяжки колья чугунной ограды.
Было утро дождя и металла,
Было смутное утро утраты...

Добавлено позже:
И по случаю, сразу вспоминается рубцовское, такое обреченное "Вот и все..."

[Palmer]

Alina, ЕЛЕНА2013,

Русский огонек

Погружены
в томительный мороз,
Вокруг меня снега оцепенели.
Оцепенели маленькие ели,
И было небо темное, без звезд.
Какая глушь! Я был один живой.
Один живой в бескрайнем мертвом поле!
Вдруг тихий свет (пригрезившийся, что ли?)
Мелькнул в пустыне,
как сторожевой...
Я был совсем как снежный человек,
Входя в избу (последняя надежда!),
И услыхал, отряхивая снег:
– Вот печь для вас и теплая одежда... —
Потом хозяйка слушала меня,
Но в тусклом взгляде
Жизни было мало,
И, неподвижно сидя у огня,
Она совсем, казалось, задремала...
Как много желтых снимков на Руси
В такой простой и бережной оправе!
И вдруг открылся мне
И поразил
Сиротский смысл семейных фотографий:
Огнем, враждой
Земля полным-полна,
И близких всех душа не позабудет...
– Скажи, родимый,
Будет ли война? —
И я сказал: – Наверное, не будет.
Она смотрела, как глухонемая,
И, головы седой не поднимая,
Опять сидела тихо у огня.
Что снилось ей?
Весь этот белый свет,
Быть может, встал пред нею в то мгновенье?
Но я глухим бренчанием монет
Прервал ее старинные виденья...
– Господь с тобой! Мы денег не берем!
– Что ж, – говорю, – желаю вам здоровья!
За все добро расплатимся добром,
За всю любовь расплатимся любовью...
Спасибо, скромный русский огонек,
За то, что ты в предчувствии тревожном
Горишь для тех, кто в поле бездорожном
От всех друзей отчаянно далек,
За то, что, с доброй верою дружа,
Среди тревог великих и разбоя
Горишь, горишь, как добрая душа,
Горишь во мгле – и нет тебе покоя...

Душа хранит

Вода недвижнее стекла.
И в глубине ее светло.
И только щука, как стрела,
Пронзает водное стекло.
О вид смиренный и родной!
Березы, избы по буграм
И, отраженный глубиной,
Как сон столетий, Божий храм.
О Русь – великий звездочет!
Как звезд не свергнуть с высоты,
Так век неслышно протечет,
Не тронув этой красоты,
Как будто древний этот вид
Раз навсегда запечатлен
В душе, которая хранит
Всю красоту былых времен...

Н. Рубцов

[Mikhalych2015]

Всем - доброго времени!!!

Метель

Ночью в полях, под напевы метели,
Дремлют, качаясь, берёзки и ели...
Месяц меж тучек над полем сияет —
Бледная тень набегает и тает...
Мнится мне ночью: меж белых берёз
Бродит в туманном сиянье Мороз.

Ночью в избе, под напевы метели,
Тихо разносится скрип колыбели...
Месяца свет в темноте серебрится —
В мёрзлые стёкла по лавкам струится.
Мнится мне ночью: меж сучьев берёз
Смотрит в безмолвные избы Мороз.

Мертвое поле, дорога степная!
Вьюга тебя заметает ночная,
Спят твои сёла под песни метели,
Дремлют в снегу одинокие ели...
Мнится мне ночью: не степи кругом —
Бродит Мороз на погосте глухом...

Иван Бунин

Скрип шагов вдоль улиц белых...

Скрип шагов вдоль улиц белых,
Огоньки вдали;
На стенах оледенелых
Блещут хрустали.

От ресниц нависнул в очи
Серебристый пух,
Тишина холодной ночи
Занимает дух.

Ветер спит, и все немеет,
Только бы уснуть;
Ясный воздух сам робеет
На мороз дохнуть.

А. Фет

[Alina]

Случайно открыла для себя армянскую поэтессу Сильву Капутикян (1919—2006).
Среди ее переводчиков был и сам Булат Окуджава.

***

Во мне нет-нет да оживёт
Необъяснимая отрада:
Какая редкая награда,
Какой благословенный даре
Был горделивым предком мне завещан.
И я, слабейшая из женщин,
Такую силу нахожу в себе,
Такую волю,
Что, одиночества предпочитая долю,
Не покоряясь плачущей судьбе,
Я отпускаю человека на свободу,
Распутываю мысль его и крылья,
Идущие из сердца нити обрываю,
Своей рукою двери открываю:
На все четыре стороны лети! —
Да, я даю ему уйти.

Завидуйте мне, люди, страны — вся планета
И вы, властители чужой судьбы.
Не раб ваш слаб,
А вы слабы!
И потому, что есть у вас рабы,
И вы — рабы!
В любви свободен тот, кому отпущен дар
Ударом не ответить на удар
И даровать, любя,
Себе подобному свободу от себя…
/Перевёл Э. Балашов/

***

Я стосковалась.
О том, чтоб с собою остаться наедине,
О предшествующей стихам тишине — стосковалась.
О том, чтоб смеяться в предутреннем сне,
О том, чтоб играть с детворой наравне, — стосковалась.
О том, чтоб из дома уйти ни за чем,
О том, чтоб бродить, не узнанною никем, — стосковалась.
О том, чтоб обрадоваться счастливой строке, —
О мгновенье, когда весь мир держишь в руке, — стосковалась.
Заботы мои, тревоги день изо дня
В водовороте своём кружили меня,
Отторгли меня от меня, с дороги сбили прямой…
Я вдруг поняла, даже дом мой — не мой
И что я по себе самой — стосковалась.
/Перевела М. Петровых/

ПЕСНЯ ПЕСЕН

Судьба мне всё дала, что я хотела,
И лишь любви счастливой не дала,
Чтоб я не остывала, чтоб горела,
Чтоб вечно беспокойною была —
Чтобы меня закаты и рассветы
Тревогами несбывшимися жгли,
Чтоб голоса надежд моих неспетых
Звенели колокольчиком вдали —
Чтоб понимала я, что кличет ветер,
Что говорят деревья и гроза,
Чтоб мучилась и плакала, как Вертер,
И грустных песен знала голоса —
Чтоб всё у мира брать и не бояться,
Сокровища души ему нести,
Чтоб щедрость и была моим богатством,
Чтоб всё отдать — и, значит, обрести.
Чтоб не была глухой к чужой беде я
И узнавать могла, пока жива,
Непролитые слёзы и смятенье,
И слышать затаённые слова.
Чтоб всех моих разбросанных по свету,
Неведомых, мятущихся сестёр
Огни сердец, которым счёта нету,
В моих стихах слились в один костёр…
И чтобы в книгу книг моей земли,
Столетиями долгими увенчаны,
Волнения и вздохи женщины
Ещё одной страницею легли!..
/Перевёл Б. Окуджава/

[Palmer]

Тишина в лесу
(После ночной метели)

Бушевали ночные метели,
Заметали лесные пути,
И гудели мохнатые ели,
И у ангелов не было силы
Звёздный свет до земли донести.
Но полночные силы устали
В небе чёрные тучи клубить,
И деревья стонать перестали,
И у ангелов силы хватило
Звёздным светом леса озарить.
И деревья торжественным строем
Перед ясным лицом тишины
Убеляются снежным покоем,
Исполняются светлою силой
Ледяной и немой белизны.
Чьё там брежжит лазурное око?
Как поляна из звёзд — небеса.
В тишине голубой и глубокой
С дивной ратью своей многокрылой
Бог идёт сквозь ночные леса.

А. Блок

По небу полуночи ангел летел
И тихую песню он пел;
И месяц, и звезды, и тучи толпой
Внимали той песне святой.
Он пел о блаженстве безгрешных духов
Под кущами райских садов;
О боге великом он пел, и хвала
Его непритворна была.
Он душу младую в объятиях нес
Для мира печали и слез;
И звук его песни в душе молодой
Остался — без слов, но живой.
И долго на свете томилась она,
Желанием чудным полна;
И звуков небес заменить не могли
Ей скучные песни земли.

Лермонтов

Горними тихо летела душа небесами,
Грустные долу она опускала ресницы;
Слезы, в пространство от них упадая звездами,
Светлой и длинной вилися за ней вереницей.
Встречные тихо ее вопрошали светила:
"Что ты грустна? и о чем эти слезы во взоре?"
Им отвечала она: "Я земли не забыла,
Много оставила там я страданья и горя.
Здесь я лишь ликам блаженства и радости внемлю.
Праведных души не знают ни скорби, ни злобы -
О, отпусти меня снова, создатель, на землю,
Было б о ком пожалеть и утешить кого бы!"

А. К. Толстой

В прозрачных пространствах Эфира,
Над сумраком дольнего мира,
Над шумом забытой метели,
Два светлые духа летели.
Они от земли удалялись,
И звездам чуть слышно смеялись,
И с Неба они увидали
За далями новые дали.
И стихли они понемногу,
Стремясь к неизменному Богу,
И слышали новое эхо
Иного чуть слышного смеха.
С Земли их никто не приметил,
Но сумрак вечерний был светел,
В тот час как они над Землею
Летели, покрытые мглою.
С Земли их никто не увидел,
Но доброго злой не обидел,
В тот час как они увидали
За далями новые дали.

***
От бледного листка испуганной осины
До сказочных планет, где день длинней, чем век,
Все — тонкие штрихи законченной картины,
Все — тайные пути неуловимых рек.
Все помыслы ума — широкие дороги,
Все вспышки страстные — подъемные мосты,
И как бы ни были мы бедны и убоги,
Мы все-таки дойдем до нужной высоты.
То будет лучший миг безбрежных откровений,
Когда, как лунный диск, прорвавшись сквозь туман,
На нас из хаоса бесчисленных явлений
Вдруг глянет снившийся, но скрытый Океан.
И цель пути поняв, счастливые навеки,
Мы все благословим раздавшуюся тьму,
И, словно радостно-расширенные реки,
Своими устьями, любя, прильнём к Нему.

Бальмонт

«Ночь на Рождество»

Пусть все поругано веками преступлений,
Пусть незапятнанным ничто не сбереглось,
Но совести укор сильнее всех сомнений,
И не погаснет то, что раз в душе зажглось.
Великое не тщетно совершилось;
Недаром средь людей явился Бог;
К земле недаром небо приклонилось,
И распахнулся вечности чертог.
В незримой глубине сознанья мирового
Источник истины живет не заглушен,
И над руинами позора векового
Глагол ее звучит, как похоронный звон.
Родился в мире свет, и свет отвергнут тьмою,
Но светит он во тьме, где грань добра и зла.
Не властью внешнею, а правдою самою
Князь века осужден и все его дела.

В. Соловьев

[Alina]

Федор Достоевский

Крошку-ангела в сочельник
Бог на землю посылал:
“Как пойдешь ты через ельник
- Он с улыбкою сказал, -
Елку срубишь, и малютке
Самой доброй на земле,
Самой ласковой и чуткой
Дай, как память обо Мне”.
И смутился ангел-крошка:
“Но кому же мне отдать?
Как узнать, на ком из деток
Будет Божья благодать?”
“Сам увидишь”, - Бог ответил.
И небесный гость пошел.
Месяц встал уж, путь был светел
И в огромный город вел.
Всюду праздничные речи
Всюду счастье деток ждет…
Вскинув елочку на плечи,
Ангел с радостью идет…
Загляните в окна сами, -
Там большое торжество!
Елки светятся огнями,
Как бывает в Рождество.
И из дома в дом поспешно
Ангел стал переходить,
Чтоб узнать, кому он должен
Елку Божью подарить.
И прекрасных и послушных
Много видел он детей. –
Все при виде божьей елки,
Все забыв, тянулись к ней.
Кто кричит: “Я елки стою!”
Кто корит за то его:
“Не сравнишься ты со мною,
Я добрее твоего!”
“Нет, я елочки достойна
И достойнее других!”
Ангел слушает спокойно,
Озирая с грустью их.
Все кичатся друг пред другом,
Каждый хвалит сам себя,
На соперника с испугом
Или с завистью глядя.
И на улицу, понурясь,
Ангел вышел… “Боже мой!
Научи, кому бы мог я
Дар отдать бесценный Твой!"
И на улице встречает
Ангел крошку, - он стоит,
Елку Божью озирает, -
И восторгом взор горит.
Елка! Елочка! – захлопал
Он в ладоши. – Жаль, что я
Этой елки не достоин
И она не для меня…
Но снеси ее сестренке,
Что лежит у нас больна.
Сделай ей такую радость, -
Стоит елочки она!
Пусть не плачется напрасно!”
Мальчик ангелу шепнул.
И с улыбкой ангел ясный
Елку крошке протянул.
И тогда каким-то чудом
С неба звезды сорвались
И, сверкая изумрудом,
В ветви елочки впились.
Елка искрится и блещет, -
Ей небесный символ дан;
И восторженно трепещет
Изумленный мальчуган…
И, любовь узнав такую,
Ангел, тронутый до слез,
Богу весточку благую,
Как бесценный дар, принес.

[Palmer]

«Светлый горизонт»

когда-нибудь
мы найдём голубей наших снова.
и милосердие красоту возьмёт за руку.
в день,
когда на устах у всех будут песни,
из которых поцелуй — самая короткая.

в день, когда люди друг другу станут братьями
и нужда исчезнет двери домов запирать.
в день, когда замок — небылица, предание.
и сердца достаточно
для того, чтобы жить.

в день, когда смысл каждой фразы — «люблю»,
чтобы ты
до последней точки, тщетно
не ждала единственное слово то,
в день,
когда звучит как «жизнь» каждая буква,
чтобы я
до последнего стиха не мучился,
пытаясь подобрать изящную рифму…

в день, когда уста
превратятся в песни,
из которых поцелуй — самая короткая,
в день, когда придёшь ты,
навсегда придёшь
и с красотой
сольётся милосердие.

в день, когда мы
для наших голубей
снова зёрна рассыпем.
как же я жду
этот день, даже если
в нём не будет
меня.

Ахмад Шамлу

«За морями»

я построю лодку.
я построю лодку.
её спущу на воду и уплыву отсюда,
от земли, чужой мне,
где никого не найдётся,
кто бы в заросшей лесом
долине любви героев ото сна пробудил бы.

в лодке моей не будет
сетей рыболовных, и в сердце
моём не будет мечтаний
о жемчуге. плыть буду, плыть я.
и не привяжусь душою
ни к синим водам моря,
ни к волооким русалкам,
что вдруг возникая в сияньи
одиночества рыбаков бедных,
с длинных кос рассыпают
свои обманные сказки.

плыть буду, плыть я и петь буду.
плыть нужно прочь от города,
где в мужчине легенды умерли,
где в женщине нет столько радости,
сколько дарит гроздь виноградная,
где в залах ни одно зеркало
не повторяет веселья,
где в лужах не отражается
даже свет фонарей, нужно
прочь плыть, прочь отсюда.
ночь свою песню спела.
теперь настал черёд окон.
петь буду, петь я
и плыть буду.

за морями есть город, в нём окна
навстречу всему распахнуты,
в чём красота является.
город, в котором голуби
на крышах живут и любуются
на фонтаны людского разума,
а в ладони любого ребёнка
десятилетнего — ключ к познанию.
в том городе стены сырцовые.
на них люди смотрят с нежностью,
видя в глине чёрствой тёплый огонь
и грядущие сны безмятежные.
там земля слышит музыку чувств твоих,
и ветрами доносится шелест
крыльев диковинных птиц,
о которых в легендах пелось.

за морями есть город, где солнце
простирается так, чтоб хватило
его всем глазам, всем глазам,
что откроются на восходе.
и поэты — наследники там
воды, мудрости, света.
за морями есть город. нужно
построить лодку,
построить лодку.

Сохраб Сепехри

«Снег»

только раз
её можно было обнять.
и знала она,
что тотчас обрушится. будет снежный обвал.
и в моих объятьях
искала укрытия.

так её звали: снег.
тело – снежное,
сердце – из снега,
его биение – звук,
с каким снег падает
на тростниковые крыши.

и я, словно ветка,
что под снежным обвалом не выдержит,

её любил.

Бижан Элахи

перевод с фарси: Юлтан Садыкова (http://www.youltan.com/category/poems/)

[Mikhalych2015]

Всем - Доброго Времени!!!

«Зимняя ночь»   Б.Пастернак

Мело, мело по всей земле
Во все пределы.
Свеча горела на столе,
Свеча горела.

Как летом роем мошкара
Летит на пламя,
Слетались хлопья со двора
К оконной раме.

Метель лепила на стекле
Кружки и стрелы.
Свеча горела на столе,
Свеча горела.

На озаренный потолок
Ложились тени,
Скрещенья рук, скрещенья ног,
Судьбы скрещенья.

И падали два башмачка
Со стуком на пол.
И воск слезами с ночника
На платье капал.

И все терялось в снежной мгле
Седой и белой.
Свеча горела на столе,
Свеча горела.

На свечку дуло из угла,
И жар соблазна
Вздымал, как ангел, два крыла
Крестообразно.

Мело весь месяц в феврале,
И то и дело
Свеча горела на столе,
Свеча горела.

[Enny]

Иногда тебе кажется,
Что все, ты совсем готов…
Оборачиваешься
- и глядишь в осуждающие глаза котов.

У котов не убран лоток и в поилке на дне воды,
В котов уже восемь часов не клали котовьей еды,
Котов не любили по всей длине от ушей до хвоста,
Коты не верят, что есть проблемы важнее проблем кота.

У кота девять жизней,
Но в сумме – то же столетие.
Плюс девять смертей,
Чтоб суметь заслужить бессмертие.
Получается не у всех...

Говорят, что коты по ночам гуляют в других мирах,
Где теплее, сытнее, неведомы зло, боль и страх,
Это чушь, ведь коты заполняют такие места, как вода,
И они бы уже нипочем не вернулись оттуда сюда.

Кот сидит у открытой двери.
«Я проверил,
Этот мир – лучший.
Ты, конечно, можешь меня не слушать,
Только знай:
Ты всегда уходишь из ада в ад и из рая в рай,
ПрОпасть можно
Перешагнуть лишь с края на край,
Но никак не на край с подножия».

Ты глядишь на кота
И  покорно
Закрываешь дверь –
И идешь к буфету за банкой корма.