--------------------------------------------------------------------------------
Иосиф Давидович Прудков (1929-1984). Страницы жизни
М.Л. Шулутко
Уральская государственная медицинская академия, Екатеринбург
--------------------------------------------------------------------------------
Очень трудно за каких-нибудь два десятка минут рассказать все о человеке незаурядном, большом хирурге - основателе нового направления в нашей специальности, каким был Иосиф Давидович Прудков.
Только немногим крупным писателям под силу воссоздать осязаемый облик, направление мысли, глубину деяний ушедшего человека. Не обладая таким даром, я вижу свою задачу много скромнее - основываясь на воспоминаниях родных, сотрудников и учеников Иосифа Давидовича, собственных встречах с ним в очень разных обстоятельствах, начиная с дружеского застолья и кончая операционным столом, на котором я находился в качестве пациента, обрисовать некоторые наиболее характерные его черты.
Большая часть здесь присутствующих знала Иосифа Давидовича. Им известны его труды, направления его деятельности в хирургии. Поэтому я позволю себе, почти не касаясь научной деятельности Иосифа Давидовича, просто рассказать Вам о том, что больше всего и ярче всего сохранилось в памяти.
В его недолгой жизни можно, конечно условно, проследить 4 основных этапа: детство
и юность, работу на Севере, возвращение в
Свердловск и последний этап _ годы ухода.
Иосиф Давидович Прудков родился в 1929 году в городе Рославле Смоленской области. Рано лишившись матери, воспитывался отцом и бабушкой. Рос он не по годам самостоятель ным и серьезным. Не знаю, что сыграло в этом решающую роль - то ли врожденные свойства личности, то ли отсутствие материнской любви и ласки.
Он рано и навсегда пристрастился к чтению, а все остальное время что-то мастерил. Мастерил, всегда стремясь сделать не просто игрушку, а действующую модель. Если это была пушка, то она стреляла; если авиамодель, она летала. Приведу лишь одно воспоминание родных Иосифа Давидовича. Самой дорогой вещью в доме был баян. Однажды, придя домой, взрослые оцепенели: баян был разобран до последнего винтика. Спокойным оставался лишь виновник происшествия _ через сутки баян был полностью собран. Это оказалось под силу
11-летнему мальчику.
Для чего я говорю об этих, казалось бы, мало значимых фактах? Какое отношение они имеют к профессору Прудкову? На первый взгляд - никакого. Но, если вдуматься, то становится очевидно, что все мы родом из детства. Конечно же, взрослея, человек развивает в себе новые качества, новые способности. Но многое, очень личное, что заложено изначально, сохраняется навсегда. Так, на всю жизнь сохранилось, упрочилось, укрепилось все то, что отличало мальчика, затем юношу Осю Прудкова - требовательность к себе, собранность, аккуратность, самостоятельность, умение сосредоточиться, мануальные способности, любовь к книге, интерес к технике.
Мальчику было всего 12 лет, когда началась Великая Отечественная война. Трудная, полная лишений и невзгод, эвакуация сначала в Сталинград, затем _ на Урал, в город Верх-Нейвинск. Там закончена школа. Встал вопрос о дальнейшей учебе, о выборе профессии. Казалось бы, естественным было намерение поступить в политехнический институт. Но судьбе был угоден другой выбор. И я полагаю, что не столько уговоры друзей, сколько мудрая воля Провидения направляла руку юноши, когда он писал и подавал заявление в институт медицинский.
Все годы учебы он жил в общежитии. Жил весьма скромно, был вынужден подрабатывать.
К чему эти подробности? Да к тому, что одних людей трудности, невзгоды, лишения угнетают, лишают уверенности в себе, а других, наоборот, закаляют, мобилизуют, укрепляют их волю. Иосиф Давидович, к счастью, относился именно к таким.
Закончены I и II курсы. На III начались занятия по хирургическим болезням. Этот год стал переломным в жизни Прудкова.
Свидетельствует Борис Давидович Зислин, многолетний соученик и товарищ Иосифа Давидовича: “На первых курсах Оська (именно так именовали Иосифа Давидовича друзья-студен ты) ничем особенным не отличался. Был хорошим товарищем, не отказывался погонять в футбол, любил розыгрыши, охотно участвовал пусть в скромных, но всегда веселых студенческих застольях.
Но, начиная с III _ IV курса, его словно подменили. Все свободное время стал отдавать хирургии. Очень часто ходил на дежурства в отделение неотложной хирургии. Много и активно ассистировал, особенно при ночных операциях. Старался дежурить с теми, кто доверял не только подержать крючки, но постепенно сделать аппендэктомию, грыжесечение. Словом, открывал возможность действовать самостоятельно”.
Те годы и были началом пути Иосифа Давидовича в хирургию, ибо, каким бы ни был этот путь, он всегда начинается со студенческой скамьи.
Что побудило его избрать хирургию? Возможность самостоятельно решать и действовать? Мануальные способности? Решительность характера? Ответить на эти вопросы я, увы, не могу. Но твердо знаю одно (этому свидетели все, кто знал Иосифа Давидовича) - вступив на тропу хирургии, он шел по ней 32 года, неуклонно все вперед и вперед, отдавая хирургии все свои способности и силы, все свое время и мысли, свои надежды, любовь и верность, всего себя.
Путь этот был для Иосифа Давидовича далеко не простым и легким. Не только потому, что хирургия порой не платила ему взаимностью. Нет, чаще и больше всего из-за того, что Иосиф Давидович очень скоро начал искать новые решения хирургических задач, пересматривать уже, казалось бы, узаконенные положения. А все новое, непривычное почти всегда вызывает недоверие, даже противодействие.
1952 год - начало второго этапа жизни. Окончание института. Женитьба на Валентине Ивановне, навсегда ставшей самым близким другом, хранительницей домашнего очага, матерью его сыновей, человеком, которому Иосиф Давидович доверял самые сокровенные мысли. Валентина Ивановна стала, нет, не свидетельни цей, - верной сподвижницей хирургической жизни Прудкова. Она была ею в годы его подъема, расцвета, осталось и тогда, когда хирургу Прудкову хирургия уже ничем помочь не могла.
Активность студента Прудкова, его упорное стремление овладеть основами хирургической специальности не остались незамеченными. Создатель Уральской хирургической школы
Аркадий Тимофеевич Лидский сам предложил молодому врачу обучение в ординатуре. Почетно. Перспективно. Но житейские трудности заставили принять другое решение - завербоваться для работы в системе Ивдельлага и получить назначение в лагерный пункт Пристань (кто запамятовал географию Свердловской области, - это самое северное ее поселение).
Там, в Пристани, Иосиф Давидович стал единственным не только хирургом, но и вольнонаемным врачом. Комната в бревенчатом доме. Вода на кухне замерзала. Иосиф Давидович ходил по воду, топил печь. Валентина Ивановна, хотя работала, но уже ждала ребенка.
Не буду рассказывать обо всех трудностях, которые в ту пору испытала семья Прудковых. Скажу лишь: самостоятельная работа требовала и приучала к большой ответственности, диктовала необходимость самообразования, постоянного напряжения. Хирургическая работа требовала широкого диапазона действий. Иосиф Давидович оперировал не только много, но и во всех областях. Именно в те годы он приобрел тот большой практический опыт, который так сгодился ему в будущем.
Слава Прудкова, как хорошего хирурга, быстро росла. Его все чаще приглашали для выполнения операций в другие больницы Ивдельлага. И, что весьма показательно, к нему за помощью все чаще обращалось лагерное начальство, которое могло проходить лечение в Свердловс ке и даже в Москве.
Рассказывая мне об этих годах работы Иосифа Давидовича, Валентина Ивановна и его старший сын Михаил Иосифович, лишь вскользь упоминали, что, оперируя в больницах Ивдельлага, Иосиф Давидович общался со многими заключенными _ крупными врачами, и не только хирургами. В качестве кого они там работали - санитаров, фельдшеров, помощников врача _ не так уж важно. Но общение с этими высокообра зованными, квалифицированными специалис тами, хотя они были и в арестантской робе, очень немало способствовало развитию Иосифа Давидовича, как врача и хирурга. Чтобы убедиться в правильности моих предположений, вспомните рассказы Варлама Шаламова.
Иосиф Давидович никогда и практически никому не рассказывал о таких встречах. Это объяснимо: контакт с заключенными грозил вольнонаемному врачу серьезными неприятно стями, даже осуждением. Свидетелем подобных случаев был я сам, работая на Крайнем Севере.
В системе Ивдельлага Иосиф Давидович проработал не 3 года, как это было обусловлено распределением, а 9 лет. Крепко стал на ноги как врач и хирург широкого профиля. Приобрел огромный опыт. Много читал. Постоянно выписывал периодическую литературу, монографии по различным вопросам хирургии. Занимался и научной работой. У Валентины Ивановны сохранились черновики разработок новых методик извлечения инородных предметов из желудка, оригинальных аппаратов для лечения тяжелых повреждений конечностей (это была "краевая патология" - травмы на лесоповале).
Но, самое главное, хочу это особо подчеркнуть, трудные условия работы и жизни укрепили черты, присущие Иосифу Давидовичу в детстве и юности: сдержанность, самодисциплину, требовательность к себе, твердость характера, настойчивость в выполнении намеченной цели, научили немногословию и принципу: “прежде чем сказать, следует хорошенько подумать”.
На Севере родились сыновья и Иосиф
Давидович, при всей своей внешней сдержанности, даже некоторой суровости, стал нежным отцом. Вы, быть может, усомнитесь в этом, но у меня есть очень надежный свидетель - Валентина Ивановна. Он сам купал, пеленал маленьких Мишу и Сашу, а когда они чуть подросли, не взирая на любую занятость, подолгу возился с ними, мастерил игрушки, что-то строил, читал вслух. Уже потом, когда сыновья повзрослели, Иосиф Давидович становился к ним все более требовательным. Он очень хотел воспитать их серьезными, достойными людьми, передать им все лучшее, что знал и умел сам.
Летом 1961 года семья Прудковых переехала в Свердловск. Начался новый этап жизни. Предстояло определиться с работой, с жильем.
Капитан медицинской службы в отставке, опытный разносторонний хирург, Иосиф Давидович мог, конечно, претендовать на различные должности. Но забота о семье диктовала необходимость работы, которая бы обеспечивала получение квартиры. Так, он стал ординатором хирургического отделения дорожной больницы. Здесь в последующие годы широко раскроются его блестящие хирургические возможности - здесь будут написаны кандидатская и докторская диссертации; здесь будет задумано и начнет реализовываться главное дело его жизни - разработка щадящих способов оперирования с помощью лапароскопии.
Я, пожалуй, не совсем точно назвал хирургические действия Иосифа Давидовича блестящими. В слове "блестящие" есть что-то показное, рассчитанное на внешний эффект, на зрителя. Нет, операции Прудкова были иными. Даже обретя большой опыт, став профессором, он всегда готовился к операции: тщательно продумывал каждый этап, каждую деталь, просчитывал возможные варианты и осложнения, намечал план действий для таких случаев. В результате - никаких неожиданностей, суеты, лишних движений. Оперировал внешне спокойно, точно рассчитанными приемами. Встретившись с нетипичной ситуацией, тотчас же применял заранее продуманный вариант. Оперируя, щадил ткани, постоянно заботился о гемостазе. Поэтому при, казалось бы, медленных действиях, операции не затягивались.
Помогало также одинаковое владение правой и левой рукой. Операционная сестра Елена Ивановна Морозкина вспоминает, что Иосиф Давидович просил иглодержатель то для правой, то для левой руки.
Ассистентов не ругал. При ошибке остановится, укоризненно посмотрит или скажет "Ну, ты фигура". Их очевидные промахи разбирал вне операционной, с глазу на глаз.
Вспоминая операции Прудкова, его близкие многолетние помощники Валерий Васильевич Ходаков, Рафаэль Тигранович Тарасян, не сговариваясь, оценивают их как очень надежные.
Все это вместе приводило к высокому качеству оперирования, эффективности, сравнительно малому числу осложнений.
В 1967 году Иосиф Давидович был избран ассистентом кафедры общей хирургии, которая имела базу в дорожной больнице. Заведовал кафедрой один из корифеев Свердловской хирургии профессор Моисей Израилевич Сахаров -
не только эрудированный хирург, но и руководитель лояльный, доброжелательный, который не сковывал, не ограничивал инициативы сотрудников. Под его руководством Иосиф Давидович защитил кандидатскую диссертацию. А затем целиком погрузился в разработку новых оригинальных методик малоинвазивных вмешательств на органах брюшной полости.
Позволю себе небольшое отступление. В двадцатых годах один из медицинских журналов опубликовал статью маститого профессора Петербургской Военно-медицинской академии Сергея Петровича Федорова "Хирургия на распутье". В заключение Федоров писал: "Да стоит она, как русский древний витязь, в раздумье на перекрестке дорог…. Скоро ли выйдет она (хирургия) на новый и славный путь?"
Статья "Хирургия на распутье" вызвала многочисленные отклики. Среди них своей непримиримостью выделялась публикация известного всей России доктора медицины Волкова из небольшого города Ядрина. Название статьи Волкова отражало ее содержание. Оно гласило "Хирургия в пути". Убежден, что не буду обвинен в преувеличении, если скажу, что основоположником одного из направлений "хирургии в пути" является Иосиф Давидович Прудков.
В 1968 году он впервые в мировой практике начал, используя лапароскопию, выполнять холецистэктомию при остром холецистите и механической желтухе, а годом позже _ гастростомию и еюностомию. Хочу отметить, что лапароскопия, сама по себе, очень скоро стала только одним из элементов новых операций.
Эти принципиально новые вмешательства реализовывались двумя путями.
Первый _ это замена операций, традицион но выполнявшихся путем широкой лапаротомии, столь же радикальными вмешательствами, но выполняемыми снаружи, вне брюшной полости, из небольшого отверстия. Реализовывалась операция с помощью лапароскопии и набора инструментов, впервые разработанных Иосифом Давидовичем. Инструменты позволяли захватить, подтянуть соответствующий орган и фиксировать его к брюшной стенке.
Нет нужды доказывать, это делает статистика, что такая тактика позволяла успешно оперировать больных, ранее считавшихся по своему состоянию неоперабельными, и значитель но улучшить исходы.
Второй путь заключался в разработке комбинированных и этапных вмешательств с использованием разных вариантов эндоскопии и так называемого "малого доступа". Это позволило успешно оперировать не только больных желчно-каменной болезнью, острым холецисти том и механической желтухой, но, что очень важно, - успешно выполнять повторные и реконструктивные операции на желчных путях, на пищеводе, реконструктивные вмешательства на желудке, панкреатодуоденальные резекции, операции на толстой кишке.
Итак, впервые в хирургической практике Иосифом Давидовичем Прудковым была разработана система малоинвазивного оперирова ния, которая, сохраняя возможности широкой лапаротомии, неизмеримо уменьшала травматичность вмешательства, снижала операцион ный риск и, следовательно, позволяла оказывать жизненно необходимую помощь самым тяжелым больным.
Часть оригинальных разработок легла в основу докторской диссертации, другие были опубликованы в периодической печати, доложены на Всесоюзных съездах гастроэнтерологов, хирургов, на пленумах правления Всесоюзного научного общества хирургов, на Всероссийском съезде хирургов, на Международном съезде хирургов в Праге.
В 1976 году доктор медицинских наук Прудков был избран заведующим кафедрой общей хирургии Свердловского медицинского института и возглавил областной центр хирургической гастроэнтерологии. А спустя год он был утвержден в ученом звании профессора.
Став во главе кафедры, клиники, центра, Иосиф Давидович, умный и опытный человек, понимал, что даже 300 коек _ еще не клиника, что необходимо создать коллектив единомышленников, определить направление научного поиска, систему диагностических и лечебных мероприятий, наладить творческий контакт со смежными кафедрами.
В прямом смысле слова "засучив рукава" он взялся за выполнение этих (и еще многих других) задач. Как он их реализовывал, как создавал единую клинику, как учил сотрудников, рассказывали мне Валерий Васильевич Ходаков, Рафаэль Тигранович Тарасян и Михаил Иосифович Прудков.
В 7 час. 30 мин. утра Иосиф Давидович уже в клинике. Обход всех тяжелых больных. На утренней конференции он в курсе всех дел. Потому его распоряжения основываются не на словах дежурного персонала, а на собственном мнении, четко и конкретно, только по существу. В обсуждении больных, подлежащих операции, слово получали не только хирург, но и рентгенолог, эндоскопист, цитолог. От каждого неизменно требовались четкое изложение результатов исследования и заключение. Решение о необходимости и виде операции в каждом случае прочно обосновывалось.
Операции шли практически ежедневно, и, пока операционный день не был закончен, Иосиф Давидович из клиники не уходил. Поручив сложную операцию кому-либо из помощников, мог встать за его спиной, готовый в любую минуту подсказать, посоветовать, помочь.
Он сам осматривал всех поступивших тяжелых больных. Часто не по разу. Никогда не отказывал в консультации. С больными беседовал, не торопясь, как бы ласково, часто произнося слово "голубчик".
К сотрудникам относился ровно, но всегда предельно требовательно. Голоса не повышал, даже в экстремальных ситуациях. Все его распоряжения были немногословными, но тщательно продуманными, и поэтому убедительными. Готов был выслушать возражения, но не разглагольствования, а доказательства. Если мнение оппонента было весомым, принимал его.
Вообще же Иосиф Давидович говорил немного, но всегда весомо, ибо следовал собственному афоризму: "Не уверен _ не говори". Учил сотрудников "не рассказом, а показом".
Будучи предельно дисциплинированным в своих действиях, словах, поступках, он неукоснительно требовал того же от своих сотрудников. Это создавало впечатление некоторой сухости, даже жесткости.
Оперировал Иосиф Давидович, как всегда, много и наиболее тяжелых больных. Предварительно проговаривал с ассистентами план операции, возможные варианты. Поэтому чаще всего неожиданностей не было, а если возникали, то преодолевал их довольно легко, будто, по словам Валерия Васильевича Ходакова, заранее предвидел. Нет, добавлю я от себя, всего предвидеть нельзя - он просто был готов к ним, ибо был очень опытным хирургом.
Одновременно, как всегда продуманно, занимался Иосиф Давидович реорганизацией, профилизацией хирургических отделений, налаживанием системы обследования больных.
Хотел бы обратить Ваше внимание, что, будучи верным поклонником технических новаций, аппаратной диагностики, пальму первенства он все же отдавал внимательному клиническому исследованию. Я уже говорил, что Иосиф Давидович подолгу беседовал с больными, собирал анамнез, уточнял детали жалоб. А уж как он пальпировал живот, - об этом я могу рассказать из первых уст, ибо испытал на себе. Сильными мягкими движениями он проникал вглубь брюшной полости, не причиняя при этом боли. Тогда-то я обратил внимание на руки Иосифа Давидовича. Широкая ладонь, короткие сильные пальцы.
В художественной литературе, да и в журнальных публикациях, можно встретить немало живописных подробностей о длинных, тонких пальцах нежных рук хирурга, способных проникать в самые недоступные участки организма. Но не столько тонкими должны быть пальцы хирурга, сколько умелыми.
Говоря это, я невольно вспоминаю, как много лет назад, будучи на конференции в Киеве, слушал доклад Николая Михайловича Амосова об операциях на легких. Частота осложнений и летальность были для того времени очень низкими. Выступавшие в прениях объясняли это прекрасной техникой. В конце прений слово взял старый хирург. По-народному просто он сказал: "Вот все говорят "золотые руки" Николая Михайловича. Третий день сижу рядом с ним в президиуме и вижу: руки как руки. Голова у Амосова золотая. Поэтому результаты хорошие".
Это определение я, не сомневаясь, отношу к хирургу Прудкову. Умелые руки, чутко подчиняющиеся умной голове, - вот объяснение его блестящих достижений в хирургии.
Не могу не сказать, что становлению способствовал творческий и дружеский контакт клиники Прудкова с кафедрой рентгенологии, с ее заведующим - профессором Матвеем Григорьевичем Виннером. Особенно большое значение имели клинико-рентгено-эндоскопические сопоставления, которые регулярно совместно проводились.
Неудивительно, что в клинику профессора Прудкова пошел буквально поток больных, требующих вмешательств на печени, желчных путях, на пищеводе, желудке, кишечнике. Для этих больных (прежде всего для тех из них, кто был ранее где-то оперирован) было начато выполнение новых оригинальных вариантов вмешательств. С помощью эндоскопии и рентгеноте левидения в процессе лапароскопии или через лапароскопически наложенные свищи осуществлялось дробление и удаление камней из билиарного тракта, извлечение инородных тел из желудка, удаление полипов желудка и толстой кишки, дилятация стриктур пищевода и многое другое.
Клиника, руководимая профессором Иосифом Давидовичем Прудковым, завоевывала все большее признание хирургической обществен ности не только Свердловска, городов Урала, но и всей страны. И не случайно, после окончания VI Всероссийского съезда хирургов, за дружеским столом, ведущий хирург России академик Виктор Сергеевич Савельев, подняв бокал, произнес, обращаясь к Иосифу Давидовичу:
"Я предлагаю тост за этого скромного человека, истинного родоначальника лапароскопии и лапароскопической хирургии в России".
Важное признание заслуг Иосифа Давидовича. Очень важное и очень авторитетное. Жаль только, что прозвучало оно в узком кругу, а не с трибуны съезда. Но сильные мира сего неохотно признают не свои заслуги.
Я уже говорил об интересе и умелости Иосифа Давидовича в решении технических задач. Эти наклонности сыграли важную роль в реализации тех новых хирургических операций, о которых шла речь. Их выполнение основывалось на применении специального инструмен тария. Такой инструментарий создавался в тесном контакте с руководителями предприятий, инженерами, мастерами _ умельцами. По словам Владимира Соломоновича Белкина, в 1973-1983 годах старшего научного сотрудника патентного отдела медицинского института, Иосиф Давидович очень четко, технически грамотно формулировал задачу перед разработчи ками и исполнителями инструментария. Будучи врачом, он умел мыслить и как конструктор. В результате _ ряд оригинальных инструментов, 4 авторских свидетельства на изобретение и 40 - на рационализаторские предложения.
Педагогический процесс, чтение лекций, заботы о клинике, огромная личная хирургичес кая деятельность, консультации, научная работа сотрудников, работа над своими статьями, докладами, председательствование на заседаниях научного общества хирургов _ вот далеко не полный перечень дел, какими занимался профессор Прудков. Дня не хватало, прихватывал часть ночи. А в 7.30 утра, всегда чисто выбритый, в свежей сорочке с тщательно повязанным галстуком, он уже в клинике. И так изо дня в день в течение почти 7 лет.
Говоря о многочисленных заботах Иосифа Давидовича, я не упомянул одну из главных -
заботу о сыновьях. А ведь он трепетно любил их, заботился об их росте; тем более, что оба стали хирургами. Так же, как он радовался их первым шагам в младенчестве, так наполняли его сердце гордостью их первые шаги на хирургическом поприще.
1980-1983 - годы самые плодотворные в жизни Иосифа Давидовича. Он признанный заведующий крупной кафедрой, весомый авторитет в хирургии, бесспорный лидер нового направления в хирургической гастроэнтерологии. Без его участия не обходится практически ни один съезд, ни одна конференция.
В 1982 году он переехал на новую, удобную квартиру. С помощью Валентины Ивановны заботливо благоустраивал новое жилье, с особой заботой - свой кабинет. Здесь все удобно, все под рукой. Большой письменный стол, книги по хирургии, научные журналы. Есть и кушетка, чтобы, засидевшись до глубокой ночи, прилечь, не тревожить сон жены.
Казалось бы, чего еще желать? Только думать, работать, оперировать _ заниматься любимым делом. Но счастье, увы, редко бывает долгим. Так, к сожалению, устроена жизнь.
Вот, я и перехожу к последнему этапу жизни Иосифа Давидовича. Перехожу не без колебаний. Нужно ли напоминать о страданиях, выпавших на его долю? Полагаю, что нужно, ибо прав был Александр Дюма, написав: "Только несчастья обнажают все таинства человеческой души". Только осознав неминуемость своего ухода из жизни, человек отбрасывает все сдерживающие начала, становится таким, какой он есть по своей первородной сути.
То, о чем я буду говорить, знаю от двух самых близких Иосифу Давидовичу людей _ Валентины Ивановны и Михаила Иосифовича; кое-чему был свидетелем и сам.
С конца 1983 года Иосиф Давидович почувствовал признаки болезни. Быстро уставал, часто ощущал слабость, терял в весе, появились серьезные симптомы со стороны мочевой системы. Но он все откладывал обследование, продолжал работать: делал обходы, консультиро вал, оперировал. Может быть, реже прежнего, но оперировал. Сначала объяснял недомогание перенесенным гепатитом, но вскоре понял, что причина в другом. Как-то сказал старшему сыну: "Если гематурию вызывает камень почки (когда-то был приступ мочекаменной болезни), то это пройдет, если же не камень…". И умолк, не закончив фразы.
Состояние ухудшалось. Обследование стало неминуемым. Оно было проведено профессором Владимиром Николаевичем Журавлевым. Заключение звучало кратко и зловеще, как приговор: "рак мочевого пузыря". Выход один операция. Где оперироваться: дома, в Свердловске, или в Москве? На последнем варианте настаивал и Журавлев.
В один из тех дней, а их было немного _ время не ждало, у постели Иосифа Давидовича собрались Милослав Станиславович Савичевский, Матвей Григорьевич Виннер, Владимир Николаевич Журавлев. Если кого запамятовал, прошу прощения.
Для чего мы собрались? Не для того, чтобы посоветовать оперироваться в Москве. Знали, что серьезные решения Иосиф Давидович всю жизнь принимал сам. Мы пришли потому, что в беде, в горе человек не должен быть один. Ему необходимы помощь, поддержка, слово ободрения. Сыграло ли такую роль наше посещение? Не знаю. Уходя, уже пожав его руку и пожелав удачи, я оглянулся: Иосиф Давидович сидел, низко опустив голову, опираясь руками на край койки.
Прошло еще несколько дней, пока шли переговоры с академиком Лопаткиным. О чем думал он в те дни, особенно в те ночи? Вспоминал ли свою жизнь, любимые операции, горевал ли о незавершенных делах, нереализованных планах? Это неведомо никому.
По словам домашних и нескольких сотрудников, навестивших его, был как-то особенно тих, молчалив еще больше обычного, ни на что не жаловался, ни о чем не просил.
Я глубоко убежден, что Иосиф Давидович _ образованный врач, опытный хирург - не мог не понимать всей серьезности своего положения. Убежден, что он не строил иллюзий относитель но выздоровления после операции. Но другого выхода не было. За соломинку следовало уцепиться.
В Москву поехали и Валентина Ивановна, и сыновья. Он создал свою семью. Он был верен ей. Семья ответила ему тем же.
Увиделись мы через какое-то время после возвращения Иосифа Давидовича. Он побледнел, похудел и, что бросилось мне в глаза, черты его лица стали мягче. Он был рад посещению, не жаловался, об операции не говорил, только вскользь заметил, что донимают ознобы.
Мы старались навещать Иосифа Давидовича. Помню, как-то заявились вместе с Матвеем Григорьевичем Виннером и Виктором Андреевичем Козловым. Иосиф Давидович полеживал на диване (был еще слаб). Валентина Ивановна в минуту расстаралась. На столике, придвинутом к дивану, появилась закуска, бутылка. Матвей Григорьевич, острослов и весельчак, в тот вечер был в ударе. Виктор Андреевич подыгрывал ему. И, Вы знаете, Иосиф Давидович менялся буквально на глазах. Лицо порозовело, в глазах появилась искорка, он пересел в кресло и даже выпил бокальчик пива. Вот она, думалось мне, сила дружеского общения, сознание того, что ты не один, что рядом люди, которым небезразлична твоя судьба.
Шло время. Здоровье Иосифа Давидовича медленно и неустойчиво как бы улучшалось. Уступая просьбам сотрудников и идя, конечно, навстречу своему заветному желанию, он решил посетить клинику. Это было где-то в сентябре, в дни, близкие ко дню рождения Иосифа Давидовича. Сотрудники быстро и незаметно для него накрыли стол. Нет, это было не празднество, не желание отметить 55-летие профессора. Просто люди выражали радость оттого, что они вновь вместе со своим учителем, что он в стенах клиники, надеялись, что все худшее уже позади.
Как мне рассказывал Рафаэль Тигранович Тарасян, Иосиф Давидович, хотя был рад и клинике, и сотрудникам, но все же казался задумчивым и грустным. Он не обидел сотрудников отказом, присел к краю стола, тяжело опершись головой на руку. Тарасян, сидевший рядом, видел, как по щеке шефа катились слезы.
Нет, он не был, как это представлялось кому-то сухим, жестким человеком. По словам Валентины Ивановны (а уж ей можно верить), он бывал и ласков, и раним, тяжело переживал обиды. Но не для всех. Замечали это только самые близкие. Для остальных _ строг, подтянут, ровен в общении. Был человеком высокой самоорганизации. Не хотел, чтобы ссадины на сердце, нанесенные чьей-то грубостью, очередным хамством, были видны.
Проработал Иосиф Давидович только несколько дней. Не хватало сил, да и появились симптомы кишечной непроходимости. А спустя две недели, позвал своего многолетнего помощника Валерия Васильевича Ходакова и, как бы извиняясь за то, что взваливает на его плечи непомерную тяжесть, сказал: "Придется вскрыть живот".
Вскрыли и зашили. А 14 ноября 1984 года Иосифа Давидовича не стало. По велению сердца и сыновнему долгу я часто навещаю Широкореченское кладбище. И всякий раз, возвращаясь, сворачиваю на тихую боковую аллею. Здесь, неподалеку, чуть-чуть в глубине, высится белоснежный монументальный памятник.
Иосиф Давидович в операционном халате, в хирургической шапочке, маске. Взгляд из-под очков устремлен куда-то вдаль.
Всматриваясь в толщу мрамора, я угадываю, нет, вижу: широкие плечи опущены, левой рукой он снимает хирургическую перчатку с правой. Он очень устал. Закончена самая трудная операция в жизни. Последняя операция. Самая трудная потому, что последняя.
Памятник удивительно отражает сущность человека, над которым он воздвигнут. Массивный белоснежный монумент. Сильный чистый человек. Глубоко мыслящий замечательный хирург. Таким и остался в нашей памяти Иосиф Давидович Прудков.
Неизвестный мудрец когда-то изрек: "Жизнь всегда дольше смерти". Он был прав: после человека, особенно после крупного хирурга, проложившего новые пути, остаются не только его деяния, остаются его ученики и последователи. Первые среди них _ сыновья Михаил Иосифович и Александр Иосифович Прудковы. Именно они подхватили скальпель, выпавший из слабеющих пальцев отца. И встали, каждый на своем месте, к операционному столу.
Александр Иванович Куприн когда-то сказал: "Костер горит, пока в него подкладывают дрова". Огонь, зажженный Иосифом Давидовичем, поддерживаемый его последователями, его сыновьями, продолжает гореть, освещая один из новых путей хирургии. Понимание этого не уменьшает грусти наших воспоминаний, но еще раз подтверждает всю значимость жизни и творчества Иосифа Давидовича Прудкова.
Тема: Прудков И.Д. (Прочитано 11251 раз)