Полное эксклюзивное интервью «Информ Полису»
- Ирина (имя изменено), на встрече с журналистами следствие озвучило мотив убийства Сэсэг и Станислава - корыстные побуждения. Говорят, что ваша семья испытывала материальные трудности. Это так?
- Нет. Проблем с деньгами не было. Представленный следствием мотив - ограбить случайных незнакомых людей (никакой связи между нами следствием не установлено) для меня, наших родственников и друзей просто не логичен. Телефоны, золото… бред.
- Как складывалась ваша жизнь в последние несколько лет?
- Мы с мужем прожили вместе 14 лет. Он был очень спокойным, отзывчивым человеком, ответственным отцом: занимался детьми, водил их в школу и на дополнительные занятия, был в курсе их успехов. Все его друзья всегда отмечали: «Александр - это семья. Александр - это его дети».
Когда всё это произошло, друзья Александра сплотились. Хотя все они из разных сфер. Некоторых я даже не знала - так их много у него. Муж был открытым человеком и всегда помогал другим. Теперь я чувствую поддержку его друзей за своей спиной. Ребята очень удивляются этому обвинению. Они уверены: если бы что-то случилось с кем-то из них, он бы тоже поддерживал их семьи.
Муж очень трепетно относился к своей маме. Она вырастила и воспитала его одна. Он заботился о ней, тем более что в последнее время она болела. Всё-таки в преклонном возрасте уже.
- Как Александр себя вёл в последнее время? Не изменилось ли что-то в его поведении, настроении, высказываниях?
- Вообще нет. Он был постоянно рядом, дома с детьми, на виду. Встречались с родственниками и друзьями, жили обычной жизнью. По мнению следствия, у него было раздвоение личности, мания преследования. Нет. Однозначно не было.
- Когда вы впервые узнали, что что-то происходит?
- 20 апреля, уже когда мне позвонили из уголовного розыска и сказали: «Вашего мужа убили».
- Именно «убили»?
- Да. Спросили, где я нахожусь. Сказали, что подъедут, чтобы со мной поговорить. Я не поверила. Не могла даже представить: образ Александра, и «убили». Недоброжелателей у него не было.
В следственном комитете сказали, что всё произошло в Сотниково (в доме друга Александра, у которого он, по версии следствия, брал автомобиль для перевозки тел Сэсэг и Станислава. - Прим. автора). Потом мне позвонили, не помню, кто именно, и сообщили, что какого-то мужчину госпитализировали в больницу. Я начала звонить в больницы. В БСМП сказали, что да, к ним поступил неустановленный мужчина с тяжёлыми травмами.
- Почему же тогда вам сказали об убийстве, если Александр был ещё жив?
- Не знаю. Видимо, так решили, когда его нашли. 20 апреля утром ко мне приехали друзья Александра, им тоже сообщили, что мой муж умер. Я ответила, что он жив, но в больнице. И мы поехали в БСМП, где я опознала его.
- Каким вы увидели своего мужа? Какие раны были на его теле и где?
- 40 % ожогов поверхности тела. Одно огнестрельное ранение в голову, ближе к правому виску, и одно - в нижнюю часть брюшной полости.
Дальше началось следствие. И в какой-то момент, весной прошлого года, это всё объединили в одно дело - убийство Сэсэг и Станислава и убийство друга моего мужа. Я оба эти дела вообще никак не соотносила. Для меня это было шоком. Мне просто сказали, что есть основания для объединения дел.
До сентября прошлого года в действиях следствия меня не смущало ничего. Все проведённые экспертизы говорили о непричастности моего мужа. Отрицали полностью. А потом экспертизы начали «говорить» обратное. Следствие зашло в тупик, и пошёл просто подгон под удобную версию, на мой взгляд.
- Вы знали друга вашего мужа?
- Да. Они с Александром были друзьями. Я его лично знала, хороший парень. Но сильно близко мы не общались.
- На ваш взгляд, что всё-таки произошло?
- Свою версию я высказала следствию.
- Александр говорил или писал вам о своей работе в агентстве?
- Он отправлял мне файлы с этой информацией, которые позже сам удалил. Но следователи восстановили эти файлы, о чём рассказали на брифинге. Да, я знала, что он работал в агентстве. И всё, что я о нём знала, рассказала следствию. По моей информации, они провели какие-то мероприятия и отмели эту версию. Хотя я сомневаюсь в чистоте этих мероприятий.
- Мы не озвучиваем, что это были за файлы?
- Нет. До суда не говорим.
- Ваш муж был знаком с Сэсэг, Станиславом или с кем-то из их окружения?
- Нет. Вообще никакой связи с ними у него не было.
- Некоторые высказывались о возможном знакомстве вашего супруга, как бывшего сотрудника правоохранительных органов, с мужем Сэсэг, который также ранее работал в этой системе.
- Нет. Муж Сэсэг не имел отношения к правоохранительным органам. Мы о нём знаем не больше вашего. Мой муж его не знал.
- Ваше мнение о психическом расстройстве Александра?
- Мой муж всегда имел внутренний стержень, своё мнение, какие-то жизненные установки. Был адекватным и рассудительным человеком, очень интеллигентным, порядочным и ответственным. Много противоречий и в психолого-психиатрической экспертизе, которая была проведена посмертно. Во-первых, на мой взгляд, она основана на показаниях людей, с которыми мой муж в последние годы фактически не общался. А не тех, кто были его настоящими близкими друзьями. Во-вторых, Александр как сотрудник правоохранительных органов несколько раз в год проходил тестирования, сдавал зачёты.
Мой муж не один год проработал в органах внутренних дел и всегда проходил все исследования. Результаты есть в его личном деле, а теперь и в материалах уголовного дела. Но почему-то посмертная экспертиза, скажем так, взяла верх.
- Имел ли Александр вредные привычки?
- Разве что курил, выпивал крайне редко.
- Опишите его телосложение. Хочу понять, как в одиночку он смог несколько раз перетащить два тела.
- Кстати, на видеозаписях, на которые ссылается следствие, какой-то худощавый мужчина. Его лица не видно. Олег же был ростом 184 см и довольно крупным. Но при этом поднимать тяжести ему было нельзя: две грыжи в позвоночнике.
- Откуда у Александра был пистолет? Вы видели его ранее?
- У него был официально зарегистрированный травматический пистолет. А откуда тот боевой пистолет - ни мы, ни следствие не установили.
- Где был ваш супруг в ночь убийства Сэсэг и Станислава?
- У матери. Он периодически у неё ночевал, ухаживал за ней. И в тот момент она болела. Всю ночь он провёл у неё.
- Кто-то ещё может это подтвердить?
- К сожалению, только его мама. Она проживает одна.
- После той ночи в какой момент вы увидели мужа в следующий раз?
- 13 апреля. Он забрал дочь с занятий и приехал домой. Был спокоен. Ничего особенного. В последующие дни встречался с друзьями, помогал им.
- Знаете ли вы что-нибудь по поводу его отъезда в Иркутск в ночь убийства?
- Только со слов следствия. Я точно не знаю. По поводу той ночи мы с адвокатом заявляли следствию ходатайства на дополнительные допросы свидетелей, на экспертизы. Но все они были отклонены. Почему? Нам непонятно.
Многое непонятно на самом деле. Выводы следствия мне кажутся несправедливыми. Я думаю, что доказательства по делу собирались под одного человека. На все наши вопросы о том, что нам непонятно, нам отвечают, мол, «что тут понимать, он же больной». То есть моего мужа выставляют психом, чтобы сгладить недочеты следствия.
- Говорят, что вы удалили переписку с мужем с его телефона, прежде чем отдать его следователям. Это так?
- Я удалила буквально пару наших заметок, которые касались нашей с ним личной жизни и детей. Они не связаны с делом. По-видимому, меня считают каким-то суперхакером, который мастерски зачистил телефон. Или же нужно меня выставить в таком свете, чтобы общественность не доверяла моим словам. Не знаю. На самом деле никакого смысла это удаление сообщений для следствия не несёт. Я не препятствовала расследованию.
- Ваши дети знают, что произошло? Как они это приняли?
- Мне пришлось сказать им об этом. Папа для них был больше, чем мама. Он был их опорой, защитой. Когда мы его потеряли, я долго не могла прийти в себя.
- Чего вы ждёте от предстоящего судебного процесса?
- Справедливости. Считаю, что все эти обвинения не обоснованы. Мотив не логичен, не обоснован. Моего мужа выставили идиотом и хладнокровным убийцей. Доля его возможного участия в этом деле мне неизвестна, но я уверена: следствие проведено предвзято, просто удобно все списать на мертвого человека.
Я уверена, что есть люди, которые убили двоих человек, потом ещё двоих. И они на свободе. Настоящий убийца — на свободе.
Друг обвиняемого:
- С Александром мы дружили с детства, с пяти-шести лет. Жили в соседних подъездах. С возрастом у меня осталось не так много друзей, только несколько самых близких, и Александр в их числе.
Он всегда был адекватным, нормальным человеком, и в последнее время я тоже не замечал за ним каких-то отклонений в поведении и настроении. Если у него и были какие-то финансовые трудности, то не критичные. По крайней мере, он не пребывал в отчаянном положении.
О работе в детективном агентстве Олег мне говорил лишь вскользь. Работа негласная. Я думаю, что его втянули в какую-то историю.
Также я сомневаюсь, что он мог один поднять и переносить тела убитых, так как ещё с армии страдал от грыж в позвоночнике. Он даже не мог сидеть дольше двух часов - испытывал сильную боль. При переезде Александр не участвовал в погрузке мебели, только документы таскал, и мы к этому относились с пониманием. Кроме того, он души не чаял в детях и очень переживал за их будущее. В общем, я не верю, что он мог пойти на такое преступление.
Бывший коллега обвиняемого:
- Александр был надёжным другом, ответственным сотрудником. Он никогда не жаловался на материальные трудности. В последний раз мы виделись за день до убийства Сэсэг и Станислава. Александр был спокоен, ничего особенного я не заметил.
О детективном агентстве он мне говорил ещё в 2017 году, как-то обмолвился в разговоре, что подрабатывает. Я не уточнял, так как это специфическая работа - о ней не говорят.
Насколько я знаю, в деле очень много нестыковок. Везде отсутствует логика. Потом на брифинге услышал, что у Александра якобы были «бредовые идеи», «мания преследования» и «раздвоение личности». Ничего подобного при жизни не замечали ни я, ни его друзья, ни родные.
Со слов его супруги, результаты посмертной экспертизы (психолого-психиатрической) основаны непонятно на чём. Туда включены результаты ЦПД - психодиагностики, которую Александр проходил во время службы неоднократно; история болезни, которая к психиатрии абсолютно не имеет отношения, больше по неврологии, по грыжам; а также взяты показания людей, которые не видели Александра лет пять-десять.
Александр очень любил своих детей. Только спросишь про них, сразу расплывался в улыбке. Не мог он взять и бросить их, уйти из жизни добровольно.
