Юрий ЮДИН:
«Раскрыть тайну - мой долг... »
Более двух месяцев провел в прошлом году в Екатеринбурге, ночуя то у одних знакомых, то у других, бывший замес-титель главы администрации города Соликамска Пермской области, а ныне пенсионер Юрий Ефимович Юдин. Такую длительную командировку устроил себе этот человек сам, добровольно. И прежде всего — из чувства долга перед друзьями юности, которых навсегда потерял более 40 лет назад в горах за Ивделем.
Юрий Юдин был десятым туристом из известной группы Игоря Дятлова, погибшей при загадочных обстоятельст-вах в окрестностях горы Холат-Сяхыл. Горы Мертвецов, по-мансийски. От верной смерти тог да его спасла бо-лезнь, неожиданный приступ радикулита, из-за которого он, как говорят, сошел с маршрута. (Кстати, радикулит этот никогда больше не давал о себе знать!) Случи лось это в небольшом таежном поселке 2-й Северный 28 января 1959 года. А через три-четыре дня, если верить материалам следствия, все девять человек — опытных туристов из спортклуба УПИ — погиб нут, как сказано в постановлении о прекращении уголовно го дела, от «стихийной силы, преодолеть которую оказалось невозможно».
Все эти 40 лет после трагедии Юрий Ефимович не был в числе активных исследователей ЧП, за что некоторые его даже порицали. Зато теперь он целиком и полностью отдался этому делу. В последнее время Юрий Ефимович - нередкий гость в нашей редакции.
Не скрою, — рассказывал он недавно, — то, что гибель ребят — некая гостайна, мы догадывались и тогда. Это ощущалось, чувствовалось по поведению руководителей в обкоме партии, на допросах в прокуратуре, КГБ... Следователь облпрокуратуры Лев Никитич Иванов, ведший уголовное дело, говорил мне: «Не терзай себя и не ви-ни ни в чем. Если б ты был с ребятами, все равно ничем бы им не помог. Был бы десятым... » И, тем не менее, тогда у меня не было и тени сомнения, что этот человек может подойти к расследованию трагедии формально, необъек-тивно. Я доверял и верил ему полностью. Кстати, как и многие другие. Теперь- то я понимаю, какими мы были на-ивными!
- То есть сейчас, сорок лет спустя, у вас уже нет сомнения, что-то следствие — фикция?
Ну, какие-то сомнения все равно остаются. Потому что во многие факты просто само сознание отказывает-ся верить. Может, в силу психологии или нашего воспитания... С учетом внутреннего протеста скажу так: скорее — фикция. Все-таки говорить категорично, с уверенностью на все сто, наверное, еще нельзя. Хотя не скрою, при изу-чении в архиве уголовного дела волнений я вновь пережил немало. И прежде всего потому, что в глаза то и дело бросались «белые нитки». Ведь многие детали дела я знал и так, без протоколов. Что-то помню, что-то рассказыва-ли друзья...
Особенно ценны в этом плане, мне кажется, материалы первых дней поисков погибших. Тогда еще инфор-мация фиксировалась и передавалась как есть, без поправок, пусть и сумбурно. Так, когда нашли пустую палатку, капитан Чернышев, который был опытным следопытом-таежником и заместителем начальника поискового отряда, отмечает, что некоторые цепочки следов от палатки оставлены ботинками с каблуком. Отмечают это и другие по-исковики. Что тут говорить, след — это не просто улика. Для опытного криминалиста — это ключ к раскрытию преступления. Однако этим «ключом» Иванов не воспользуется. Почему? Суммируя всю фактуру, можно сделать вывод, что уже с первых дней расследование трагедии было под контролем. Точнее сказать, как только у Иванова начали выстраиваться реальные версии, его стали курировать. Хотя в первые дни он говорил открыто: «Это убий-ство». Думать так заставляют опять же факты. Так, при обследовании палатки обнаружили девять пар лыжных ботинок. Конечно, лично их я не пересчитывал, но цифру эту помню, она, кажется, проходила и в телефонограмме. Но в то же время был виден и след ботинок на снегу! Кто его оставил? Этот вопрос уже тогда не мог не насторо-жить Иванова. Но идем дальше. Буквально вслед за этим выясняется: нашли еще две пары ботинок — в лабазе, который, судя по всему, ребята соорудили накануне восхождения на перевал. Этот «перебор» был тут же замечен Ивановым и, надо полагать, кем-то еще. Почему я так считаю? Потому что в протоколах, а затем и сообщениях по рации появляется поправка — «в палатке нашли не девять пар ботинок, а восемь». Выходит, в одних ботинках был кто-то из туристов. Помню, когда отправляли вещи в Свердловск, в камеру хранения сдавали тоже только восемь пар. И все равно, даже если верить «поправке», их получается вместе с найденными в лабазе десять пар. Одна как бы запасная. Но, насколько я помню, запасных ботинок мы не брали. И вот итог: цифра «8» все равно выходит бо-ком для опытного криминалиста. Но это становится ясно, когда находят последних погибших: ни на одном из них ботинок не оказалось! Все девять человек были либо обуты в валенки, либо вообще разуты... То есть в палатке в таком случае должно быть именно девять пар ботинок! Но вся беда в том, что окончательно это выяснилось уже в мае, когда растаял снег. А потому этих манипуляций почти никто не заметил. Думаю, поэтому в дальнейшем и в деле вместо точного числа найденных ботинок у Иванова появятся такие фразы: «почти вся обувь», «большая часть обуви»...
— В связи с этим, Юрий Ефимович, главный вопрос — кто шел в ботинках?
— То-то и оно! Повторюсь еще раз, но, думаю, это обстоятельство и позволило следователю Иванову уже впервые дни заявить поисковикам, что это — убийство. Вначале он, кстати, этой мысли не скрывал. И, наверное, не случайно поисковика Владислава Карелина он, задав провокационный вопрос, вынудил тогда написать в протоколе то, о чем думал сам: «Что студентов панически могла испугать лишь группа вооруженных людей в количестве не менее 10 человек». Это потом, после инструктажа в обкоме и в прокуратуре РСФСР, он резко изменил свои выводы. А тех, кто параллельно с ним начинал вести расследование, быстренько отстранили.
— Юрой Ефимович, но ведь не только с ботинками путаница в деле. Насколько мне известно, лыжня, которую должны были оставить туристы, у палатки не просматривалась. Но после прохождения девяти человек она должна была сохраняться так же хорошо, как и следы, оставленные ботинками или валенками...
Верно, это тоже вопрос, который не заинтересовал следствие. Утрамбованная лыжня, ведущая к палатке, должна была сохраниться. Однако она довела поисковиков только до границы леса, а затем исчезла. Шли по ней первыми проводник манси Степан Куриков и поисковики-студенты УПИ Михаил Шаравин и Борис Слобцов. Когда кончился след, Степан Куриков сказал, что дальше не пойдет, так как ему нездоровится, и повернул обратно в ла-герь. Шаравин со Слобцовым, поднявшись несколько сот метров по склону горы, вскоре заметили темный угол почти занесенной палатки. Ребят в ней не было, одни их вещи. Вниз от палатки вели следы. Причем, что странно, местами следов насчитывалось восемь пар, а местами — девять. Шли они вниз как будто двумя шеренгами, то сближаясь, то расходясь. Следов, оставленных босыми ногами, не было. Это тоже легенда, которая появилась поз-же. Нашли разутых погибших — появились и следы, оставленные босыми ногами. Разумеется, на бумаге...
-Причем, Юрий Ефимович, речь ведь идет о таких следах, идущих только от палатки. О том, что босые люди топта¬лись и у костра, под кедром, в протоко¬лах, по-моему, не говорится. А ведь пло¬щадка вокруг была натоптана приличная. И следы в лесу должны были сохраниться лучше, чем на голом склоне.
— Логично. И этот момент, похо¬же, у Иванова упущен. Под кедром действительно следы должны были
«читаться» лучше.
— Кстати, а насчет лыж никаких воп¬росов у вас не возникло при чтении дела? Ведь с ними тоже как будто путаница?
— Да, примерно такая же, как и с ботинками. В протоколах сказано, что под днищем палатки в качестве на-стила было уложено восемь пар лыж. Еще одна пара лежала связанная у входа в палатку. Потом выяснилось, что еще одна пара обнаружилась в том же лабазе. Выходит, лыж было десять пар. Одна — запасная. Откровенно гово-ря, я не помню, была ли такая, Но самое главное в другом — в одной из телефонограмм один из руководителей по-искового отряда Масленников сообщает, что нашли обломок лыжи. Кто сломал лыжу? Если все десять пар были целы, значит, этот обломок уже от одиннадцатой? К сожалению, и этот факт не привлек внимания следователя!
— А если еще вспомнить эбонитовые клепаные ножны?..
— О них тоже мы находим упоминание лишь в протоколах Ивдельского прокурора Темпалова. Иванов о них не говорит ни слова. Более того, они не попадают и в список найденных, опознанных и неопознанных, вещей. Точ-но так же, как и странный темный матерчатый пояс c ремешками на концах, обнаруженный возле кедра, у костра, где нашли первых двух погибших ребят. Чей он? Для чего? Но прежде, всего мы, конечно, не должны забывать, что мало заинтересовали следствие даже и данные судебно- медицинской экспертизы, наличие на трупах прижизнен-ных и посмертных травм, в легких — обильной пенистой жидкости, какая обычно бывает при сильных отравлени-ях. Кстати, когда последних четверых принесли к вертолету, то пилоты, взглянув на трупы, тут же закричали, что наотрез отказываются перевозить не известно, чем зараженные тела. Руководителю поисков, начальнику военной кафедры УПИ полковнику Георгию Ортюкову пришлось в связи с этим связываться с каким-то генералом, затем доставить на перевал судмедэксперта Бориса Возрожденного, который вначале на месте обследовал трупы. Кста-ти, уже тогда он обнаружил на них бета-излучения. Однако дал вертолетчикам официальное заключение на транспортировку груза, взяв на себя тем самым ответственность за безопасность этой операции.
— Как вы думаете, Юрий Ефимович, все-таки отчего погибли ваши друзья? Неудачные испытания кос-мической ракеты? Или военной техники?
— Скорее всего, ребята случайно оказались жертвами военных испытаний. Более того, сегодня во многом я даже разделяю версию о возможном участии в этой драме «за кулисных персонажей» из КГБ, которые после тра-гедии побывали на месте ЧП и провели определенную работу по сокрытию своего преступления. Именно поэтому, скорее всего, они и не торопятся раскрывать тайну.
— Многие, кто читал дело и статьи на эту тему, никак не могут понять хоть как-то объяснить другой загадочный момент — куда делся язык у Людмилы Дубининой? Во время медэкспертизы его, как известно, ке обнаружили. Однако в материалах уголовного дела сей факт тоже оказался упомянутым лишь вскользь и только в одном документе...
Наверное, ближе всего к истине в этом вопросе была судмедэксперт Чуркина, которой была поручена экс-пертиза палатки, точнее, ее разрезов и которая присутствовала на вскрытии трупов. И с этой точкой зрения, как мне помнится, вы знакомы не хуже меня. А именно: поскольку трупы, скорее всего уже замороженные, транспортировали и сбрасывали в снег, то язык мог просто-напросто отскочить, отколоться, как ледышка, от сильного удара. А затем, уже весной, его вымыло водой в ручье, в котором нашли труп Дубининой. Допустить, что его ей кто- то вырвал или вырезал, я как-то не могу...
-Юрий Ефимович, эта ивдельская трагедия не отразилась позже на развитии туризма в УПИ? Не по-убавилось после нее желающих ходить в походы?
Конечно, она не прошла бесследно. Страх в душах какое-то время жил. Однако туризм в институте не за-глох. Другое дело, что на Северный Урал группы не ходили долго. Решением областных властей район трагедии объявили на четыре года запретной зоной для туристов. Кстати, позже, когда некоторые бывшие поисковики прие-хали на перевал, названный теперь именем Дятлова, то обнаружили, что того кедра, возле которого нашли погиб-ших, нет. Либо он упал от ветра, либо, что тоже нельзя исключить, его спилили как своеобразного свидетеля...
-Но позвольте, недавно по одному из местных телеканалов показали, как какая-то экспедиция, найдя этот кедр, прибила к нему не то какую-то памятную дощечку с надписью, не то крест...
Увы, они прибили свой памятный знак к совсем другому кедру! К сожалению, эта история начала в последнее вре-мя все больше приобретать характер легенды. И ее начали нещадно эксплуатировать, в том числе и падкие на сен-сации журналисты. Что только не придумывают...
-Именно поэтому спустя сорок лет вы на полном серьезе, не жалея сил и времени, решили заняться раскрытием этой тайны? Что вдруг подтолкнуло вас к этому?
— Вообще-то заняться этим мне, как говорится, сам Бог велел. Потому что он меня спас. А что подтолкнуло? Годы! Они летят так быстро, что понимаешь: еще лет пять-десять и многих свидетелей уже не будет... Раскрыть тайну гибели своих друзей — мой нравственный долг. Получится это или нет — не знаю, но заняться этим я обязан. Тем более, сейчас у меня для этого появилось достаточно времени — я на пенсии, я свободен, а главное — ничего не боюсь...
Беседу вел Анатолий ГУЩИН.
Тема: ИХ БЫЛО ДЕСЯТЬ (Прочитано 7660 раз)