"Вы мне стали родными, ребята …"
Блокноты Григорьева Г.К
Областная Газета. 01.02.2001г.
ИХ ТРИ, каждый размером с ладонь, в клеенчатых обложках — серой, черной, коричневой. Любой газетчик со стажем за свою жизнь исписал десятки подобных. Но эти особенные. Собственный корреспондент "Уральского рабочего" Геннадий Константинович Григорьев вел в них записи, когда в горах за Ивделем шли поиски пропавшей группы Игоря Дятлова. Это было в феврале-марте 1959 года. На самом перевале у высоты 1079 Г. Григорьев пробыл недолго. Так сложились обстоятельства. Но сутками дежурил в Ивдельском аэропорту, где работал по сути дела штаб поисков. Встречался со многими их участниками. Летал на поисковом самолете в качестве наблюдателя. Записи вел в разных условиях: на борту самолета и вертолета, в палатке у топящейся печки, на продутом ветрами плато, в диспетчерской аэропорта, в ивдельской гостинице. Поэтому и записи очень разные по почерку и стилю — то отрывочные, неразборчивые фразы, то обстоятельный, прочувствованный рассказ.
В трех маленьких книжечках уместилось так много текста, что для полной его публикации потребовался бы не один газетный номер. Немало записей о расследовании трагедии, о версиях происшедшего, уже известных тем, кто следит за публикациями о событиях на перевале Дятлова. Мы решили выбрать из блокнотов те отрывки, где передана обстановка поисков. Что касается версии самого Г. Григорьева , то она кратко выражена в заголовке к записным книжкам: "Ураган в горах". Он не разделяет мнения некоторых авторов о злонамеренной расправе, "эскадронах смерти", "зачистках" и инсценировках. Его видение ситуации было частично процитировано в публикациях авторов "Уральского рабочего". Выступить же по проблеме полновесно не удалась им сорок два года назад, ни позднее. Геннадий Константинович Григорьев собкорил" в "Уральском рабочем" с 1950 по 1953 год и с 1957 по 1965 год. Его территорией был Северный Урал — Краснотурьинск, Карпинск, Ивдель. Летал на Приполярный Урал, прошел всю трассу строящейся железной дороги Ивдель—Обь. Геннадий Константинович — инвалид Великой Отечественной войны, был тяжело ранен, левая рука на всю жизнь потеряла подвижность. Так что командировки, подобные той, о которой сегодня речь, — требовали от него сверхусилий. Сейчас он работает над книгой воспоминаний, связанных с судьбоносными моментами в жизни страны. Вернуться к теме перевала Дятлова ему пока не удается,, Итак,…
В воздухе. 23/02 прилетел AH-2 на поиски. Экипаж в составе: Гладырев Петр Васильевич, командир корабля. Второй пилот Геннадий Патрушев. Штурман Карпунин Георгий Александрович. Вылетели в 8.30 утра. Долетели до деревни Лыпья на р.Вишера, на западном склоне. В воздухе 4 часа 25 минут,В этот день вертолет высадил партию лыжников УПИ у горы Отортен. Они должны встретиться с манси. Манси обнаружили следы давностью 15 дней. Человека в лесу увидеть трудно, если он не обнаружит себя костром, ракетой. На всякое пятно обращаешь внимание: коряга, камень. Делаешь петлю, чтобы разглядеть.
28/02. Аэродром. Наши районы под влиянием гребня высокого давления. Девушка объясняет по метеокарте, пилоты слушают. Все беспокоятся за погоду. Пишут вымпелы. Цель вертолета — поднять десант из окрестностей Отортена, так как найдена палатка и район поиска сужается.
В воздухе. Выруливаем в 9 часов 20 минут. Взревел мотор, остались внизу вешки на аэродроме. Хмурый, задумчивый Урал, Разбушуется непогодой — не остановишь. Мы врубились в тайгу. Белые болота с рядками карликовых елочек. Гора Ойка-Чакур. Самолет идет в горы. Цель — выбросить двум группам вымпелы, чтобы они подготовились, а к ним будет послан вертолет. "Ответ" они дадут так: если лягут параллельно, то через час — готовы к вылету. Если треугольником — то через два часа. Вот они, стоят на реке. В самолете забеспокоились, готовят вымпел: "Тов. Гребенник, выбирайте на реке площадку и ждите вертолет'. Всего 41 человек сосредоточен в районе Отортена. Наст на горе твердый, как черепица. На лыжах несет так, что только успевай падай. Погода ухудшается. Горы все обледенели — одна поисковая собака разбилась о камень.
У места гибели. В лесу большая палатка, маленькая палатка. Заброшено много продуктов, В вертолете у двери — плащ-палатка с булками белого хлеба, крупа, ящики консервов, сгущенного молока.
2/03. Связь с палаткой. —Рауп, Рауп, я Каёмка, я Каёмка. Вас не слышу. Дайте настройку. Прием. И никакого ответа. Рауп — позывной палатки поисковиков. Каемка — позывной Ивдельского аэродрома.Погода сумеречная. На северном небе редко где светлые прогалы. Снова гудит разогревательная машина, по толстому брезентовому шлангу посылая теплый воздух. На аэродроме около самолетов изредка закруживаются, играют вихри. Телеграфист с наушниками у прибора, диспетчер с микрофоном:—Какой может быть вертолет! Ведь погоды нет. Товарищу Масленникову. Получив вашу телефонограмму, руководство областного комитета партии приняло решение. Первое: продолжить поиски погибших товарищей и разыскать их, каких бы усилий ни стоило. Второе: заменить уставших товарищей. Особенно из группы Слобцова. Горком партии принимает меры к замене группы манси Курикова. Радист должен остаться у вас. Сообщаем план действий. При наличии погоды вам направят два вертолета. Они доставят 12—15 человек бойцов Бусыгина со щупами. Если удастся, вторым рейсом будут высланы саперы с миноискателями. Вам надлежит отправить трупы и 5-6 уставших товарищей. Разговаривали оттуда телеграфом, отсюда — микрофоном. Разговаривают со Свердловском по телефону о прибывших летчиках — что их сняли с рейса и у них денег нет. Снег там до полутора-двух метров, народ устал, и настроение у них — прекратить поиски. Но их подменяют из местного населения, из числа манси.
Сюда прилетит генерал для руководства делами. Группа солдат прибыла на поиски. На каждого продукты на 10 дней, щупы, оружие. "Будете подчинены Масленникову. Надо поддерживать дух. Вы должны быть так экипированы, чтобы в случае нелетной погоды пойти своим ходом".
Посадка вертолета в районе палатки. Место посадки вертолета в 500 м от палатки на горке с небольшой площадью. Летим 300 метров от земли, и вдруг — ноль. На горке этой камни выступают. Камни обледенели. Ветер, вертолет болтает.
В облаках было окно. Чтобы не натолкнуться на гору, набрали высоту, развернулись и по радиокомпасу пошли на аэродром. Внизу облачность, горы закрыты, выступают Отортен и Ойка-Чакур. Блестят на солнце.
На аэродроме. Ветер треплет чехлы вертолетов. Все они на тросах. Из Москвы и Свердловска прилетели три мастера спорта, которые бывали в этих местах. Мастер лесоучастка Женя Венедиктов:
—Они ушли 25-го. Смотрели кино "Золотая симфония". Этой зимой через наш поселок прошло три группы туристов. Я видел, как вскоре Юдин из группы погибшей вернулся на лыжах обратно. Одна группа пединститута ушла, когда было 18 градусов, на другой день — 39. Они пошли на гору Чистоп. Вернулись, двое обморозились. Одна девушка (их там было 5 девушек и 5 ребят) так обморозила ноги, что не могла вступить и потом долго ревела.
Беседа с Темпаловым Василием Ивановичем (прокурор Ивделя). 24/2 сообщили, что потерялась группа туристов. Решили вызвать для поиска отряд. Надо было найти следы. К высоте 1079 манси послали. Манси обнаружили палатку.
Собака нашла девушку под настом. Второй труп нашли лыжники из отряда Слобцова. Двое обнаружены за речкой в лесу, под кедром. Они лежали рядом, головой к горе. Трупы обламываются, как хрустальные. Вымерзли. Палатку откопали. Обнаружили три пары валенок, лыжные палки, пленки. Дневники лежали в личных вещах. У Дятлова маршруты на каждый день. 31 января подготовлен маршрут на высоту 1079. На камнях клюква. Красная, крупная. Ели, но без вкуса — ни влаги, ни сласти. Выветрелая. С манси Степаном Куриковым была рация: —Я не заблюдюсь, все знаю. Но мне сообщение надо давать, — говорил Куриков. Найден лабаз погибших. Он так близко от лагеря, где живет 34 человека. И они уже 10 дней там топчутся и не могли на него наткнуться. Вот как все задуло. Всеми руководит полковник Ортюков. Создана комиссия обкома. Сюда приехал прокурор области Клинов, помощник прокурора Иванов — криминалист, зампредоблисполкома Павлов, завотделом науки обкома Ермаш, прилетает зав.военной кафедрой УПИ. Вызваны и работают два экипажа вертолетов и один — самолета, все военные. Весьма маленький аэродром работает на поисках.
О себе. На второй день моего нахождения в Ивделе я услышал о том, что пропало без вести 9 человек. Меня это так захватило, я все больше и больше интересовался поисками. Я больше не мог заниматься свой работой, уехал на аэродром, а через час был в воздухе. Когда увидел с самолета палатку, людей, то меня, кроме поисков, ничего больше не интересовало. Просился на вертолет, чтобы попасть в горы. Но меня не берут. Говорят: зачем, об этом нельзя писать в газету.
Давно пооа ехать домой, стареет материал, собранный о гидролизном, Первом Северном, а я не могу оторватся от аэродрома. Скорей бы нашли остальных, тогда бы поехал домой. Ведь от редакции попадет.
Возвращаются вертолеты. Выгружает трупы. Все в снегу. В волосах лед. 3акрыли простынями и на носилках ставят в гоузовую машину. После полета генерал, который прилетал сегодня из УралВО собрал летчиков, и советовались о полетах дальше. Летчикам доставили из столовой обед, и они снова полетели.
Виктор Васильевич Протяженко — бывалый военный летчик. Когда он подлетал к месту посадки, то все было = тумане. Ему дали радиосигналы, и он несколько раз делал попытку сесть. Люди с земли слышали его, но не видели. И вдруг он уже близко над землей. —Да, такой, пожалуй, на голову сядет, — сказал кто-го.
Вещи погибших. Мы с Вишневским A.M. и Плетневым Н.Ф. утром 3 марта переписывали вещи погибших, которые лежали в кладовке аэродрома. Они были все смерзшиеся, переваленные снегом.
Вишневский выносил один рюкзак за другим, а я писал, что в них. В рюкзаках шерстяные и х/б носки по несколько пар, спички, пленки, банки со сгущенным молоком, в пакетах разные каши, сухари. В одном мешочке мандаринов несколько штук. Есть чеснок, лыжная мазь, баночка вазелина. В одном рюкзаке — небольшой ежик из пластмассы. И зачем и кому он?
Во многих рюкзаках блокноты , но чистые или с записями разных формул, телефонов, адресов. Эти записи сделаны еще в институте. Только в рюкзаке Зины Колмогоровой дневник. Я его переписал потом. Когда я переписывал дневник, мои губы шептали: "Зина, милая, я никогда не видел тебя, но мне так жалко тебя". И другие ребята стали мне как родные .Во всех рюкзаках кусочки камней со следами пирита. Вишневский говорил, что это кресала для зажигания от них искры, если спички отсыреют. Я ему возражал, видя, что это керн, поднятый геологами из скважин на 2-м Северном руднике. Он не соглашался. Когда я читал дневник 3ины. то еще раз убедился, что прав.
В одном рюкзаке записная книжка с надписью: "Сашеньке Колеватову для дневника". Но он чист, ни одного слова в нем. Нашли и портмоне с документами, письмами, деньгами. Несколько дневников еще там. на месте гибели забрал прокурор Темпалов.
Небольшая печка в вещмешке и в ней складные трубы, проволока. В рюкзаке Золотарева — тетрадь с песнями туристов.
С печальными, скучными лицами мы все разбирали и записывали. Потом все сложили в угол кладовой и зщакрыли вещами которые похуже.
Беседа с Яровым Юрием Евгеньевичем. Он турист, работник редакции "На смену", в лагерь был заброшен с другими на поиски. Вернулся сегодня 3 марта, вместе с Ивановым и четырьмя трупами, их привез вертолет. –Ты что же, надо моральный дух поддерживать, а ты вернулся- сказал ему полковник, встречая его. Он там пробыл с 22.02 по 3.03 с фотоаппаратом, хорошо по туристки одет. Мне он кое-что рассказал. Когда ребята пришли, то они рвались, чтобы спасти своих товарищей. Потом когда увидели трупы, приуныли. Но все-таки питали надежду, что остальные живы и торопились искать. Но когда нашли лабаз с продуктами, настроение упало. И стали искать мертвых. Особенно тяжело было видеть следы борьбы за жизнь. Дятловцы рвали на себе одежду, бросая ее в огонь, чтобы не погас. Они как железные боролись за жизнь. " Вам одному без подготовки туда лететь не следует. Может плохо кончиться для вас. Притом там недружелюбно встречают не туристов, считая обузой" говорил Яровой
Мы шли по тихой улице Ивделя. Яровой был счастлив, что выбрался оттуда. Он как ни скрывал от меня этой радости, но скрыть не мог.У него есть записи но мне ни одну не зачитал. Конечно многое приберег для себя. Тоже, наверное, что-нибудь будет писать и сделает это быстрее моего.
Город наполнен слухами о гибели студентов. К руководителю комиссии пришли жены офицеров, которые там, на розысках. Они умоляли руководителей, чтобы их мужья написали письма и послали с вертолетом, чтобы убедиться, что мужья живы. Где бы ни остановился — в столовой, в гостинице, на улице, в магазине — всюду слышно, что народ об этом говорит. Вот сейчас слышу в коридоре громкий голос: —Кто-то их убил. Может, манси на Молебной горе? Бельгийцев в Антарктиде нашли, а тут не могут.
О хребте. Когда на гольцах закурится снежная дымка, так бури жди, беги вниз в лес.
О себе. Проданов, первый секретарь Ивдельского горкома, запретил мне что-либо писать. Он тогда даст разрешение, когда разрешит обком партии. Прокурор Иванов сказал, что он мне все даст тогда, когда разрешит председатель госкомиссии Павлов.
8 марта вернулся в Краснотурьииск. В понедельник, 9 марта, сообщил редакции, что я осведомлен обо всех этих делах. Вечером меня вызвал зам.редактора И.С.Гагарин и предложил подготовить материал о трагедии, Я сказал, что согласую с членами комиссии. На другой день я отбыл в Ивдель. Днем читал комиссии корреспонденцию, написанную в вагоне при электрическом фонарике. 12/03 весь день работал в редакции, с нетерпением дожидаясь звонка из "Уральского рабочего". Мне ответили, что писать пока ничего не будем, а мне там делать нечего. Утром 13/03 встретился с полковником в гостинице. Речь снова завел о своем полете в горы.
—Ну, собирайся, полетим, раз ты настырный такой, — сказал он добрым голосом, хлопнув меня по плечу.
Завхоз аэродрома Андрусенко Иван Гаврилович дал мне новую фуфайку, ватные брюки. Пилот Владимир Плешков — унты. И мне был не страшен никакой мороз. Через 30 минут на вертолете МИ-4 я поднялся в воздух. С фотоаппаратом на груди, блокнотом и карандашом в руках прильнул к круглому окну вертолета. На горе 1079 было тихо. Горы словно во льду. Так спрессован снег. Вокруг обледенелых камней воронки. Идти так скользко, что я, увлекшись фотоаппаратом и блокнотом, чуть не сломал ногу. Спускаемся к лесу. Не верится, что вчера в этом месте шли поиски. Сегодня — ни малейшего следа. Мы молчаливо стояли у большого старого кедра, где несколько дней назад нашли двоих. Недалеко от кедра куст рябины, на ней несколько сухих листочков и еще не обклеванных птицами ягод. Кедр — единственный свидетель жуткой смерти людей. Он закрывал их от ветра, давал им дрова для костра. Он все видел, но опять замолчал. К вечеру, оставив у огромного выветренного камня на привале Ортюкова и Проданова. за которыми должен прилететь вертолет, мы, нагрузившись продуктами, стали спускаться к долине Ауспии, где в кедровнике стояла палатка. Я нес куль с колбасой, несколько раз падал, колбаса разлеталась. Утро тихое. Солнце морозное. Позавтракав, выходим на поиски. Тяжело подниматься на перевал. В долине тихо, слышно, как кровь стучит в висках, Прошли дальше в лес, наткнулись на замерзший ручей. Может, это Лозьва. Ребята рассказывают, что с ними из Свердловска ехал
Отец Слободина, профессор. Он расспрашивал, нет ли в горах охотничьей избушки, пещеры. Может, там туристы спасаются. Он уехал, и на другой день нашли труп его сына... Исходили мы много, но искали бессистемно. И безрезультатно.
Вечер в палатке. Печальную песню поют все, печально аккомпанирует паренек на гитаре, потрескивают дрова в печке, гудит пламя в трубе. Вокруг печки на спальных мешках лежат и сидят ребята. Руководитель поисков сидит на перевернутом ведре, в свитере и шерстяной шапочке, худой, высокий. К столбикам привязаны банки из-под сгущенного молока, в них горят свечи. И все-таки в палатке полумрак. На улице ясно, но ветер шалит, качает стенки палатки, распахивает матерчатые двери. А песни все звучат. Про гибель альпинистов в горном обвале. Так печально, что плакать хочется.
Ночное дежурство. Хотя печку шурую часто и греет она хорошо, но в палатке становится все холоднее: выдувает. Часто открываю поскрипывающую дверку, подкладываю 1 — 2 полена. Делаю это осторожно, чтобы не потрево жить сон товарищей.
Когда вчера договаривались о дежурстве, меня решено было обойти (видели, что дрова я колол одной рукой, другая не действует). Но я настоял. Руки в смоле, прилипают к авторучке. Сильно пахнет хвоей, которая слоем лежит в палатке. Вчера весь вечер говорили погибших. О том, зачем они разбили палатку на горе. Говорили о И.Дятлове, о его характере.
Дежурство подходит к концу, скоро 6 часов, пора будить дневальных. Они будут готовить пищу, в 7.30 сыграют подъем. В 8.30 отряд выйдет на поиски. Руководитель спит беспокойно. Ночью он вставал и курил.
—Теперь нас в поход не отпустят. Денег на поход не дадут, — говорили вчера ребята.
За ночь в палатке от искр добавилось дырок. И при солнце они засветились, словно звезды.
—Целый планетарий у нас стал, — говорит радист Георгий.
Разговор по рации.
—Слышу голос Отортена, — отвернувшись от трубки, сообщает нам Георгий. Так за глаза называют полковника Ортюкова.
Мне предложено вылететь обратно. Если я не подчинюсь, то за мной будет специально послан вертолет за счет редакции. Это тысяч пять рублей. Делать было нечего, и я с Георгием и Василием Ивановичем пошел на перевал. Прощайте, горы. Со стороны скал неожиданно вынырнул вертолет. Он сел не сразу. Сделал несколько заходов. Его бросало на скалы. Потом он на газу приземлился, колеса отрывались от земли, ветер сдувал машину. Быстро повыскакивали солдаты, один с трубой для печки. Потоком воздуха его сбило с ног, труба запрыгала по камням, Мы нырнули в прыгающий вертолет, убрав подножку уже на лету, и на лету захлопнули дверь... Вот он, маленький, знакомый, даже уже немного родной Йвдельский аэродром. Здесь подтаяло, тепло. Фотографирую на память у вертолета группу пилотов и своих попутчиков из УПИ.
Отрывки из полевых блокнотов Геннадия Григорьева подготовила к публикации Римма ПЕЧУРКИНА. (текст из материалов ОО "Интернет-Центр гражданского расследования трагедии Дятловцев")
Фото из личного архива Г. Григорьева .
Тема: Блокноты Г.К. Григорьева (Прочитано 36002 раз)