"Юрий Андреевич Пентин о войне, молекулярных спектрах и кафедре физической химии"
"Б: Да. И вы остались на факультете работать. В лаборатории у Татевского.
П: Нет, после аспирантуры я не в университете остался.
Б: Так, а где, а как дальше складывалось?
П: Меня распределили, и я работал в «почтовом ящике », а, по-другому институт назывался «девятка». Не знаете такой? 3394.
Б: Нет. Расскажите, пожалуйста.
П: Ну, это... Институт атомной энергии вы знаете?
Б: Да, Курчатовский.
П: Курчатовский.
Б: Да.
П: Так вот, этот, «девятка», он был рядом с этим Курчатовским институтом, немножко дальше. Там директор был Бочвар.
Б: Да.
П: Знакомая вам фамилия?
Б: Да, знакомая.
П: Поскольку у меня не было жилья, я в общежитии жил, и мне надо было как-то устраиваться, либо уезжать из Москвы, там, куда-то меня могли распределить, или еще что. Ну вот здесь Татевский мне помог, у него был такой знакомый ему хорошо ученый из как раз «девятки», по-моему, фамилия Стриганов была, что ли. Не знакомая такая фамилия?
Б: Нет.
П: Короче говоря, Татевский мне помог, опять же. Он созвонился, договорился, что меня смогут взять, и я попал в эту «девятку».
Б: А там что, там было общежитие, или там могли обеспечить жильем?
П: Мне там никакого общежития не дали, но перспектива была.
П: Не он, а Липис такой был, зав. вот этой лабораторией. Не лабораторией даже, а группой, может быть, потому что лаборатория там – большое подразделение, там много таких групп было. Спектроскопическая группа такая была, возглавлялась Липисом. Липис. Вот. (прокашливается). Ну, народ хороший везде. Поскольку у меня не было ни прописки, ни жилья, так вот, представляете, вот этот Липис, Лев Викторович, он меня у себя дома прописал. Хотя я у него и не жил, но прописку он мне обеспечил.
Б: Ну да, если тогда было строго с пропиской.
П: Конечно. Он мне сделал прописку, а мы просто с женой снимали комнату около Казанского вокзала, там Рязанский переулок такой есть. Вот там вот мы снимали комнату, да. Жили там, в этой комнате.
Б: А чем вы занимались там? Ну, вообще расскажите немножко про то, чем там занимались в «девятке». Чем вы там занимались, чем ваша лаборатория занималась?
П: Ну, видите ли, это... У нас были приборы, во-первых, инфракрасные, прибор «Гертер», импортный такой. Я фактически его пустил там в строй. То есть, он стоял без дела, никто не мог на нем работать. А я поскольку уже работал на таких приборах в университете, я его запустил, этот прибор, в ход, и мы снимали там объекты, которые там изучались. Связанные с ураном, плутонием, их окислами, соединениями. У меня там сразу появился ученик, потом он под моим руководством кандидатскую диссертацию защитил.
Б: А кто это был?
П: Тетерин такой.
Б: Тетерин?
П: Да. Вот он у меня, на моих всяких мероприятиях юбилейных бывал. Я его приглашал.
Б: Ну, а чем занималась сама лаборатория? В рамках которой была ваша группа.
П: Ну вот лаборатория занималась окислами и соединениями плутония, урана.
Б: Изучением.
П: Соединений, да.
Б: Понятно. Вот на этом приборе какие вы измерения делали?
П: Инфракрасные спектры снимал соединений этих элементов.
Б: Снимали, да. Понятно. А куда шли потом результаты этих работ, для какой цели использовались?
П: Ну, вообще они в отчетах у нас были, публикаций у нас открытых было довольно мало. А отчеты были, которыми пользовались те, кто с ними работал, с этими соединениями.
Б: Ну а вот это же был «почтовый ящик», секретное . предприятие
П: Почтовый ящик . 3394
Б: Да, а как вот там было с обеспечением вот этой секретности и закрытости?
П: Во-первых, открытых публикаций-то у нас практически и не было. Все работы были в отчетах, закрытые работы. А что касается так, внешне, то строгость была большая. Туда, в этот институт, и трудно было попасть кому-нибудь, специальные командировки какие-нибудь только были. То есть это...
Б: Заходить строго по пропуску.
П: Конечно, конечно. И тогда была такая система – не знаю, может, она и сейчас сохранилась – пропуск на руки ты не получал. Пропуск сдавался, когда выходишь, так? Под номер какой-то. И когда приходишь, тоже под номер выдавался.
Б: А номер откуда брали? Каждый день другой?
П: У каждого был свой номер.
Б: И, то есть, вы приходили, называли номер, и вам выдавали, сличали и выдавали пропуск. И тогда вы проходили.
П: Да.
Б: Да, это, действительно, все очень строго. Тут не потеряешь пропуск.
П: Не дай бог там потерять пропуск было бы. Уголовное дело.
Б: Да, да. И сколько времени вы там проработали?
П: Сколько? Значит, я туда попал после аспирантуры, так? Уже кандидатом наук. Кандидатом наук. И несколько лет я, значит, был потом. Там был такой, не знаю, знали вы такого или нет, Фомин Владимир Владимирович.
Б: Ну я лично не знаю, а так, вообще-то про него знала.
П: Вот он был там замдиректора института этого, Бочвара, и когда здесь у Татевского появилась вакансия старшего научного сотрудника, и он меня пригласил, я подал заявление, чтоб меня отпустили. Этому страшно воспротивился вот этот Фомин.
Б: Почему?
П: А вообще, выпускать из этих организаций с трудом.
Б: Не любят?
П: Нет. Не любят и не выпускали. И он меня не отпускал. А всегда имела еще какую-то силу партийная организация. Я там в этой партийной организации уже побывал секретарем партбюро лаборатории, и ко мне там хорошо относились в парторганизации. И когда я с этим Фоминым стал спорить, то ли я предложил, или он сам сказал, чтобы этот вопрос решила парторганизация – отпускать меня или не отпускать. И вот, на партбюро меня, конечно, отпустили, ко мне хорошо все относились. А партком не отпускал, универс... то есть институтский. Партком. И тогда я обратился в райком.
Б: Райком партии.
П: По этому факту. Ну, и так получилось, что райком дал разрешение меня отпустить.
Б: Как сложно, оказывается, это все было.
П: Нет, было сложно, было сложно. То есть, уйти оттуда было труднее, чем туда прийти, в эту организацию.
Б: Ничего себе.
Б: Да.
П: Так что, с трудом. Ну вот, ушел к Татевскому, он меня взял.
Б: То есть, вы там проработали лет 5, да?
П: Ну да, не меньше 3 лет."
Это к вопросу о прописке.
Тема: Александр Колеватов (Прочитано 158679 раз)